Виктория Угрюмова - Все волки Канорры
— Сударь мой! — укоризненно воскликнул Зелг.
— Как вы можете?! — укоризненно воскликнул его зеркальный двойник.
— Гризя! — укоризненно воскликнул лорд Таванель. — Побойся бога!
Гризольда, женщина одаренная, заметила общую тенденцию к бессмысленным восклицаниям, но следовать ей не стала. Вместо этого фея фыркнула. То был не фырк, а целая симфония. Тут были и горькая усмешка (а ему есть какое-то дело до наших проблем?), и сомнение (он вообще когда-нибудь чем-нибудь интересуется?), и даже завуалированная угроза (еще поглядим, кто кого должен бояться!). Больше к Тотису в этом разговоре никто не взывал.
— Итак, Галя, ухватывайте суть: неизвестный магистр Ордена Кельмотов…
— Великий Магистр, — уточнил Таванель.
— Испарился куда-то со своего поста. Уэртик подозревает, что прямиком на тот свет…
— Я предположил, что случилось нечто ужасное, если Орден распущен в одночасье.
— А откуда вы это знаете? — растерянно спросил Зелг.
— Галя, соберитесь, это лишние детали. Отриньте их и займитесь делом.
Герцог беспомощно уставился на Уэрта да Таванеля. Ты же бесстрашный рыцарь, говорил его взгляд, приди же на помощь страждущим и обездоленным, внеси ясность в происходящее.
Я больше не чувствую силы, которая питала меня все эти годы. Я и сам толком не понимаю, как это устроено — перстни, которые мы получили при посвящении, каким-то образом связаны с Великим Магистром: чем могущественнее Орден и его глава, тем интенсивнее их свечение. В период правления магистра Барбазона я ощущал немалую поддержку даже во время скитания по Преисподней, но когда он передал бразды правления своему преемнику, то мощь оного была настолько велика, что я черпал из нее свою жизненную — если так позволительно выразиться — силу, как из неиссякаемого источника. А теперь связь оборвана, перстень погас, Великий Магистр либо мертв, либо изгнан из нашего мира, что, впрочем, почти одно и то же.
— Не скажите, — запротестовал Зелг. — Уж кому-кому, а вам не понаслышке известно, что с того света возвращаются. Вот как мы поступим. Первым делом следует проверить, что произошло на самом деле. Скажите мне, где находится резиденция вашего Великого Магистра, и мы немедленно отправим туда разведчиков, и уже исходя из их сведений…
— Браво! — крикнула Гризольда. — Узнаю кассарийскую хватку.
—Разумное решение, милорд, — вздохнул Таванель. — Но совершенно ненужное. Я отлично знаю, что именно скажут вам ваши разведчики, ибо обладаю информацией, что называется, из первых рук. Увы! Великий Магистр не с нами, а это значит, что и наш Орден прекратил свое существование, и мне предстоит самый долгий и самый последний путь, в который я выступил бы незамедлительно, без ропота и стона, если бы не тот факт, что сердце мое принадлежит незабвенной Гризольде, а остальная часть меня — ордену, и душа моя никнет под тяжким бременем неразрешимого вопроса…
— Нет, — вскипела Гризольда, терпеливо слушавшая эти благородные речи, сколько могла вынести. — Нет, вы это слышали?
— Да, — ответил Зелг.
— Вы понимаете?
— Увы, да.
— Два сапога пара, и оба левые! — сообщила непримиримая фея. — И что вы намерены предпринять, чтобы спасти мою семейную жизнь?
Зелг уже открыл было рот, чтобы ответить, что не знает, как вдруг понял, что отлично знает.
— Думаю, самым логичным будет, если лорд Таванель, свободный, я полагаю, от всех иных обязательств, принесет присягу мне. А я, как его сюзерен, приму на себя заботу о его пребывании в нашем мире. Когда же ситуация с Орденом Кельмотов прояснится, мы всегда сможем отыскать в своде рыцарских кодексов какой-нибудь достойный способ отменить эту клятву.
Неугомонная фея хотела напомнить своему личному герцогу, что духа Кассарии у него под рукой уже нет, а, значит, и возможностей выполнить данное обещание тоже, но одно обстоятельство помешало ей это сделать. Она не хуже иных волшебных существ чувствовала, полон сосуд с магией или пуст — из сосуда, каким она сейчас видела Зелга, сила хлестала через край.
* * *
Торжественная трапеза имени военного совета имени Такангора Топотана всегда становилась в Кассарии событием дня. Но и в череде знаменитых обедов, вышедших из-под щупалец Гвалтезия, этот стоял особняком.
Пиршественный зал был убран с такой варварской пышностью, что Зелг невольно позавидовал владыке, который может позволить себе столь безудержный размах торжеств, пока вдруг не сообразил, что это он сам и есть. Но изумленное восхищение от этого нисколько не угасло. Если в прошлые разы на столах стояли все лакомства, которые рекомендует авторитетное издание «Искусство кушать вкусно», то на сей раз на них было и то, чего не было тогда. За неимением времени и места (как сказал один наш коллега — друг мой, жизнь слишком коротка, и ты успеешь отойти в мир иной, прежде, чем я перечислю тебе все…) мы отсылаем взыскующих деталей и подробностей к специальному выпуску журнала «Гурмасик», авторы которого не пожалели сил на подробное описание каждого выдающегося блюда, украшавшего стол, а также приложили его цветной портрет и эксклюзивный рецепт.
Скажем только, что в противоположных концах огромного стола, как два центра мира, возвышались чудо-торты: один — Гвалтезия, другой — Гописсы. Об их вкусе лучше всего говорит свидетельство Бургежи, который посвятил немало строк описанию обеда и военного совета в своей книге «Ключ к Нилоне».
— Они были так прекрасны, — писал он, — что только ради счастья отведать их, стоило пережить вторжение.
К слову, почему-то именно это, довольно невинное замечание, вызвало глубокое возмущение Зелга, и они с Бургежей еще долго препирались посредством изысканного эпистолярия на страницах журнала «Сижу в дупле»; что вызвало понятное удивление читающей публики, ибо «Ключ к Нилоне» — книга острая, полемическая, и в ней отыщется немало куда более спорных суждений.
Кстати, о Бургеже. Некоторое удивление участников военного совета и одноименной трапезы вызвала небезызвестная золотая клетка, надежно установленная на резном пьедестале из черного мрамора. На сей раз на ней не было хорошо запомнившегося свидетелям висячего замка, но военный корреспондент послушно сидел внутри вместе со всем своим писчебумажным скарбом и на вопросительные взгляды мрачно отвечал:
— Уж традиция, так традиция.
Наверное, даже во время свадьбы Валтасея Тоюмефа с Эдной Фаберграсс или Барбеллы да Кассара с Моубрай Яростной в этом пиршественном зале не собиралось столько выдающихся персон. И уж во всяком случае, предки кассарийца не могли похвастаться, что за их столом сидели бок о бок и мирно беседовали кассарийские и каноррские оборотни, демоны и феи, ведьмы, горгоны, титаны и люди — смертные и бессмертные — и всем было уютно, весело и хорошо. Юлейн, в первый раз принимавший участие в этом действе, был на седьмом небе от радости. Ему представилась уникальная возможность побеседовать о смысле жизни с древними и уже потому мудрыми существами, обсудить устройство мироздания, и задать вопрос, на который прежде никто ответить не мог. Настал момент истины. Юлейн деликатно тронул Крифиана за белоснежное крыло и, когда величественный грифон склонил к нему огромную голову так, чтобы его желтый глаз находился на одном уровне с лицом короля, тихо спросил:
