Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (СИ)
— Болты были отравлены? — спросил мрачный Маркус.
— Да. Мы не собирались драться в городе. Но в случае столкновении должны были действовать максимально быстро и тихо. Если бы мы стреляли обычными болтами, почти наверняка кто‑нибудь из раненых поднял бы тревогу.
— Если станет известно, что мы использовали отравленное оружие, пусть даже против черных, репутации ордена будет нанесен большой ущерб, — сказал Лонар. — А если узнают, что наши люди применили его против стражи, от нас многие отвернутся. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Эту операцию никто не должен связать с орденом, пусть думают, что это были разборки черных между собой. Рассказывай, что там было дальше.
— Дальше командир этого отряда принял решение уходить самостоятельно, отвлекая на себя возможную погоню. Через ворота они прошли нормально, но уже к обеду следующего дня их начала догонять большая группа всадников. Оторваться никак не удавалось, поскольку дорога была такой, что коня вскачь не пустишь. А вот преследователи двигались быстро, часто меняя коней. Нашим же пришлось уходить в сторону от деревни, где перед въездом в город оставили сменных лошадей. Видя, что схватки избежать не удастся, братья выбрали удобное место для засады и начали расстреливать врагов, когда они показались из‑за поворота дороги, огибающей в том месте небольшую рощу. Удалось сделать по два выстрела, после чего сошлись врукопашную. Противников все еще было в два раза больше, так что победа нам досталась дорогой ценой.
— Надеюсь, отравленных болтов вы там больше не применяли? — спросил Лонар. — Кто вообще были эти люди?
— Все отравленные болты мы выбросили вскоре после того, как покинули город. А преследовавший наших отряд принадлежал герцогу Ланишу.
— Больше вас не преследовали?
— Может быть, и преследовали, не знаю. Братья забрали себе заводных лошадей и быстро пошли одвуконь, через пару дней соединившись с основной группой. Перед этим им пришлось еще полдня провести на месте схватки, подлечивая своих раненных, чтобы они смогли продолжить путь. Основная группа перед этим заехала в деревню, где оставили телеги и забрали своих коней. После этого двинулись к месту сбора. Когда оба отряда соединились, вам отправили птиц.
— Яд, который мы захватили у черных и использовали в Гортане, еще остался? — спросил я.
— Есть еще немного, — ответил Маркус. — А вам для чего, мастер?
В присутствие других братьев, кроме Лонара, он обращался ко мне подчеркнуто уважительно.
— Спрячьте его подальше, — сказал я. — Применять будем лишь в крайних случаях при условии, что такое применение будет одобрено и вами, и мной. Еще не хватало нам с вами порушить все то, что создано таким трудом и кровью наших товарищей только из‑за того, что возникло желание искать простые решения.
— Герцог все равно поднимет шум, — заметил Лонар.
— Ну и пусть поднимает, — ответил я. — Все равно у него нет никаких доказательств того, что это наша работа, а подозрения к делу не пришьешь. Да и не будет он сильно шуметь: у него самого рыльце в пушку, не в его интересах раздувать эту историю. Орден он, может быть, замарает, но и сам вымажется в дерьме по самые уши.
— Извините, мастер, я не совсем понял ваши слова насчет подозрений, — обратился ко мне глава группы. — Для чего их пришивать?
— Не обращайте внимания, Стах, — ответил я. — Это просто такое выражение из моего мира, означающее, что ты о чем‑то догадываешься, но обвинить кого‑то на основании своих догадок не можешь. Ваша группа сработала очень хорошо. Вас просто подвела случайность, от которой никто не застрахован, особенно когда действует на чужой территории.
— У меня много кандидатов на вступление в орден, — сказал Лонар. — Мы с вами решили пока не увеличивать число его членов, но шесть человек, взамен погибших надо принять.
— Примем, — согласился Маркус. — Когда твои люди с птицами должны быть на побережье, завтра?
— Если ничего не задержит в пути, то через два дня.
— Почти пять с половиной сотен лиг. Если птицы будут лететь по прямой с короткими ночевками, им потребуется всего пара дней, не больше. Значит, через четыре, максимум пять дней они должны прилететь. Группы для передачи птиц агентам готовы?
— Все давно готово, — ответил Лонар. — Ждем только результата. Каждому отвезем по три граши. Одну со своим отчетом они должны будут отправить сразу же, чтобы мы могли проконтролировать, долетят они или нет, а пара останется с ними. Пошлют только тогда, когда будут действительно важные сообщения. Шифр им передадут вместе с птицами.
— Ладно, я вас оставлю, — сказал я. — У меня сейчас по расписанию литературные чтения. Обучили вы моих жен языку ордена на мою голову. Теперь у меня по полдня или поэзия, или проза. Вообще‑то, мне с ними приятно сидеть и рассказывать, слушательницы они замечательные. Только вот меры ни в чем не знают, все им мало. Еще и петь приходится.
— Петь? — удивился Маркус. — И что же вы им поете, мастер?
— Песни моей родины, что же еще? Ваши петь вообще невозможно: музыки нет, текст корявый. А голос вы мне подправили, спасибо.
— А можете что‑нибудь спеть нам? — спросил Лонар.
— Я еще в ордене не пел! — рассмеялся я и, увидев, что он готов обидеться, добавил. — Ладно, но только одну песню, мне уже давно пора идти, а голос надо поберечь для дома. Мне еще полдня перед женами выступать. Спою‑ка я вам песню о тревожной молодости. Слова там вроде все понятные, даже слово снег знаете, хотя его здесь не бывает.
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная,
И нету других забот.
Когда я закончил, все некоторое время сидели молча. Чувствовалось, что на них моя песня произвела большое впечатление. Даже Стах, который еще не знал языка и не понял ни слова из пропетого, не остался равнодушным.
— Теперь я понимаю ваших жен, — сказал Маркус. — Действительно, ничего общего с нашими песнями.
— Это вы еще не слышали, как у нас поют с музыкальным сопровождением, — вздохнул я. — Ваши инструменты так же плохи, как и ваши песни. Если когда‑нибудь появиться такая возможность, обязательно займусь их усовершенствованием.
Маркус ошибся со своим прогнозом на два дня, и птицы вернулись в свой домик с побережья к вечеру седьмого дня, считая со времени нашего разговора. По прикрепленным запискам прочли, что братьев задержал в пути сильный ветер. На следующий день пять небольших групп братьев ордена с закрытыми тканью клетками с грашами отправились в соседние королевства. А еще через восемь дней после этого в «голубятню», как стали называть домики для грашей, прилетела первая птица. Через декаду их было уже больше четырех десятков. Шесть птиц так и не прилетели, видимо, погибли в пути. На всякий случай мы направили к их агентам братьев проверить, все ли с ними в порядке. Мне во дворец тоже передали клетку с двумя птицами. Клетка была красивая, птицы — тоже ничего, так что мы их определили в большую гостиную. По ночам они иной раз начинали орать, но до спальни их крики не долетали и нам не мешали. Ухаживали за ними братья, которые несли караул у наших дверей. Им оставляли ключ, чтобы можно было в наше отсутствие накормить птиц и почистить клетку.
