Виктор Кувшинов - Мир, которого нет (Пирамиды Астрала 3)
Она опоздала на целых полчаса к ужину. Да еще десяток минут ушел на то, чтобы привести себя хоть в какой-то порядок. Нянечка только укоризненно вздыхала, бормоча про то, что все уже переволновались и сколько же ее можно ждать. Не "лихача" же за ней посылать? Она осторожно вошла в обеденную залу, внимательно рассматривая узор на дубовом паркете. Папеньке в глаза было лучше не смотреть…
Дождавшись тихого маменькиного приказа: "Быстренько на свое место!", Шурочка прошмыгнула за стол, отгородившись от родителя маминой прической, и тихонько перевела дух: "Кажется, пронесло!". Ерофей, чинно приблизившись сбоку, уже подавал ей какой-то французский луковый суп. Их кухня претерпела сильные изменения после их поездки по Европе, и периодически приходилось выдерживать эти мамины гастрономические нововведения. Ну, как она не понимает, что лук французы едят с голодухи? Ведь в нем ничего, кроме кожуры нет!
Ее размышления над тарелкой были прерваны самым странным образом. Она не заметила, как разговор родителей зашел о ее планах на будущее.
– Шура, ты понимаешь, что вопрос о твоем замужестве больше нельзя откладывать в долгий ящик? Мама не раз тебе уже об этом говорила. Ты, извини меня, но в твои восемнадцать недолго и в старых девах остаться! – папенька как-то неумно усмехнулся. – Ты должна понимать, что дело это не шуточное и в нашем положении я просто не могу все пустить на самотек. Что ты можешь на это сказать?
– Не знаю папенька. Конечно, на балах немало симпатичных юношей. Но так, чтобы к ним серьезно относиться? Они все какие-то кукольные, ненастоящие.
– М-да, я не хочу быть старорежимным самодуром и заставлять тебя выходить замуж за лучшую партию, исходя только из своих соображений, но и абы за кого ты замуж не пойдешь. Вот тебе задача на завтрашний вечер – у князей Юсуповых прием по поводу двадцатилетия их сына. Там будет много молодежи. Княжной тебе, конечно, не стать, но обрати внимание на трех неплохих кандидатов на твою руку и сердце, которых укажет тебе мама. Я соглашусь на любого.
– Хорошо папенька! – пролепетала Шурочка, пришибленная этой новостью, как обухом по голове. Как же это так она проворонила собственное замужество? И с кем ей придется разделить свою жизнь? Перед глазами почему-то всплыл задумчивый взгляд Саши. Вот к кому лежала душа. А ведь они не пообщались и десяти минут! Она попыталась вспомнить своих многочисленных бальных кавалеров, но все их лица, не задерживаясь, плыли перед глазами и сливаясь в один образ какого-то лакированного башмака. "Господи, что же мне делать?" – ужин больше никак не хотел лезть в горло. Братец втихаря корчил рожи, намекая на невесту из белого теста… Она еле дождалась момента, когда стало приличным выйти из-за стола…
***
Залы сверкали канделябрами и хрустальными люстрами. Лакеи шныряли туда и сюда, предупреждая любые прихоти расфуфыренной публики. Действительно, на приеме было немало молодежи. Вначале, до официального восхваления юного юбиляра молодые люди кучковались, разделившись на партии и оценивающе созерцая девушек. Самой неприступной была группа, собравшаяся вокруг виновника сегодняшнего торжества.
Остальные тактично держали дистанцию между князьями и графами. Наиболее естественной и демократичной была группировка из самых бедных представителей богемы, но попадаться им на их острые языки что-то не хотелось. Основной стратегической целью маменьки были молодые люди, крутившиеся вокруг княжичей, сынки графов и очень состоятельных людей, но не обремененных самыми высшими дворянскими титулами. Хотя если бы какой-нибудь князь положил на нее глаз… но, по мнению мечтательно закатившей взор маменьки, чудес на свете не бывает, и надо самим ковать свое счастье. В чем могло заключаться такое счастье, Шурочка не представляла, но спорить было бесполезно, и она решила попробовать прислушаться к советам родителей и рассмотреть предложенные кандидатуры.
Видимо, закулисный матримониальный спектакль разыгрывался, как по нотам, так как "кандидаты", скорее всего тоже подогретые родительскими понуканиями не замедлили явиться, как только для этого созрела обстановка. Неожиданно весь блеск и веселье бала увиделись Шуре абсолютно с другой стороны, стоило ей предстать в совершенно иной роли: девицы на выданье. Все это блистательное сборище людей показалось ей чем-то вроде ярмарки, на которой обговаривались сделки, торговали живым товаром, выясняли отношения и сплетничали, сплетничали, сплетничали без конца и края. Сейчас на лот была выставлена она и несколько молодых людей, хотя параллельно таких призов было наверно несколько – но за всеми не уследишь. Для этого нужна многолетняя практика, а главное, интерес, которого она в себе никак не могла обнаружить.
Когда официальная часть банкета подошла к концу, и они наслушались пышных и ничего не значащих здравниц в честь юного юбиляра, все стали готовиться к танцам и настал самый интересный момент, ради чего собственно и устраивались подобные сборища. Все группы разбились, и началась бурная перестройка рядов. Старшие мужчины потянулись в курительные и картежные. Матроны повели своих дочерей на заклание, отпуская их на длинных поводках своих бдительных взглядов. Молодые и резвые светские львята весело врезались в этот малинник, раскидывая комплименты налево и направо, которые становились все откровенней и солоней, при удалении девиц от их маменек, начинающих кучковаться по своим интересам и, поджидая к себе кавалеров посолидней. На их плечах улеглась самая сложная часть бала – нужно было в довольно сжатые сроки обсудить все свои новости, одновременно уследить за своими чадами и оценить всех возможных кандидатов, главным критериями которых были, конечно же, их мамочки. Ведь, как известно, яблоко от гнилой яблони… А то, что большинство "яблонь" здесь были основательно подгнивши, у Шуры сомнений не вызывало.
"Наверно, однокурсницы правы, и я, действительно, чокнутая!" – призналась себе Шура, поймав себя на чувстве легкой гадливости от всего этого спектакля: "И все-таки, единственные искренние чувства здесь это зависть и ненависть. Все остальное – театр. Причем, довольно плохой. И сегодня я в нем исполняю чуть ли не главную роль!" Ей захотелось немедленно сбежать отсюда, но, вспомнив переживания маменьки и наказы отца, она уговорила себя: "Нет, я все-таки просто паникую! Не все уж так плохо. Надо попытаться найти в парнях хоть что-нибудь хорошее. Ведь они тоже невольники того же спектакля. Может, еще все образуется?!" Маменька, шепнув ей какие-то обязательные по ее мнению напутствия, слегка подтолкнула Шуру в бурлящий водоворот молодежи, а сама заняла наблюдательную позицию. Первым подрулил Григорий, сын металлургического магната.
