Наталья Резанова - Шестое действие
– Оно не такое уж тихое, если, по твоим словам, там постоянные войны. И ты не сказал, что там лежит, увязанное в грязный платок, если не камень.
– Я не знаю, как объяснить тебе. Для этого нужно испытать то, что я испытал, видеть то, что я видел. Представь себе Силу в чистом состоянии, сгущенную до того, что она обретает зримую форму. И она оживает, лишь когда отзывается на другую Силу.
– Другая Сила – это ты?
– Во мне заключена ничтожная ее частица. Но если бы Камень – будем по-прежнему называть его так – попал туда, где ему следует быть, он бы по-настоящему ожил. И оживил бы то, что теперь умирает.
– А где ему следует быть?
– По моему разумению, в своде Арки.
– Но ты говорил – никто не знает, где эта Арка теперь находится… Она отрезана от людей.
– Человек, имеющий при себе Путеводный Камень, может ее найти.
– Человек с твоими способностями?
– Только такой.
– Но все Врата, которые были в Заклятых Землях, уничтожены… я знаю… мои предки приложили к этому руку.
– Неважно. Когда в нас просыпаются врожденные способности, мы находим место перехода. Вот, смотри. – Он вынул из ладанки на груди потемневшее серебряное кольцо с красным камнем. – Это кольцо моей матери. Обычное кольцо, изготовленное в Эрде, без магических свойств. Однако свантерский ювелир, отшлифовавший сердолик… сердечный камень… не подозревал, что вручает моей матери ключ от Врат. Ибо в руках человека, обладающего Силой, все камни – Камень.
– Вендель сказал – посвященного…
– Он перепутал. Или, вернее, перепутал Роуэн. До них действительно дошли обрывки истинных знаний, до этих шутов от тайных наук. Но в очень искаженном виде, да еще приправленные книжными вымыслами. Но я не исключаю, что Роуэн дознался до чего-то настоящего. Хорошо, что никто из его компании не обладал ни крупицей Дара, иначе они такого могли бы натворить…
– Каким образом?
– Сила бывает направлена также и в землю. Есть линии Силы, проходящие под землей, близко к поверхности. Сами по себе они слабы, но в месте пересечения двух или более линий можно многое сделать. Это было известно древним карнионцам, они отмечали такие пересечения. А одно из таких мест расположено неподалеку от Нессы.
– А эти места пересечения… Вратами заодно не являются?
– Да. – Он хотел что-то еще добавить, но осекся.
– Значит, ты решился, – медленно произнесла Анкрен. – Сидел здесь в номере, приучал себя к Камню, а Камень к себе…
– Не знаю. Наверное… А что скажешь ты?
– Что я могу сказать? – Анкрен впервые за все время разговора подняла глаза. – По-моему, мы подзадержались в Нессе.
– Значит, ты согласна? – Мерсер легко поднялся на ноги, как будто и не было этих дней мнимой апатии. – По-иному и быть не могло. Для таких, как мы, сидение на месте губительно. Уходим сегодня же.
– Нет. – Анкрен подошла ближе, закинула руки ему на плечи. – Лучше завтра. Завтра утром…
* * *Когда позади остались сады и виноградники, окружавшие Нессу, уже опустился вечер. Красные и желтые от цветов и охристой почвы холмы стали бурыми. Копыта стучали по земле, уже высушенной весенним солнцем. Всадники свернули с проезжей дороги, но лошади шли все так же ровно. Это была обжитая земля, хоть и не все в ней обстояло благополучно.
Слишком давно обжитая.
Прежде эти развалины были красивой виллой, без всяких сторожевых башен, но со множеством пристроек, предназначение которых забылось. Как забылось то, что строили здесь задолго до возникновения виллы. Все это рухнуло при землетрясении, но вилла запустела еще раньше. Владела ли ею одна из старых семей Карнионы, тихо сгинувшая в безоглядной гордыне, или какие-нибудь князья от торговли, одурев от вечного праздника жизни в Древней Земле, пустили по ветру состояние и удрали туда, где не маячили призраки Нумеллы, – какая разница?
Развалины заросли терном и можжевельником, трава летом вырастала по пояс, но отчего-то окрестные крестьяне ее не косили и не пасли здесь коз.
Анкрен попыталась вспомнить, те ли это руины, которые они видели, подъезжая к Нессе со стороны Открытых Земель, или другие, похожие – ведь землетрясение порушило немало строений вокруг Нессы.
Впрочем, это уже не имело никакого значения.
Из дымки выплыл месяц – в точности такой, как тот, что носила в своей прическе женщина, чей пепел развеялся по ветру в Галвине. Острые черные тени легли на склон холма.
– Дальше верхом не получится. – Мерсер спешился и бросил поводья Бальзана. Анкрен последовала его примеру.
– Здесь простимся или наверху? – Она изо всех сил старалась, чтобы голос не срывался, но это плохо удавалось.
Мерсер резко обернулся.
– Что значит «простимся»?
– Разве ты не уходишь? – Ну и пусть, к чертовой матери, голос дрожит и гортань сжимает то ли плач, то ли смех.
– Мы уходим… – Он понял, в чем дело, и улыбнулся. – Так ты решила, что я собираюсь оставить тебя? Сумасшедшая женщина. Я хотел, чтобы мы ушли вместе.
– Ты забыл, что я не такая, как ты. Я не могу пересечь преграду между мирами.
– Ничего я не забыл. Но я уверен: моей силы хватит на нас обоих. Какие бы дороги ни ждали впереди, мы сможем пройти по ним вместе.
– Наверное. – Она сглотнула, как будто следующие слова застряли в горле. Анкрен произнесла их так тихо, что Мерсер не сразу услышал и успел сделать несколько шагов вверх по склону. А услышав, не поверил своим ушам. – Но я не хочу идти.
– Ты понимаешь, что говоришь? – Он снова остановился. – Я знаю – трудно свыкнуться с этим. И ты боишься; конечно, боишься. Но ты будешь рядом со мной, и я смогу тебя защитить.
– Разумеется, – отозвалась она. – Только не это главное. Я говорила тебе, почему не могу уйти отсюда. Ни за море, ни в другую страну. Никуда.
– Я помню. И ты сама себе противоречишь – потому что не видишь очевидного. Тебе кажется, что твои родные без тебя погибнут и ты призвана их защищать. Но у твоей дочери есть приемные родители, а у твоей матери – ее Бог. Они привыкли обходиться без тебя. А мне ты нужна, так же как и я тебе.
– Это правда. Но это ничего не меняет. Я не могу объяснить тебе… хотя никто не был мне так близок, как ты. Но это все равно. Я приняла решение там, в гостинице, и пусть так и остается. Ты тоже принял решение, и я не хочу тебя останавливать. Ты должен идти – иди. И не надо меня убеждать. Потому что если я соглашусь… это будет хуже всего.
Мерсер знал ее привычку внезапно менять решения и поступать наперекор прежним утверждениям. И сейчас он надеялся, что Анкрен поступит так же.
– Идем, – сказал он.
Она двинулась за ним. Может быть, ею тоже руководила надежда – что у него ничего не получится.
Продираясь сквозь кустарник и сорную траву, они поднялись на холм. Анкрен ощутила, что не слышит иных звуков, кроме шума шагов и шелеста ветвей. Птицы молчали, и мелкое ночное зверье не подавало признаков жизни. Должны же быть в этих краях, где давно перебили лис и волков, кролики и полевые мыши?
