Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Солнце почти село, когда они достигли обрывистого склона, уводившего в сумрачный распадок, над которым словно витали в воздухе покой и грусть. Эта лощина была из тех мест, где поневоле хочется ходить на цыпочках и говорить вполголоса. Последние лучи солнца еще освещали макушки холмов и багрянили листву наиболее высоких деревьев, однако в распадке уже наступила ночь.
Данкен подошел к Конраду.
— Мне тут не нравится, — произнес тот.
— Нравится не нравится, — отозвался Данкен, — лучшего пристанища на ночь нам не найти. Внизу наверняка нет ветра, к тому же, если повезет, мы можем отыскать воду.
— Мне показалось, я различил там нечто вроде здания, — сказал Конрад, — По-моему, это было похоже на церковь.
— Откуда здесь взяться церкви?
— Не знаю. Может, померещилось. Темнота, хоть глаз коли.
Сопровождаемые Крошкой, они направились вниз по склону.
— Похоже, я что-то вижу, — проговорил Данкен мгновение спустя. — Смотри! Вон там, прямо перед нами.
Вскоре все и всяческие сомнения улетучились. В глубине распадка притаилась маленькая белая церквушка, увенчанная высоким шпилем. Входная дверь была распахнута настежь. Церквушку окружало пустое пространство: некто неведомый вырубил все деревья, что росли поблизости, и выкорчевал пни. Чем ближе они подходили к зданию, тем сильнее становилось недоумение Данкена. Кому понадобилось воздвигать здесь церковь? Нет, мысленно поправился он, не церковь — часовню. Ему вдруг вспомнились рассказы о часовенках, возведенных невесть с какой стати в стороне от проезжих дорог. Неужели они набрели именно на такой храм?
— Часовня Иисуса-Холмовика! — воскликнул подбежавший Эндрю, — Я слышал о ней, но никогда не видел. Сдается мне, никто не знал, как до нее добраться. Зато слухов ходило — не перечесть.
— Видишь сам, слухи подтвердились, — буркнул Конрад.
— Святыня, — проговорил Данкен. — Должно быть, сюда в прежние времена стекались паломники.
— Она стала святыней не так давно, — возразил Эндрю. Отшельник был потрясен, руки его дрожали. — Понимаете, это место — нечестивое. Когда-то здесь было языческое капище.
— Насколько мне известно, — откликнулся Данкен, — многие христианские храмы возведены там, где прежде поклонялись своим богам язычники. Очевидно, духовенство полагало, что так проще обратить людей в истинную веру.
— Да, я знаю, — сказал Эндрю, — Помнится, мне попадались подобные мысли в писаниях святых отцов. Но тут… Тут все иначе.
— Вы упомянули капище. Скорее всего, здесь совершали службы друиды.
— Дело не в друидах, — отмахнулся Эндрю. — Молва утверждала, что сюда слеталась на гульбища всякая нечисть.
— Но если так, почему построили часовню? Мне кажется, Церковь, наоборот, должна была бы избегать этого места.
— Не знаю, — признался отшельник. — Впрочем, в былые дни среди церковников насчитывалось немало воинственных личностей, которые так и рвались в битву с дьяволом…
— И что, побеждали?
— Не знаю, — повторил Эндрю, — Легенды противоречат друг другу; да и как отличить в них правду от вымысла?
— Раз часовня стоит, — заявил Конрад, — значит, ей позволили стоять.
Данкен шагнул вперед, поднялся по трем выщербленным ступенькам на крыльцо и вошел в дверь. Внутри часовня казалась еще меньше, чем снаружи. Два окна, по одному справа и слева, невысокого качества цветное стекло, сквозь которое сочился тусклый свет заходящего солнца, скамьи в шесть рядов, по три с каждой стороны прохода, а над алтарем…
У Данкена пресеклось дыхание. Он ощутил во рту привкус желчи. Юноше казалось, что его вот-вот вывернет наизнанку. Желудок взбунтовался, сердце бешено колотилось, к горлу комом подкатила тошнота — и все из-за распятия, что висело над алтарем, вырезанное из цельного куска дубовой древесины. Оно изображало Христа вверх тормашками, словно ему вздумалось перекувырнуться на кресте. Резная фигура была с ног до головы заляпана испражнениями; алтарь украшали непристойные латинские надписи. Данкену почудилось, будто кто-то ударил его по лицу. Он с трудом устоял на ногах. Кощунство, немыслимое кощунство! Он мельком подивился собственному возмущению: ведь до сих пор христианская вера мнилась ему чем-то весьма и весьма отвлеченным; он ни в коей мере не относил себя к ее ревностным приверженцам. Пускай так, подумал он, однако, даже будучи довольно посредственным христианином, он согласился рискнуть жизнью ради Христа, на благо матери-Церкви. Перевернутое распятие представляло собой издевательскую насмешку язычества, бесстыдное глумление над христианством, свидетельствовало о злобе — бессильной злобе — тех, кто его вырезал. Если с врагом не удается справиться, над ним можно, на худой конец, вдоволь потешиться.
Конрад сказал, что язычники позволили возвести на их земле христианскую часовню. В его словах — сам он того, возможно, не сознавал — подспудно содержался вопрос: почему они допустили такое? И вот ответ: перевернутое распятие и намеренное осквернение святыни. Много лет назад сюда явился служитель Господа, воинствующий церковник, который наверняка подкреплял свои проповеди доводами острого клинка. Он построил храм, не подозревая, должно быть, того, что покорность нехристей показная, что они всего-навсего затаились и терпеливо выжидают случая отомстить.
За спиной Данкена послышались исполненные ужаса возгласы: Конрад с Эндрю тоже увидели распятие.
— Насмешка, — прошептал Данкен, — насмешка над Господом. Но Господь выдержит. Он выдерживал и не такое.
Судя по всему, за часовней следили. Пол, похоже, недавно подметали, не было ни пылинки, скамьи и прочее убранство находились во вполне приличном состоянии. Если бы не алтарь… Данкен медленно попятился к двери, Эндрю и Конрад двинулись следом. Очутившись снаружи, он увидел на крыльце Мэг.
— Ну? — спросила та.
Данкен ошеломленно помотал головой.
— Я не знала, — проговорила старуха, — не знала, что мы идем сюда, иначе я попыталась бы остановить вас.
— Выходит, ты бывала здесь?
— Нет, не бывала, только слышала.
— Что скажешь?
— А что тут можно сказать? Мне все равно, мое дело — сторона. Но вот вас я бы внутрь не пустила. Вы накормили меня, посадили на лошадь, отозвали своего пса, пощадили мою жизнь, тот верзила помог мне встать и посадил в седло, даже отшельник, хотя он и мерзкий тип, угостил меня сыром. Так что с какой стати мне желать вам зла?
— Все в порядке, матушка, — сказал Данкен, погладив ведьму по голове. — Мы люди крепкие, думаю, переживем.
— Что будем делать? — спросил Эндрю.
