Елена Медникова - Два крыла. Русская фэнтези 2007
Рик что-то хочет сказать, но не решается и просто, словно прося прощение, толкает меня в плечо. На лице мальчика виноватое выражение. Внимательно оглядев подростка, бросаю монетку назад.
— Похож, — заключаю я. Снова поворачиваюсь к морю, стараясь оставаться безучастным.
— Ты сменишь ему родовой камень, — четко говорит Жак.
— Нет, — отвечаю я. — Во-первых, мы не вправе вмешиваться в жизнь ребенка. А во-вторых, ритуал слишком сложен.
Жак делает резкий шаг и дышит табаком прямо в ухо. Покрытая светлым лаком трубка с мордой зубастого дракона сильно бьет по ободранным поручням.
— С тобой не будут торговаться, мальчишка!
— Ты отлучен? — просто спрашиваю я.
Жак даже не сжигает меня на месте. Хмурится, а затем легко смеется:
— Во время войны осталось много тех, кого сочли мертвыми.
Капитан четко произносит формулу вызова и звонко хлопает в ладоши. Из его рук, опаляя мое лицо, возносится мощный столб огня.
— Вопрос исчерпан? — спрашивает уже серьезно капитан и внимательно смотрит на Рика. Подросток отвечает окаменевшим лицом с поджатыми губами.
— Дешевый трюк, — выдавливаю я. Ошибся насчет отступника. Ну ничего, волшебников обычно не магией побеждают.
— Меня не существует, просто нет, — с довольной интонацией объясняет капитан. — Еще двести лет назад в Магистрате поняли, что древний ритуал не фальшивка. Защитные амулеты на Горе Смерти натасканы на ауры всех сильных магов, даже умерших.
— Ты ничего не теряешь. Свой родовой камень тебе не сменить никогда! Не по зубам задачка! — рычит, играя желваками, капитан.
Всем все ясно. Я как на ладони. Умудренным опытом старым клячам, которые азартно заигрались в жизнь, видно заранее. Я не знаю, что хочу, — а им, видите ли, понятно.
Толкаю двумя руками. Жак отступает и падает. Почти. Левая рука легонько касается пола, а правая и не думает выпускать трубку. Капитан выпрямляется.
Прием я отрабатывал на пустырях в Школе Боя несколько месяцев. Единственное, чему толком научился.
Жак сощуривает глаза и с наслаждением затягивается трубкой. Не успев выпустить дым, капитан прыгает.
Блокирую два в голову. Делаю мах ногой в пах.
Матросы по-прежнему у штурвала, что-то жуют и совсем не интересуются потасовкой.
Через минуту пропускаю все удары. Боли не чувствую. Жак не доводит, корректно задерживает. Я бы разозлился, но сил теперь не осталось. До мастера мне далеко.
— Все? — спрашивает, чуть отойдя, как ни в чем не бывало Жак.
Приваливаюсь спиной к борту и дышу. Пот катится градом, а мысли никак не хотят собирать что-то определенное.
Подбегает Рик и обеспокоенно смотрит на меня. Затем что-то хочет сказать, но его перебивает капитан:
— Я, конечно, могу выдрать ногти, раздробить пальцы, да и много чего еще измыслить, — задумчиво произносит Жак и прячет потухшую трубку. — Например, наслать икоту или щекотку.
Рик поежился. Я его понимаю. Перетерпеть боль еще можно, а вот всепроникающую щекотку…
— Ты проведешь ритуал. На тебя не падет подозрений. Тебя уже почти что нет. Посланные Магистратом пираты ничего не нашли, а значит, ты потонул вчера в рыбацкой лодке с неизвестным мальчишкой.
— У пиратов ведь должны быть талисманы, чтобы нейтрализовать заклятия? — задаю резонный вопрос, хотя уже и догадываюсь.
— У меня амулет. Вытягивает магию и разряжает талисманы тех, кого я не пропустил на судно. — Жак указал на верхушку мачты, где должен быть спрятан камешек. — Достался еще со времен войны…
— Я кушать хочу, — говорит Рик.
Мальчик уже все решил. Он станет королем.
Жак не колеблется:
— Пойдем.
Едим горячую острую уху. Морской ветер приятно овевает лицо, а тень мачты накрывает стол, укрывая от жары. После полудня солнце взбесилось.
Матросы продолжают сидеть у штурвала.
— Кто они? — жуя свежий хлеб, спрашиваю и киваю на команду.
— Они? Обычные люди, — пожимает плечами Жак и отправляет в себя ложку наваристой гущи.
Рик, кажется, понял сразу же — не зря принцам преподают магию лучшие учителя страны. Лицо мальчика вытянулось и обрело презрительное выражение. Заклятие делает людей практически безучастными к действительности. Они все помнят и понимают, но не могут вырваться из тягучей навязанной повседневности.
— Ты не бойся, — говорит Жак. — Истечет срок контракта, сниму заклятия. Тем более ежедневно силы отнимает много. Но старику хочется, чтобы в доме было все правильно.
— И как долго? — с сарказмом в голосе интересуюсь.
— Я беру команду на пол года, — говорит Жак. — У них третий месяц.
— Ты знаешь, сейчас применение «подавления» карается пожизненной каторгой, — говорю я, — а сто лет назад вешали прямо в зале суда.
— Знаю, — соглашается Жак, отодвигает пустую тарелку и откидывается на спинку стула с замысловатыми резными узорами. Нам приходится сидеть на табуретах.
— Решено? — уточняет на всякий случай капитан. — Мы приплываем завтра. До горы тебе добраться — пять часов.
Смотрю на Рика. Лицо подростка за последние несколько часов стало непроницаемым и гордым. Спина прямая, движения отточены. Взгляд бьет подобно молниям.
— Если у меня не получится? — задаю безнадежный вопрос.
— Получится, — без нажима сообщает капитан, попыхивая трубкой.
— Дам боевые талисманы, — небрежно добавляет маг.
Сводит горло. Уже слишком. Боевые талисманы способны в мгновение ока уничтожить сотню людей. Мор, холод, огонь, безумие — все по части ерундовых с виду золотых побрякушек. Они хранятся в строго опечатанных сейфах Боевого Отдела Магистрата в столице. Парочку еще можно найти в пограничных гарнизонах.
Что ж, пожизненной каторги будет маловато.
— Не бойся, — ровно говорит Жак. — никто ничего не узнает и не заметит.
— И не забудь, я тебе ставлю клеймо — каждую секунду буду знать, где находишься.
— Да, клеймо поставлю и Рику, — добавляет капитан.
— Мне?! Зачем?! — гневно возмущается принц.
— Чтобы глупый мальчишка не сбежал, — сказал с напускной заботой Жак и погрозил пальцем.
Я отхлебнул неизвестного мне сорта горьковатого чая. Сейчас я повлиять ни на что не могу.
Не зря у каждого человека неповторимый родовой камень. Неспроста каждая судьба подобна мимолетной снежинке. Вот
Жак — мощнейший боевой маг Империи, герой войны. Любовь к стране стала его кровью и судьбой.
Рик — обычный ребенок, сбежавший от родителей, когда недосягаемые сказки стали слишком уж навязчиво искушать. И что с того, что мама и папа — правители страны, вокруг горы редких игрушек и обходительные учителя, без которых не ступить ни шагу.
