Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип
— Они сгрудились вокруг того паренька…
— Он взрослеет. Скоро они нападут на него, и он навсегда сделается вялым и равнодушным ко всему. Он обречен.
— Господи боже! Нельзя ли его спасти?
— Нет. Если попытаемся, Призраки тут же нас атакуют. Но сюда, наверх, они не доберутся, поэтому все, что в наших силах, — это наблюдать и лететь дальше.
— Но куда подевались взрослые? Не может же весь мир быть населен одними детьми!
— Призраки превратили этих детей в сирот. Таких беспризорных здесь сколько угодно — они собираются в шайки и бродят по округе, пробавляясь чем придется, а уцелевшие взрослые пытаются спастись бегством. Сами видите, в городе есть чем поживиться, так что голодная смерть беспризорникам не грозит. Похоже, в этот город нагрянуло сразу много Призраков, и все взрослые сбежали. Заметили, как мало судов у пристани? Детям же бояться нечего.
— А тем, кто постарше? Вроде того несчастного паренька?
— Мистер Скорсби, так уж устроен этот мир. И если вам хочется положить конец жестокостям и несправедливостям, вы должны везти меня дальше. Передо мной стоит важная цель.
— Сдается мне… — сказал Ли, с трудом подыскивая нужные слова, — сдается мне, что с жестокостью надо бороться там, где на нее наткнешься, а помощь оказывать там, где в ней нуждаются. Или это не так, доктор Грумман? Я ведь всего только невежественный воздухоплаватель. Такой невежественный, что даже верил россказням о том, будто шаманы, например, умеют летать. Вы вот шаман, а не умеете.
— Почему же, умею.
— Как это так?
Аэростат терял высоту, и земля приближалась. Прямо на их пути высилась квадратная каменная башня, но Ли словно не замечал препятствия.
— Мне нужно было отправиться в полет, — сказал Грумман. — Я призвал вас, и вот я лечу!
Он прекрасно видел опасность, которая им грозила, но ни на минуту не усомнился в том, что аэронавт тоже видит ее. И как раз вовремя Ли перегнулся через борт корзины и дернул веревку одного из мешков с балластом. Песок высыпался, и аэростат мягко взмыл вверх, миновав башню с запасом метра в два. Десяток потревоженных ворон, каркая, поднялись в воздух позади них.
— Да, тут вы правы, — сказал Ли. — Что-то в вас есть необычное, доктор Грумман. Вы, часом, не якшались с ведьмами?
— Было дело, — ответил Грумман. — И с учеными, и с духами тоже. И везде я находил глупость, но в ней всегда попадались крупицы мудрости. Без сомнения, ее было гораздо больше, чем я сумел распознать. Жизнь полна тягот, мистер Скорсби, но мы все равно дорожим ею.
— А наше с вами путешествие? Мудрость это или глупость?
— Величайшая мудрость, какую я только знаю.
— Скажите мне снова, в чем ваша цель — вы собираетесь найти носителя чудесного ножа, и что потом?
— Я объясню ему, в чем состоит его цель.
— И это поможет ему защитить Лиру, — напомнил аэронавт.
— Это защитит нас всех.
Они летели все дальше, и вскоре город позади них скрылся из виду.
Ли сверился с приборами. Стрелка компаса все еще гуляла по циферблату как хотела, но высотомер, насколько аэронавт мог судить, работал нормально и показывал, что они летят примерно в трехстах метрах над морским берегом и параллельно ему. Впереди маячила окутанная дымкой гряда высоких холмов, и Ли порадовался тому, что не забыл взять на борт побольше балласта.
Но когда он в очередной раз обозревал горизонт, в груди у него тихонько екнуло. Эстер почувствовала это, навострила уши и повернула голову так, чтобы одним золотисто-карим глазом видеть его лицо. Он взял ее, посадил к себе за пазуху и снова поднял подзорную трубу.
Нет, он не ошибся. Далеко-далеко на юге (если в том направлении, откуда они прилетели, действительно находился юг) плыло еле различимое пятнышко — другой воздушный шар. Знойное марево и расстояние скрадывали все детали, но этот другой шар явно был больше и летел выше.
Грумман тоже заметил его.
— Враги, мистер Скорсби? — спросил он, заслоняя глаза от солнца и вглядываясь в жемчужную даль.
— Определенно. Не знаю, что лучше: то ли нам сбросить балласт и подняться повыше, чтобы поймать более сильный ветер, то ли держаться низко, чтобы нас не заметили. Хорошо еще, что это не дирижабль, иначе они нагнали бы нас в считанные часы. Нет, черт побери, я все-таки поднимусь: ведь на их месте я бы уже нас засек, а у них зрение наверняка не хуже нашего.
Он опустил Эстер на прежнее место и, перегнувшись через борт, развязал еще три мешка с балластом. Шар немедленно взмыл вверх, и Ли вновь приложил к глазу подзорную трубу.
Минуту спустя он твердо убедился в том, что их заметили: в дрожащем мареве произошло какое-то движение, разрешившееся струйкой дыма, направленной вверх и под углом от другого шара, и, когда эта струйка еще немного удлинилась, на ее конце вспыхнуло пламя. В первые мгновения ярко-красное, оно расплылось затем серым пятном, но этот сигнал был столь же ясным, как звон набатного колокола в ночи.
— Нельзя ли сделать ветер посильнее, доктор Грумман? — спросил Ли. — Я хотел бы засветло долететь вон до тех холмов.
Но они удалялись от берега, и теперь им нужно было пересечь широкую бухту. На противоположном берегу, километрах в тридцати-сорока от них, темнела гряда холмов; когда шар набрал высоту, Ли увидел, что их можно было бы с большим правом назвать горами.
Он повернулся к Грумману, но обнаружил, что его спутник впал в глубокий транс. Глаза шамана были закрыты; он мягко покачивался взад и вперед, и на лбу у него выступили капли пота. Из его горла исходили низкие ритмичные стоны, а его деймон, также погрузившийся в забытье, вцепился когтями в край корзины.
И то ли потому, что они поднялись выше, то ли благодаря стараниям шамана с моря потянуло свежим ветерком: Ли почувствовал, как он овевает лицо. Подняв взгляд, аэронавт увидел, что баллон накренился на градус-другой в сторону холмов.
Но ветер, помогавший им лететь быстрее, в равной мере помогал и их преследователям. Второй шар не приближался к ним, но и не отставал. И когда Ли снова направил на него подзорную трубу, он увидел в мерцающей дали за ним другие пятнышки, поменьше и потемнее. Они двигались согласованно и становились яснее и четче с каждой минутой.
— Дирижабли, — сказал он. — Тут от них не спрячешься.
Он попытался прикинуть, какое расстояние отделяет их от дирижаблей, а какое — от холмов впереди. Они явно набирали скорость; внизу ветер уже срывал с верхушек волн белую пену.
Грумман присел отдохнуть в углу корзины, а его деймон принялся чистить перья. Глаза шамана были закрыты, но Ли знал, что он не спит.
— Ситуация у нас такая, доктор Грумман, — сказал он. — Я не хочу, чтобы дирижабли догнали нас в воздухе. Защиты от них нет, и они нас мигом собьют. Садиться на воду я тоже не хочу, ни вынужденно, ни по своей воле: поплыть-то мы поплывем, но им ничего не стоит разбомбить нас сверху. Поэтому я хочу добраться до тех холмов и там совершить посадку. Я уже вижу там лес, а среди деревьев легко спрятаться на какое-то время — может быть, и надолго. Но солнце уже садится. По моим расчетам, до заката у нас осталось часа три. Сейчас трудно судить, но мне кажется, что к тому времени мы успеем достичь того берега, а дирижабли сократят расстояние между нами примерно наполовину. Ну вот, думаю, вы меня понимаете. Я хочу, чтобы мы приземлились в тех холмах, потому что любой другой вариант — это верная смерть. Наверное, они уже установили связь между перстнем, который я им показывал, и скрелингом, убитым мной на Новой Земле, и наверняка пустились за нами вдогонку отнюдь не ради того, чтобы вернуть нам забытый на стойке бумажник. Так что нынче вечером, доктор Грумман, наш полет должен будет закончиться. Вы когда-нибудь совершали посадку на воздушном шаре?
— Нет, — ответил шаман. — Но я доверяю вашему опыту.
— Я попробую забраться в холмы как можно выше. Но это дело рискованное: чем дальше мы полетим, тем ближе к нам они окажутся в конце. Если я сяду, когда они будут совсем близко, они увидят, куда мы направимся; но если я сяду слишком рано, мы можем не добежать до деревьев. Как бы там ни было, боюсь, в скором времени нам не миновать перестрелки.
