Лиланд Модезитт - Инженер магии
— Сколько времени уйдет на погрузку всего этого и тех механизмов, что остались на складе?
— Ну, до середины дня провозимся.
— А мне надо повозиться с машиной.
Через плечо Тирела Доррин видит Риллу, ведущую своих подопечных к судну, и усмехается: целительница не забыла навьючить их всех мешками.
— На твоем месте я бы поторопился.
— Да уж постараюсь, — отзывается Доррин и направляется к Яррлу. — Погрузкой могут заняться и другие, а нам с тобой надо будет установить конденсатор и новый зажим.
— Хорошая мысль.
— Тирел, пусть твои ребята быстренько перетащат вот те детали на палубу. Положите прямо над машинным отделением.
— А не рванет? А то ведь в прошлый раз чуть...
Доррин вздыхает.
— Потому мы и решили заменить конденсатор и механизм сцепления. Чтобы не вышло, как в прошлый раз. Это надо сделать, иначе мы просто не выйдем из гавани. Я сейчас вернусь, — добавляет он, обращаясь уже к Яррлу.
— А я пригляжу за всем этим, — отзывается старый кузнец.
Поднявшись на борт, Доррин осматривает незаконченные перегородки и подзывает Пергуна, притащившего на корабль бочонок с зерном.
— Можешь разгородить отсеки к середине дня? Времени у нас в обрез.
— Так, чтобы все было как положено, — это вряд ли, — отвечает Пергун, почесав затылок. — Но более-менее пригодные загородки поставлю.
— Делай что можешь, а потом загружай лошадей. Наверное, стоит завязать им глаза. Одно стойло оставь для Меривен. Остальное, кроме некоторых кузнечных инструментов, погрузят Тиреловы ребята.
— А твои волшебные штуковины?
— Ими сам займусь. Кажется, я знаю, как их разложить.
— Не нравится мне, как ты выглядишь, мастер Доррин, — бормочет Пергун, поежившись.
Юноша хмурится: вполне возможно, он и впрямь выглядит не лучшим образом. А все потому, что постоянно размышляет о возможности посчитаться с тем Белым негодяем — Джеслек его зовут, что ли? — который мучил Лидрал.
Вернувшись на берег, он спешит к Тирелову складу, где в углу находятся ванна и бочки. Ему кажется, что лучше было бы добавить воды и замесить лепешку, а потом ее истолочь, но у него вряд ли хватит времени на просушку. Остается надеяться, что все составы подобраны правильно и порошки были равномерно размешаны. Их остается только засыпать в зарядные полости ракет и снабдить запалами. Один за другим Доррин заполняет три снаряда. Хоть он и замечает стоящую в тени фигуру, однако не оборачивается, пока работа не закончена.
— Хочешь тоже стать героем, как Рейса? — спрашивает Яррл.
— Предпочел бы обойтись без этого.
— Помощь нужна?
— Вообще-то не помешала бы, но мне кажется, лучше будет, если я займусь этим в одиночку. Мне не поставить заслон невидимости для кого-нибудь еще, — Доррин вкладывает в одну седельную суму маленькие ракеты, а в другую — переносной держатель.
— Как дела со сцеплением?
— Думаю, все в порядке. А заменить трубы да конденсатор было и вовсе плевым делом.
Доррин качает головой. Пожалуй, обратись он к Яррлу пораньше, машина была бы доведена до ума уже давно.
— Ты еще всему выучишься, — добродушно обнадеживает Яррл. — Взгляни.
Доррин поднимается на борт и, спустившись к машине, убеждается, что все и впрямь сделано отменно. Пожалуй лучше, чем сделал бы он сам.
— Мне надо было сразу обратиться к тебе, — уныло бормочет юноша.
— Так ведь мне бы этого в жизни не придумать, — отзывается Яррл. — Когда вижу, сразу ясно, что да как должно работать, но... — он пожимает плечами.
— Тьма! — восклицает Доррин, заметив, что уже середина утра. — Мне пора.
— Удачи.
«Разумно ли я поступаю? — спрашивает себя юноша. — Вряд ли. Есть ли у меня надежда на успех? Слабая. А вот могу ли я поступить иначе? После всего, случившегося с Лидрал, Кадарой и Бридом? Конечно же, нет!»
Выведя Меривен, Доррин дожидается появления у фургона Лидрал и подходит к ней. При виде оседланной кобылы и вставленного в держатель посоха плечи женщины обвисают.
— Что ты задумал? Может, хватит? Неужто ты хочешь остаться слепым до конца дней, как Креслин?
— Я не ослепну, — уверяет юноша, обнимая ее. — Во всяком случае, если все будет как задумано. А если ослепну, то ненадолго.
— А если ты погибнешь? — Лидрал отступает на шаг, не утирая струящихся по щекам слез.
— Я в долгу перед многими людьми, — говорит Доррин, указывая на «Черный Алмаз». — Слишком многие заплатили за это жизнью. Если понадобится, Яррл сможет меня заменить. А я должен отдать долги.
— Таковы мужчины. Ты отдашь долги и оставишь меня одну.
— У меня нет другого выхода.
— Знаю, — она касается губами его щеки. — Но я не обязана этому радоваться.
Они снова обнимаются, и тут, словно по сигналу, появляются Тирел и Яррл.
— Если я не вернусь до появления здесь Белых, значит, не вернусь вовсе, — говорит Доррин. — Отведите корабль на Отшельничий и попробуйте найти убежище там. Если вам откажут, плывите в Хамор.
— Боюсь, без тебя нам такой путь не осилить, — замечает Тирел.
— Я постараюсь вернуться.
— Ты не старайся, — грубовато ворчит Яррл, — а просто делай свое дело как надо и возвращайся.
Они открывают проем, и юноша едет обратно по тем же гулким, пустым улицам. На них по-прежнему ни души, хотя у некоторых домов все же дымят трубы. У моста Доррин ограждает себя и Меривен щитом невидимости и продолжает путь, ориентируясь с помощью чувств.
Ветерок несет с юга слабый запах гари. Юноша улавливает отдельные признаки окружающего его вещественного мира: приглушенную черноту предметов, скрытых в его седельных сумах, гармоническую основательность посоха и наползающий на юго-восточные холмы белесый туман.
Беженцы, пытавшиеся преградить им дорогу, уже давно ушли, но Доррин все равно старается пересечь мост как можно тише. Правда, цокота копыт Меривен не скрыть, но никто так и не появляется, и он беспрепятственно едет дальше — мимо мастерской Гонсара и мимо собственного дома. Наконец, когда белое марево начинает ощущаться совсем близко, он останавливается в выемке между двумя невысокими холмами.
Когда Доррин приближается к невидимому жару хаоса, мимо него пробегают трое — один из них хромает, и лицо его окровавлено. Они удирают со всех ног, хотя за ними никто не гонится.
Как и предполагал Доррин, Белая рать устроила дневной привал. Всего лишь два холма, один пологий, другой малость покруче, отделяют его от солдат и палаток под вьющимися белыми стягами.
В лощине между холмами юноша спешивается и привязывает Меривен к кусту позади заброшенной пастушьей хижины. Здесь еще пахнет овцами, но сами пастухи давно унесли ноги. И угнали своих животных.
