Алексей Игнатушин - Псы, стерегущие мир
Умила напряженно ждала, всматривалась во тьму, от нетерпения елозила на полу. Мысли сменялись часто, то обдавая радостным жаром, то замораживая нервно стучащее сердце в льдинку. Вздрогнула от треска ткани, вгляделась до рези, в темной стене отворилась бледная щель, которую заслонила темная фигура. От свистящего шепота по телу прокатилась жаркая волна.
– Хозяин просил проводить тебя.
Умила сдержала дрожь, величественно кивнула, едва не рассмеялась глупости. Мужчина сунул в руки темный сверток.
– Надень, луна очень яркая, твое платье выдаст.
Умила надела плотную накидку, носик сморщился от запаха. Проводник двинулся – голова задевала травинки. Княгиня замешкалась: неужто и ей придется ползти вот так, выставив зад, как распутная девка? Провожатый обернулся, сердито шикнул.
Двигались осторожно, замирая при раскатистом смехе подгулявших воинов, громком шорохе. Провожатый предусмотрительно держался в стороне от костров. Умила плелась сзади, колени противно ныли, жесткая трава царапала лицо.
– Долго еще? – спросила она тихо.
Провожатый не ответил, над головой прошелестел другой голос:
– Уже пришли.
Сомчей помог княгине подняться, заботливо отряхнул пыль. Слуга держался в сторонке, от фигуры сквозило недоумением. Полководец шепнул княгине:
– Госпожа, отвернись, пожалуйста, и посмотри вон туда.
Умила нехотя повернулась, в груди шевельнулось нехорошее чувство. Сзади зашелестела трава, слух ожег влажный треск, сдавленный стон. Сомчей аккуратно уложил слугу в траву, складками одежды протер густые потеки на ноже.
– Зачем? – удивилась княгиня, на миг съежившись в ожидании страшного: мало ли какие игры у степняков?
– Он бы непременно сообщил, – ответил Сомчей сухо. – А нам нужно время, до коней еще надо добраться.
– Но он твоей крови, как так?
Лунный свет блеснул во влажных глазах, полководец отвернулся от пытливого взгляда гордой женщины, понурил голову.
– Я их уже много убил под стенами города, – сказал он с болью. – Пойдем, Умиля.
Княгиня двинулась следом за полководцем. Шум освещенного стана постепенно затихал, голая степь радовала глаз, травинки, облитые лунным серебром, колыхались на прохладном ночном ветру.
– Почти дошли, – сказал Сомчей. – Осталось немного.
Ночь прорезал жесткий голос, полный злорадства:
– Ты прав, тебе осталось немного, жалкий предатель!
Умила вздрогнула. Лунный свет заиграл бликами на броне дюжины воинов, выросших из травы. Послышалось чирканье, в ночи сыпанули искры, темень разогнал свет факелов.
Али-Шер выступил из заградительного полукруга, в свете пламени лицо казалось залитым кровью, глаза блестели, шумное дыхание колыхало травинки.
– Не ожидал? – спросил со злым смехом и, видя ужас в глазах пленницы, довольно захохотал.
Сомчей подскочил. Челюсть Али-Шера хрустнула под кулаком. Военачальник еще падал, а Сомчей метнулся к воинам, лязгнула сталь.
– Госпожа, беги! – крикнул он.
Умила сорвалась с места, в лицо ударил холодный ветер, за спиной заорали люто, затылок ожгло горячее дыхание. Степняк распластался в прыжке, цепко ухватил полонянку за тонкий пояс, свалил наземь. Княгиня кусалась, отбивалась руками – воин вскрикнул, прижал ладонь к расцарапанной щеке.
На помощь подскочил рослый степняк, вдвоем скрутили, нагнули в унизительную позу. От боли в заломленных руках едва не заплакала, с тяжким сердцем посмотрела на поверженного Сомчея.
– Не добивать! – рявкнул Али-Шер.
Военачальник сплюнул кровь, лучик посеребрил обломок зуба, на челюсти проявилась темная опухоль. Али-Шер подошел к распластанному полководцу, на лицо Сомчея упал мерзкий плевок. Военачальник дернулся от унижения, грудь до треска смяла подошва.
– Веди в стан. Ты, – указал Али-Шер на степняка, – бегом к Повелителю, расскажи о предательстве, которое раскрыл твой доблестный военачальник.
Воин согнулся в поклоне, загромыхал доспехом. Али-Шер отстал от процессии, полюбовался униженным видом гордой северянки и напыщенного полководца. Наконец пробил его час! Повелитель узрит, что пригрел змею на груди, но верный военачальник раскусил гада! Награда будет щедрой.
Стан оживленно загомонил: сабли покидали ножны, спящих со сладкой злостью пинали, ставка ярко осветилась. Воины удивленно уставились на пленников, в коих узнали драгоценную добычу Повелителя, но это куда ни шло. Вид избитого Сомчея огорошил, сабли опустились, на Али-Шера уставились осуждающие взгляды: о нелюбви к правой руке Повелителя знали и принимали не его сторону. Али-Шер в ответ ощерился, взглядом показал, что скоро будут подчиняться его воле, исполнять любые желания.
От грозного рыка Повелителя раскололось ночное небо. Люди попадали, будто оглушенные ударом дубины. Алтын звериными прыжками добрался до процессии, безумными от страха глазами осмотрел Умилу. Воины, ее держащие, отшатнулись от пронзительного взгляда.
Меч холодно блеснул в свете луны. Воины отступили. Умила рассерженно вырвалась, отошла, потирая запястья. Взгляд Алтына приморозил степняка к земле. Вождь навис скалой.
– Повелитель, – пролепетал степняк испуганно.
Меч косо рухнул, броня со скрежетом распалась, веером брызнули горячие капли, половинка воина улетела в траву, вторая заскребла ногами по земле. Второй степняк отшатнулся, закричал сорванным голосом:
– Повелитель, я не причинял боли, я просто смотрел!
– Смотрел? – рыкнул Алтын ужасно.
Пальцы метнулись вперед, глухо лопнуло, степняк запоздало вскинул ладони к пустым глазницам, заревел жутко. Али-Шер бухнулся на колени – с лезвия меча на голову капнула кровь – затараторил часто-часто, давясь от ужаса:
– Повелитель, я раскрыл предательский заговор! Проклятый Сомчей хотел увезти пленницу, а я, твой верный раб, ее вернул.
Алтын закричал страшно:
– Не смей наговаривать на доблестного Сомчея, собака! Я тебя располосую на сорок кусков.
Голос пригибал к земле, воины бросили оружие, факелы, заткнули уши. Луна поспешно спряталась за тучкой.
Огонь промасленных тряпок лизнул траву, затрещало, земля осветилась оранжевыми языками. Налетел холодный порыв ветра, вогнал огонь в землю, старческий голос проскрипел язвительно:
– Поднимите факелы, дурни, спалите самих себя. Позорище!
Алтын встретился взглядом с Шергаем, остудил бешеную ярость. Повелитель кивком приказал Али-Шеру встать. Полководец вскочил, рассказывая обстоятельства поимки беглецов. Алтын всмотрелся в Сомчея неверяще:
– Брат, правда ли это?
Военачальник усмехнулся разбитыми губами, коротко кивнул. Алтын бросил меч, схватился за голову. Воины вздрогнули от страшного стона. Умила посмотрела на Сомчея с жалостью, в глазах заблестели слезы. Повелителя покоробило проявление чувств к предателю, вспыхнула острая зависть.
