Галина Гончарова - Сестра (СИ)
Боялась. Еще как.
С другой стороны — важно еще и чем начинять снаряды, да и порох у них подшаманенный… Нельзя опираться на то, что может быть похищено и путем простого разбора — копирования воссоздано в другом месте. Оружие можно. А вот порох…
Нет тут пока грамотной аналитической химии, нету! И микроскопов нет.
Софья коснулась лба рукой.
М — да. Поспать немного? Можно прямо здесь…
Дверь скрипнула.
— Ваня?
Иван Морозов смотрел на девочку за столом какими‑то странными глазами. Но Софья этого не заметила, как и обычно.
— Ванечка, что случилось?
— Да вот, попрощаться зашел…
Софья улыбнулась, вышла из‑за стола и устроилась в удобном кресле. Кивнула другу на соседнее.
— Посидишь со мной? Хотя бы чуть — чуть?
Ваня устроился на соседнем кресле. Потом придвинул его поближе. Вгляделся в девочку.
Почти девушка. Четырнадцатый год уже. Хотя по Софье этого не скажешь. Другие к этому возрасту округляются как‑то, девушки под сарафан несколько рубах надевают, чтобы смотреться старше, а она — как девчонка. Темные волосы заплетены в недлинную косу, темные глаза смотрят серьезно и устало.
— У меня почти все готово. Ванечка, берегите себя, ладно?
Иван пожал плечами. Потом протянул руку, несмело взял маленькую ладошку Софьи в свои.
— Обещаю. Я все сделаю, чтобы Алеша вернулся живой и здоровый.
— Оба вернитесь.
Чуть дрогнули тонкие пальцы. Софья смотрела прямо, она не кокетничала, она была уверена в том, что говорила. И его жизнь была так же важна для царевны, как и жизнь ее брата.
— Обещаю. А ты нас будешь ждать?
— Очень.
Темные глаза встречаются с голубыми. Ваня улыбается, Софья смотрит грустно и серьезно. И никого не нужно, кроме этой серьезной девчушки с ее задумчивым нежным личиком.
Не был Иван Морозов неопытным юношей, было у него уже все, что может быть с женщиной, чай, двадцать один год уже отсчитал, и все же Софья оставалась для него… загадкой?
Тайной?
Чем‑то трепетным и нежным?
Он и сам никогда не знал. Просто понимал, что без этой девушки его жизнь, да и жизнь Алексея была бы совсем иной. Нутряным, глубинным чутьем осознавал, что не было бы у него ни друга, ни матери, ни… да и его не было бы. И восхищался.
Любовь?
Ваня не знал, как это — любить. Вот то о чем он читал в пьесах Шекспира — не было у него такого, как у Ромео и Джульетты. И он знал, что сможет жить дальше, что бы ни случилось.
Только вот без Софьи солнце станет черным. Или его вообще не станет…
А она?
Видит ли она в нем брата, как в Алексее? Иван смотрел на эту пару — долговязый царевич, который наклоняется к своей невысокой сестрице — и та вытирает ему рот платочком, по — матерински приглаживает непослушные вихры, ласково, с любовью, целует в щеку… и Алексей к ней ведь именно так и относится.
Младшая сестрица?
Кой дьявол она младшая? Давно уж Софья заменила царевичу матушку — и продолжает ей оставаться.
И Ване перепадала часть ее любви, внимания, тепла… материнского?
Или все‑таки…?
Софья встретилась с ним на миг глазам — и не смогла отвести взгляда. Голубые глаза были тревожными, серьезными, настойчивыми. Они задавали вопрос — и требовали ответа.
Да это же Ванечка Морозов — шептал ее разум. — почти твой брат, ты о чем думаешь?…
Братья так не смотрят. Ну ответь же парню! — настаивала вторая ее часть.
И Софья медленно опустила ресницы. То ли соглашаясь, то ли пряча от юноши мысли, которые ему не стоило замечать в девичьем взоре.
Иван Морозов. Один из богатейших бояр на Руси, его состояние сравнимо с царским. Мало того, близкий друг ее брата, отлично разбирается в экономике, умен, серьезен… ну и чего еще надо?
А замуж ей и так пока не выходить. Да и потом — ежели только тайный брак, как у Анны и Татьяны.
Иван, принявший ее капитуляцию за согласие, перевернул девичью ручку и коснулся губами ладони. Отнюдь не нежной, как пишут в романах. Тут и мозоли, и ожоги от химикатов, и чернила… разве это имело значение?
Дороже всех красавиц на Москве была для него эта девочка.
— Вернись, Ванечка…
— Обещаю, Сонюшка…
Горит свеча, оплывая белым воском на богатый поставец. Луна медленно совершает свой круг по небосводу. Скоро придет утро нового дня и этим двоим настанет пора расстаться. Но может быть, она еще полюбуется на эту пару?
Луне было интересно…
* * *После того приснопамятного разговора с Софьей и Иваном, царевич и пошел к отцу. И сначала был послан в… Крым.
Но потом Алексей добился того, чтобы его услышали.
— Батюшка! Ведь все равно крымчаки к нам придут! А тут мы их упредим!
— Надолго ли? А потом османы…
— А ежели мы османов с поляками разгромим, так и не явятся.
— А вы разгромите?
— Батюшка, шансы‑то есть! И потом — лучше уж мы сами к ним придем, чем они к нам! Даже коли и не возьмем мы Азов и Керчь — так ущерба им столько нанесем… да и пленных наших освободим.
— Дело это, конечно, богоугодное…
— Батюшка, а ты послушай…
Алексей Михайлович сначала кривился — не мог простить полякам, что не его сына на царство позвали. Потом заинтересовался. А потом и вспылил. Особенно, когда царевич сообщил отцу, что у него вообще‑то два десятка кораблей со спаянными командами. И каналы нужны хотя бы для этого. Вот и проект, вот и часть расчетов, остальные он потом сделает, обязательно, вот только вернется, а вот это — шлюз. То есть — вроде бобровой плотины.
Алексей Михайлович, конечно, принялся уточнять. Алешка смотрел в пол, корчил из себя святую невинность и блеял, что папенька, вот, из Англии, но я боялся, что вы рассердитесь….
Алексей Михайлович и рассердился. Дал сыну подзатыльник и приказал рассказывать подробно.
И получил полный отчет.
Да, корабли начали закладываться одновременно со школой.
Да, есть верфи, которым, конечно, не хватает мощности, но это все преодолимо, при наличии денег. Есть мастера, причем уже не только английские, но и наши, отечественные. Растет смена. Кроме того, есть не только мастера — есть еще и проектировщики. Этими Алексей особенно гордился.
А куда девать пожилых корабелов? Которым руки — ноги уже не позволяют быть на верфи, но разум цепкости не утратил?
Вот по совету Софьи, Алексей и приставил их к делу. Один хорошо знает одно, второй лучше другое, а там полаются — да глядишь и толк будет?
И был!
Каждый последующий корабль строился лучше прежнего, потому что мастера готовы были друг друга сгрызть за недоделки. Вот, мастер Джон порты для пушек плохие нарисовал, вот ежели их иначе изладить — лучше будет. А мастер Билл…
Идея первого в мире проектного бюро себя оправдала. А что?
