Марина Дяченко - Медный король
– Что с тобой? – она нахмурилась. – Ты… тебе больно?
Лукс упал перед ней и закрыл лицо руками, и Развияру показалось, что он кричит, хотя не было слышно ни звука.
Комната плыла перед глазами. Бумага, перстень на полу… Каменный флакончик… Зверуин у ног удивленной женщины… Развияр видел в своей жизни тысячи смертей. Потеря, теперь настигшая его, заставила на минуту оглохнуть, ослепнуть, потерять дар речи.
Лукс отнял ладони от лица. Посмотрел на Развияра; поднялся. Развияр поразился, каким спокойным, величественным может быть его брат. Царственным.
– Тебя зовут Яска, – тихо проговорил Лукс. – Ты моя жена. И ты не убежишь от меня. Я заново расскажу тебе каждый твой день, каждую минуту. Я расскажу тебе твою жизнь, и ты все вспомнишь. Все будет снова. Веришь мне?
Он говорил упрямо и просто. Развияр увидел, как погасшие глаза женщины оживают, в них появляется огонек, как нерешительная улыбка приходит на бледные губы:
– Верю… Как тебя зовут?
Тогда он вышел, оставив их вдвоем. Его шатало; в коридоре стояли молчаливой толпой Достойные – и угрюмый Илимар. Пол под их сапогами блестел, разные сорта дерева складывались в мозаику, и по мере того, как менялось освещение, на деревянном покрытии распускались и увядали цветы.
Медный король отсчитывал последние миги. Жажда обновления становилась нестерпимой; дорога к Медному трону казалась короткой и светлой – несколько легких шагов. «Может быть, это последняя жертва», – сказал тогда Лукс.
Развияр огляделся. Достойные стояли плечом к плечу, многие держались за оружие, но не угроза исходила от них – страх и растерянность. Некоторые перешептывались; Лукс успел рассказать им? Или это сделала Яска? Мальчика нигде не было видно…
– Подарок! – властно позвал Развияр.
Из-за широких спин вышел мальчик-зверуин, белый, как молоко. Его светлые волосы стояли дыбом, как венчик цветка. Бархатная куртка распахнулась, стоячий воротник рубашки упирался в тонкий, детский подбородок.
– Развияр, – прошептал Подарок, не решаясь подойти близко. – Что с мамой? А отец…
– Все хорошо, – Развияр присел перед ним на корточки. – Подарок, милый… Ты воин? Ты мужчина?
– Да, – мальчик сглотнул. Дернулась шея.
– Помоги мне.
– Как?!
– Я объясню… – Развияр огляделся, как слепой. – Дайте мне арбалет! Заряженный! Натянутый! Живо!
Толпа заволновалась. Угрюмый Илимар взял у кого-то и протянул Развияру оружие.
Развияр вложил арбалет в руки Подарка:
– Тебя учили стрелять?
– Да…
– Палец на крючок. А лучше два пальца, здесь тугой спуск. Теперь смотри…
– Ты хочешь, чтобы я в тебя стрелял?!
Истекало время. Сила Медного короля подминала остатки собственной воли Развияра: Король требовал жертвы.
– Мальчик… Дар, послушай…
Он мог бы признаться, что хочет погубить, принести в жертву чудовищу родителей Дара и его самого. Он не мог признаться. Да и не успевал.
– Баба! Трус! Это испытание, ясно? Если хочешь когда-нибудь быть бойцом – делай, как я сказал! Я приказываю! Ты готов?!
Он никогда в жизни не кричал на Подарка. Даже Золотые попятились, хотя его взгляд был обращен не на них; мальчик съежился:
– Да.
– Сделаешь?!
Мальчик всхлипнул.
– Илимар, считай до трех. Подарок, на счет «три» – нажимай. Никто не смейте помогать, иначе сорвется! Только мальчик… Илимар, считай!
– Раз, – хрипло проговорил Достойный Илимар.
– Медный король, – выговорил Развияр и поднял руку.
Внутри сорвалась пружина.
Подарок стоял перед ним, будто на алтаре, трясущийся, залитый слезами, со взведенным арбалетом в руках.
– Два!
– Медный король… Возьми…
Он желал бы обуздать, придержать свой язык, но слова не принадлежали ему. Они текли помимо его воли.
– Три!
Подарок мигнул. Арбалет в его руках дернулся. Ничего не произошло.
– …что мне дорого!
– Стреляй! – закричал Илимар. – Во имя Мирте, стреляй! Спаси нас! Спаси нас всех!
Подарок сидел, замерев, глядя на Развияра, единственный из всех выдерживая его взгляд. Маленький палец замер на спусковом крючке.
– Подай… – Развияра охватил ужас, равного которому он не знал никогда в жизни.
– Стреляй! Стреляй! – будто сквозь вату в ушах, доносились до него крики Золотых.
Подарок еле-еле покачал головой. Он смотрел на Развияра, в глазах были боль и обожание, слезы и решимость: выстрела не будет.
– Что… мне… нуж…
Он увидел – или ему показалось, что видит, – как огромная черная ладонь нависает над Подарком, собираясь накрыть его навеки. Дрожал воздух; до неотвратимого остался один звук.
Арбалет упадет на пол. Мальчик исчезнет. Откроется новое знание. Поднимается пыльная завеса, зальется светом самый дальний уголок сознания. Побегут белки по колосковому полю, рыжий поток, хвосты и круглые спины…
– Нет!
Он рванулся вперед, будто желая прикрыть Подарка собой.
Упал на пол арбалет.
– Не тронь, что мне дорого!
Ему показалось, что сверху навалился масличный пресс. Опрокинулся мир, и все изменилось. Голый и голодный, раб из рабов, он врос в землю вонючего подвала, где день и ночь скрипит ворот, и бич гуляет по тощим спинам. Ничтожество, тварь, потерявшая навык связной речи, забывшая свое имя – Развияр… «Что тебе нужно?»
– Не тронь, что мне дорого!
Единственное слово – «память» – нарисовано копотью на грязной сырой стене. И снова бич, и звенит цепь, и сгущается тьма.
«Что тебе нужно?»
– Ничего! У меня все есть!
«Свобода? Солнце?»
– Не тронь, что мне дорого! Не отдам!
Масличный пресс навалился, и затрещали кости. Развияр из последних сил вцепился в мальчика, чувствуя, как тот ускользает из рук.
Ускользает.
* * *Член Совета Достойных Илимар писал в своих мемуарах: «Никто из нас не сознавал тогда, что происходит. Никто не понимал до конца, какая ужасная участь была нам всем уготована. Много позже мы узнали из рассказов и книг, чего удалось избежать в тот день, и кому мы обязаны своим избавлением… А тогда мы только видели, как гекса сжимает в объятьях мальчика-зверуина, будто собираясь переломать ему кости, и велит ему стрелять, но мальчик не подчиняется… К слову сказать, не подчиниться этому гекса ни у кого из нас не было возможности…
Ребенок рассказывал позже, что за ним якобы являлось чудовище, но гекса его прогнал… Сам гекса не приходил в себя несколько часов и метался так ужасно, что мы боялись к нему приблизиться… Во всем этом была замешана магия, но женщина-маг не показывалась из своей комнаты, а старший зверуин был сам потрясен случившимся. Учитывая ужасное моральное состояние, в котором мы все находились, это происшествие показалось нам предвестником нового зла. Однако не прошло и двух суток, как страшные люди ушли из нашей гавани, и дым их черных кораблей растаял на горизонте…»
