Ольга Гребенщикова - Переход
Дамы щебетали вокруг, пряча под шали и платки замерзшие руки. Так и быть, уговорили. Адельгейда согласилась, что выпить чаю нужно незамедлительно. Бойкая фрейлина из новеньких, взятая ко двору из семьи, претерпевшей немало горя от заговорщиков, вызвалась сделать распоряжения насчет королевского чаепития. Стол накрыли в маленькой уютной гостиной с окнами во внутренний садик, принесли свечи, растопили камин — знали, что королеве среди бесчисленных комнат и залов именно эта пришлась по душе для посиделок с дамами из свиты. Фрейлины о чем-то шептались, и, наконец, самая храбрая спросила:
— Миледи, а это правда, что герцогиня Лорандевайс была из рода Экхарт?
Остальные ждали ответа, затаив дыхание от причастности к важной догадке.
Вот так. Правду можно спрятать на дно самой глубокой пропасти, запереть на тысячу замков, но кто осмелится утверждать наверняка, что однажды она не выберется на свет в виде самых невероятных слухов? Поэтому ничего и не стали прятать. Тогда они собрались вместе в последний раз — король с королевой, Алекс, Веллита и Морис, чтобы решить, какой будет надпись на новой могильной плите в родовой усыпальнице дома Экхарт. Надпись получилась такая — леди Кассандра Экхарт, герцогиня Лорандевайс. Полупридуманное имя, но с ним ее запомнили здесь, и уже не разобрать, какое из имен и есть самое настоящее. Да и незачем. Кассандру похоронили в древнем склепе королей из династии Экхарт, а не нынешних принцев. Одной королевской могилой стало больше, и вот придворные изнывают от любопытства, жаждут подтверждения слухов из самых первых рук.
— Да, дорогая, — сказала королева, принимая чашку из рук любопытной девушки, — из достойной ветви этого рода, давно покинувшей родину.
Никто в столице толком не заметил, что изменилось с того дня, когда король и королева вернулись из свадебного путешествия, внезапно прерванного, как было объявлено, нападением последнего уцелевшего отряда изменников. В действительности Роланд и Адельгейда просто не захотели задерживаться в Амиларе надолго, и вернулись в Алуа, как только закончили все дела в Забытом городе.
В тот день, когда похоронили Кассандру, Морис отправился домой. В этом ему помогла Веллита, которой представился случай сполна почувствовать, как трудно открыть и удержать внешний портал, когда больше не действует Переход. Ткань реальности между мирами будто уплотнилась, сопротивляясь вторжению изо всех сил, но все-таки сдалась, лопнула, и серебряный круг засиял в башне на том самом месте, откуда когда-то сбежал от убийц король Элвер. Определить место выхода из портала никак не получалось, но Морис рассудил — раз Элвер выбрался из этой передряги живым, значит, угодил не в океан и не на горную вершину. И, не оглядываясь, шагнул в привычную неизвестность. Веллита пожелала ему удачи. Однажды, еще в Амиларе, она сделала кое-какие расчеты, и хоть за полную их точность не поручилась бы, но догадывалась, что "портал Элвера" из королевского замка естественным образом открывается в город у теплого южного моря, невообразимый и прекрасный, не похожий на другие города ни в том, ни в этом мире. Город, в котором забываются печали.
Она ничего не сказала Морису — пусть это будет сюрприз. Приятный сюрприз ему сейчас не помешает. Веллита знала, что перед тем, как попрощаться со своими друзьями и отправиться в недолгое путешествие домой, он вернулся на могилу Кассандры, на сей раз один. А уходя оставил на сером камне маленькую белую розу.
В Амиларе тоже мало кто остался. Только двое из Стражей продолжали присматривать за Переходом и следить за наружной защитой. По их подсчетам выходило, что портал не проснется в ближайшие столетия, слишком много силы ушло, чтобы его закрыть. Высшие маги, которым еще предстояло в положенный срок вернуться и сменить первых добровольцев, переселились в столицу, заскучав от многолетней жизни в глуши. Да и смену подыскивать (а то и рожать) не помешает, поскольку ничто не вечно. Всех, кто был родом с той стороны и пожелал вернуться домой, переправили, как и Мориса. Для охраны остались лишь те, кто сам не захотел уходить, да и то не все — многого теперь не требовалось.
А еще по приказу Роланда заново отстроили Большой мост вместе со всей деревней, точно так, как было раньше, только еще лучше. Уцелевший хозяин постоялого двора со всем семейством, получив обратно новенький дом над водой, терзался догадками, откуда у короля с королевой столь сильная привязанность к его заведению. Даже семейное предание на этот счет сочинил.
Дамы заметили, что королева совсем не слушает их оживленную болтовню, целиком погруженная в собственные мысли. В таком случае полагалось деликатно выяснить, желает ли ее величество заняться чем-нибудь другим, или, может быть, не прочь остаться одна. Но не успела старшая из фрейлин разрешить столь важный вопрос, как в дверях появился король. При дворе уже давно успели узнать и предусмотрительно запомнить, что венценосные супруги не только, вопреки обыкновениям прежних королей и королев, частенько являются друг к другу безо всякого доклада, но и любят проводить время вдвоем, без посторонних глаз. И поэтому шелестящая пышными юбками свита удалилась прочь, едва Роланд позволил подняться склонившимся перед ним дамам, а королева кивнула, отпуская своих настоящих и положенных по этикету подруг.
Адельгейда встала навстречу мужу, протянула ему руки:
— Я скучала по тебе! Чем сегодня тебя терзали министры?
— А они думают, что это я их терзал, — засмеялся Роланд, — Обычные дела. Кстати, сегодня мне на подпись принесли прошение — Райн Экхарт с матерью просят позволения уехать.
— Бедный мальчик, нелегко ему пришлось…
— Он сказал, что хочет наняться на службу, как только пристроит мать подальше отсюда. Пусть едет, солдаты везде нужны.
Адельгейда вздохнула. Да уж, непросто жить там, где все знают, что ты сын казненного изменника, а в леди Экхарт, вчерашнюю принцессу, любая торговка почитает за честь швырнуть гнилым овощем. Кое-кто из Совета считал, что король был слишком мягок, когда велел не трогать Райна и его мать, но Роланд настоял на своем. Довольно и того, что семейство лишилось титула, глава семейства — головы, а имущество, за вычетом кое-каких мелочей, ушло в казну.
Королева подошла к окну и остановилась, глядя, как медленно кружатся облетающие листья. В этом саду не дует ветер, отсюда не видно города, только вечернее небо и летящий в бездонную, темную синеву серебристый шпиль. Роланд обнял жену, еще не зная, что у нее осталась одна нерассказанная новость. Это после о важном событии оповестят двор и все королевство, как велит традиция, но сейчас оно предназначено только ему, известие, которое не встревожит и не опечалит. Потому что время печали прошло, настала пора для счастливых вестей. Вот только еще чуть-чуть Адельгейда насладится своей маленькой тайной, предвкушением радости, готовой заполнить целый мир до самых далеких звезд.
