Наталия Мазова - Свита Мертвого бога
Эрдан принял флейту самыми кончиками пальцев – с огромным благоговением, как показалось Джарвису – и некоторое время разглядывал ее в свете свечей. Хотя, казалось бы, чего там разглядывать – обыкновенная тростинка, крытая лаком, с аккуратно высверленными дырочками…
– Зеленая флейта, – наконец выговорил архиепископ с почтительным придыханием. – Я и не надеялся когда-нибудь увидеть ее вживе.
– Да что в ней такого? – по-прежнему недоумевала Тай.
– Ничего, – усмехнулся Эрдан. – Если не считать того, что во всех известных мне текстах этот предмет называют атрибутом Мертвого бога. Теперь понятно, каким образом происходит избрание наместника – Владыка Радости вручает ему свой знак.
– По-моему, Джарвис на Владыку Радости не тянет, – заметила Тай со своей обычной язвительностью. – Ибо эту вещь подарил мне именно он.
– Девочка моя, ну неужели Мертвый бог лично явится из-за предела, чтобы передать тебе флейту из рук в руки? – неожиданно ласково произнес Эрдан. – Все свои дела он делает руками смертных, которые склонны усматривать в этом лишь совпадение. Эд-Риик называет сие «промыслом божьим». А чудеса на манер тех, что приписывают вайлэзскому Единому, с громом и волнами до небес – не его стиль. Тому, кто истинно силен, нет нужды запугивать людей театральными эффектами и красочными зрелищами.
– Слушай, я, кажется, понял, – подал голос Джарвис. – Ты ведь ничего не знала о своих возможностях, пока тебя не просветил Арзаль – зато, как все люди Запада, всегда верила в магию. А значит, дозволяла быть всему, что встречалось на твоем пути, пока оно не начинало вредить лично тебе. Именно поэтому ты увидела Сонкайля в зеркале Урано – и лишь когда всей душой пожелала избавления от чар, они развеялись. Но стоит тебе взяться за флейту, как она… не могу подобрать лучшего выражения… начинает говорить голосом Мертвого бога, и все происходит помимо твоей воли. Я и кроме моста могу кое-что припомнить – например, как у наших пленителей не загорался костер от магического огнива, пока ты играла. А стоило тебе умолкнуть – загорелся в момент.
– Я и не заметила, что у них что-то не горело, – растерянно произнесла Тай. – Не до того было…
– Лувес сообщил мне об этом, но дать свое истолкование сему факту не решился, – довольно заметил архиепископ. – Лично я склонен согласиться с выводами лорда Джарвиса – ничто из известного мне им не противоречит. Что ж, впредь буду знать, что дозволение не всегда является сознательным волевым действием…
– Отец Эрдан, а дозволять быть магии вправе только наместница? – неожиданно спросил Джарвис. – Или это под силу любому из Ювелиров?
– Видимо, да, – кивнул архиепископ. – Если на них не действует сила хозяев мира сего – логично предположить, что работает и обратный механизм.
– Тогда все окончательно слеглось! – воскликнул принц. – В морском бою с галерой Урано ты не приказывала мне – но мне приказал Берри, который тоже Ювелир! И это же объясняет, почему Солетт до сих пор не развалился от одного наличия там Арзаля!
– Солеттская магия – еще одна моя головная боль, – сокрушенно произнес Эрдан. – Поскольку любая магия – не просто набор формул и действий, но прежде всего энергообмен с кем-то, кто превыше тебя. Даже вас, долгоживущих, это касается – не стало ваших Непостижимых, и силы ваши начали иссякать. Отсюда напрашивается вывод: солеттские маги попросту сами не знают, с кем обмениваются энергией. К величайшему моему сожалению, этого до сих пор не знаю и я – а потому даже думать боюсь о том, кто бы это мог быть. Ибо если Мертвый бог старается вообще не нарушать законов мироздания, если даже пресловутый Единый позволяет нарушать их по особым случаям – в основном ради посрамления врагов – и только своим избранникам, то Солетт нарушает эти законы, как дышит. И мне это очень не нравится.
– Почему бы не предположить, что они обмениваются с самим Повелителем Хаоса? – поинтересовался Джарвис. – Если Восток принадлежит Порядку, то Запад, как известно, Хаосу, а Солетт находится к западу от моря. Правда, клирики Единого любят говорить, что Хаос – это всего лишь территория, куда еще не дошел Порядок, как тьма – не отдельная сущность, а отсутствие света…
– Отчасти они правы, – кивнул архиепископ. – Своей особой земли, где его чтят как божество, у Повелителя Хаоса никогда не было. Пока Единый подчиняет земли, как король и полководец, и оптом забирает себе жителей покоренных стран, его оппонент входит ночью в каждую спальню и работает с каждой душой по отдельности.
– В трактатах по стратегии, насколько я помню, это именуется асимметричным ответом, – ввернул Джарвис.
Эрдан снова кивнул.
– Тактика Повелителя Хаоса – овладевать людьми, а не сообществами. Из этого правила есть только одно исключение, однако это не Солетт, хотя к востоку от моря многие думают иначе. Впрочем, вас, долгоживущих, по нашу сторону моря тоже считают любимыми подданными Повелителя Хаоса, в то время как ваш народ знает о нем не больше, чем любой другой…
– Выходит, наместник Элори – кто-то из Высоких? – вмешалась Тай. – Раз у него нет своей земли, то значит, нет и своих священнослужителей?
– Земли нет, – Эрдан перевел взгляд на Тай. – А служители есть. Хотя он приложил немало усилий, чтобы никто из смертных не связывал их с его именем. Именно они после смерти пополняют ряды демонов Замка. Ты уже догадалась, о ком я говорю?
– Так вот в чем дело! – Тай хлопнула себя по лбу. – А я-то ломала голову, почему в алмьярском виде Элори всегда выходит исключительно как частное лицо, а балы открывает в каком угодно другом! В то время как две трети его демоненышей косят под «черных цветов»!
– При жизни они и были ими, – подтвердил архиепископ. – То самое единственное сообщество, которое я упомянул раньше. Не перестаю поражаться красоте этого решения: Алмьяр поклоняется Атайнет-воительнице, а Черный Цветок – всего лишь ее супруг, божество любви, которое ничего не решает само и у которого, по сути, нет никакого культа, отдельного от Атайнет…
– Вот только все женщины Запада бредят теми, кого считают земными воплощениями этого божества, – докончила Тай сквозь зубы. – Верен себе – покорять желанием, а не силой.
– Странно, лично я всегда относился к Черному Цветку с симпатией, – протянул Джарвис. – Они с Неролин едва ли не самые приятные боги из тех, которым поклоняются на континенте. Как-то не хочется верить, что он и этот мерзавец – одно и то же лицо.
– Тварям свойственно создавать себе притягательные личины, – отрезал Эрдан. – А людям свойственно в них верить. Ибо, поклоняясь возвышенному, возвышаешься и сам, поклоняясь же мерзости, сам становишься мерзостью.
