У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ II
Трипитака и его ученики не могли больше уснуть, встали и оделись. Но, открыв дверь, они так и застыли от изумления. Вокруг все было бело. Они поняли, что выпал снег.
– Ничего нет удивительного в том, что вы продрогли, – сказал Сунь У-кун, – снег какой выпал! – И они стали любоваться чудесным зрелищем.
Облака пурпурные
Небо застилали,
Мрачными туманами
Белый день затмило,
Облака пурпурные
Небо застилали.
Сильный ветер северный
Завывал уныло.
Мрачные туманы
Землю застилали,
Хлопья снега падали,
И земля застыла.
Шестигранные снежинки
Белой яшмою порхали,
И мукой они ложились,
Позже – белой солью стали.
Драгоценными камнями,
Белым жемчугом блестящим,
Засияли, засверкали
Разукрашенные чащи.
Белоснежным попугаям
Стало горько и обидно:
Белизны их, равной снегу,
На ветвях теперь не видно.
Журавлиным опереньем
Белизна снегов пушистых;
В У и Чу[58] слились, сравнялись
Воды многих речек чистых.
На востоке и на юге
Рощи слив отягощенных;
Кажется, что отступают
Пораженные драконы,
Кажется, что воздух полон
Прахом панцирных созданий,
И осколки разлетелись
Чешуи, побитой в брани.
Все огромное пространство
Изумрудно и красиво.
Ах, какой был снег! Казалось,
Мост засыпан пухом ивы.
И казалось, слива цветом
Осыпает эти веси…
Дождевой свой плащ у моста,
Воротясь, рыбак развесил.
Жжет весь день монах обрубки:
Лепестки лежат на крыше…
А в дороге зябнет путник
И никак вина не сыщет.
Чтоб достать цветов для чаши,
Слуги тратят все усилья.
Снег колышется, как будто
Мотыльки ломают крылья
Или пух летит гусиный;
Рвутся перья на просторах…
Снег ложится слой за слоем,
Снежный шелест… Снежный шорох.
Донимает холод резкий,
Снег ложится слой за слоем,
И в дорожную палатку
Проникает ветер с воем.
Но слетает с этим снегом
Радость предзнаменованья –
Год приходит урожайный,
Исполняются желанья.
А снег все шел и шел. Снежинки кружились в воздухе, сплетаясь в сверкающие, словно нефрит, нити. Путники довольно долго любовались раскрывшейся перед ними картиной. Как вдруг заметили двух работников, которых хозяева прислали расчистить дорожки. Два других работника принесли им горячей воды для мытья. Вскоре гостям подали чай с печеньем. Затем, чтобы обогреть комнату, принесли жаровню с углями. Все уселись в гостиной, и началась беседа.
– Почтенные благодетели, – спросил Трипитака, – скажите, в ваших краях, как и у нас, год делится на весну, лето, осень и зиму?
– Хоть мы живем от вас и очень далеко, – с улыбкой сказал хозяин, – но наша страна отличается от вашей только обычаями. А хлеб, скот и все остальное находится под одним небом и согревается одним солнцем. Почему же мы не должны делить год на четыре времени?
– В таком случае, – продолжал Трипитака, – почему у вас сегодня выпал снег и стало холодно?
– Видите ли, – сказал хозяин. – Сейчас хотя и седьмой месяц, но уже наступил период белой росы, то есть праздник осени, который обычно падает на восьмой месяц. А в восьмом месяце у нас здесь всегда выпадает иней.
– Совсем не так, как у нас в Китае, – сказал Трипитака. – У нас иней начинает выпадать только после зимнего солнцестояния.
Пока они беседовали, слуги накрыли на стол. В это время снег пошел еще сильнее, и вскоре толщина его покрова уже достигала двух чи. Трипитака от огорчения даже заплакал.
– Успокойтесь, почтенный отец, – утешал его хозяин. – Стоит ли расстраиваться от того, что выпал снег? У нас столько хлеба, что мы можем кормить вас, как бы долго вы здесь ни прожили.
– Вам непонятно мое беспокойство, почтенный благодетель, – отвечал на это Трипитака. – В тот год, когда я по велению императора отправился в путь, он сам проводил меня до городских ворот и собственноручно преподнес мне на прощанье бокал вина. Затем он спросил меня, когда я возвращусь обратно. Я совершенно не представлял себе, какой трудный и опасный путь предстоит мне проделать, и, не подумав, ответил, что мне потребуется три года. Однако после того как я расстался с императором, прошло уже более семи лет, а я так еще и не сподобился повидать Будду. Мне очень тяжело сознавать, что я нарушил свое слово. Кроме того, меня беспокоит мысль о злых духах, которые чинят нам всякие препятствия. Но раз уж нам посчастливилось попасть в ваш дом и мои ученики оказали вам небольшую услугу, я осмелюсь просить вас найти для нас лодку, на которой мы могли бы переправиться. Боюсь, что этот снег надолго задержит нас и тогда я не знаю, когда вернусь на родину.
– Да вы не беспокойтесь, почтенный учитель, – продолжал хозяин. – Вы ехали так долго, что какие-то несколько дней не сыграют никакой роли. Обождите немного. Когда прояснится и растает снег, я переправлю вас через реку, хотя бы для этого потребовалось все мое состояние.
В это время вошел слуга и доложил, что завтрак подан. Хозяин и гость отправились в зал. Позавтракав, они продолжали свою беседу. Вскоре их снова пригласили к столу. Глядя на обильное угощение, Трипитака еще больше расстроился.
– Раз вы так любезны, что оставили нас в своем доме, – сказал он, – то прошу вас, не считайте нас гостями и не хлопочите. – Почтенный отец, – возразил хозяин. – За ту милость, которую вы нам оказали, за спасение наших детей, невозможно отблагодарить. Даже если бы мы ежедневно устраивали в вашу честь пиры и делали вам подношения, этого было бы слишком мало.
Вскоре снег перестал идти и на улицах показался народ. Хозяин, видя, как расстроен Трипитака, приказал расчистить дорожки в саду и пригласил Трипитаку посидеть в снежном гроте, куда была принесена жаровня с углем.
– Этот старик, по-моему, ничего не соображает, – сказал с улыбкой Чжу Ба-цзе. – В саду хорошо весной. А какое удовольствие сидеть там в такой холод!
– Сам ты ничего не понимаешь, Дурень, – сказал Сунь У-кун. – Снежный пейзаж имеет свою прелесть: уединение и тишина. Это, несомненно, доставит удовольствие учителю и успокоит его.
– Совершенно правильно, – подтвердил хозяин и пригласил всех в сад. Там действительно было очень красиво.
