Михаил Ланцов - Демон. Дилогия (СИ)
Общее отступление началось бы и раньше, но в зоне двухсот-трехсот метров перед линиями восточных укреплений ромба приключилось столпотворение, в том числе и из-за избытка трупов и бьющихся в агонии, а то и просто раненных лошадей. А войска Новгорода все это время стреляли, не желая упустить такой замечательной возможности. На пределе своих возможностей, тем более, что многие едва по пятьдесят выстрелов до того на учениях сделали. А тут такое замечательное обстоятельство. За полчаса обстрела в сторону тартарской кавалерии прозвучало свыше ста тысяч выстрелов из винтовок и без малого две тысячи ударов картечью! Конечно, картечью били всего лишь стамиллиметровые пушки, но в каждой связке имелось по сорок крепких железных шариков…
Корпус Батыя отступал. Быстро и энергично. С совершенно дикими от ужаса глазами. А сам хан сидел, словно парализованный, на своем коне, невидящим, стеклянным взглядом наблюдая за итогом сражения. Все поле вокруг позиций этого наглого новгородца было усыпано трупами, да так обильно, что ни разу такого не бывало. Даже при самом лютом штурме.
И в этот момент Максим кивнул Василисе выводить конную бригаду в бой. Тартар нужно было не обратить в бегство, их требовалось уничтожить.
Полк тяжелой кавалерии вышел через северные проходы, и, вальяжно покачивая длинными пиками, направился рысью в сторону противника, которого пытались остановить и построить командиры и благородные воины. Людям хана удалось каким-то чудом аккумулировать в единую кучу перепуганных овец тысячи три легкой кавалерии, но это им не помогло. Василиса буквально втоптала в землю все эти потуги. Вместе с теми, кто пытался оказывать сопротивление.
А полк легкой кавалерии, во главе с Федором Кошкой, вышедший через южные проходы, направился прямо к ставке хана. Ведь легкой эта кавалерия была только по сравнению с тяжелой латной конницей, для прочих же армий этих лет, она вполне котировалась как тяжелая.
Батый же не мог сдвинуться с места. Его как будто парализовал страх и ужас, сковавший руки, ноги… даже саму волю. Он слышал, что ему кто-то что-то кричал. Дергал за одежду, вероятно, призывая скорее отступить, не допуская боя с превосходящим отрядом кавалерии противника. Но кто-то или что-то надежно держало его за горло… изнутри.
Последнее, что он помнил, это попытка его окружения контратаковать, поднимающуюся на холм кавалерию урусов и грохот с дымом… как там — у места боя. А потом его что-то ударило в плечо, и наступила темнота.
— Это невероятно! — С каким-то сакральным придыханием закричал Даниил Галицкий, летящий во весь опор на своей лошади к Максиму. — Невероятно! Чудо! Истинное чудо!
— Не кричи, — усмехнулся, довольный такой оценкой золотой дракон. — Чудеса — это моя работа. Ладно. Нужна твоя помощь. Этих, — он махнул на поле перед редутом, — нужно добить, раздеть и похоронить. Если гнить начнут прямо тут — может и чума начаться. Сделаешь? Галичане не откажутся помочь?
— Нет, конечно! Ты им сейчас почитай жизнь спас, не считая имущества.
— Хорошо. Но трофеи я все же заберу. Не все. Только оружие, золото, серебро и металлические предметы. Не забудьте с лошадей снять подковы. Тоже ценные вещи. Что?
— Зачем тебе с этим возиться? Я и горожане подарок поднесут.
— Но не более цены того, что тут на поле лежит.
— Хорошо, — покладисто согласился Даниил. — Жаль, что ты к Киеву не успел…
— Это как раз очень хорошо. Потому что это — один из пяти корпусов тартар. Самый малый. Он шел тут, ибо не с кем ему сражаться — в этих краях все усобицей опустошено. Моя задача была Батыя убить, чтобы обезглавить войско и вызвать замешательство в их рядах. Усобицу. Ведь всех своих ближайших конкурентов он перебил еще два года назад после неудачного похода во Владимиро-Суздальское княжество.
— А мы еще смеялись над Юрием Всеволодовичем, — покачал головой Даниил, погрустневший от осознания масштабов армии тартар. — И куда же ты теперь пойдешь?
— Буду дня два-три преследовать врага, пока не встречу обоз. Захвачу его, лишив рассеянных тартар шанса снова объединиться. Кого смогу — перебью. После чего вернусь в Новгород. Там очень много дел.
— А как же нам быть? Они же, когда возвращаться станут, все разорят.
— Не знаю, — пожал плечами Максим. — Я сюда пришел лишь для одного — ослабить Орду. Сейчас у меня слишком мало войск для открытого столкновения с ее объединенной армией в поле. Нужно время. Я хочу вам помочь. Серьезно. Как-никак братья-христиане. Но не знаю как. Тот отряд, что ушел через Владимир-Волынский в Польшу еще разгромлю. А вот южные — нет. Слишком сильны. Да и полководец там дельный. Субэдэй. С ним шутки плохи.
— Когда они могут пойти обратно?
— Летом. Может быть осенью. Полагаю, что южные корпуса по Лукоморью двинутся, полагая твое княжество разоренным и опустошенным.
— Эх… не успеем.
— Не успеете, — согласился с ним Максим. — Разве что собирать союз князей.
— А ты придешь, если позовем?
— Увы, — развел золотой руками. — Я в этом деле бессилен. Хоть и барон по рождению, но на Руси признан лишь боярином да воеводой. А князя своего в Новгороде более нет. Так что тут сложно все. Вече решает, как новгородским войскам поступить. Удар самое сердце наступающей Орды они поддержали, а остальное — не знаю. Сам же знаешь, что Вече непостоянно как морской бриз. Да и дорого это. Вон сколько я спалил пороху. А ведь игрушка недешевая. За бочонок почитай сорок бочек отменного вина по весу ставят. Или более того. Ладно, не печалься. Обратно тартары проскочат быстро. А потом что-нибудь придумаем. Я ведь тоже без дела сидеть не стану.
Глава 3
12 августа 1241 года. Мир «Сот'ари». Милан
Император Фридрих II Гогенштауфен потер переносицу и в очередной раз окинул взглядом бумаги. Два письма от Максима ад Эрдо, так сильно подсобившие ему в войне с Ломбардской лигой. Десяток писем от Мартина Шварца. Очень, надо признаться, любопытных. Десятка три прочих донесений, в том числе и от его людей в Галиче, на глазах которых барон разгромил впятеро превосходящую армию тартар…. И книга. Жуткая книга, появившаяся последнее время в землях Священной Римской Империи.
Он провел пальцами по обложке и, чуть вздрогнул от этого прикосновения. Максим постарался на славу, поставив на поток изготовление таких необычных артефактов с очень слабеньким плетением, работающим от скудного магического фона. Маленькая хитрость из школы ментальной магии, снижающая уровень скепсиса и недоверия у того, кто касается книги. Несильно. Едва заметно. Но это уже что-то в условиях магической засухи. Тем более, что риторика и фактология текста сама по себе была безупречна.
