Наталия Мазова - Свита Мертвого бога
– Попрекать женщину постелью – нет ничего проще! А вот дать себе труд разобраться…
– Ни слова больше! – перебил ее архиепископ таким тоном, что девушка невольно осеклась. – Я получил последнее подтверждение.
С этими словами он поднялся из кресла и сделал несколько шагов к своим пленникам. Когда свет свечей упал на его лицо, Джарвис не сразу осознал, что видит перед собой не старика, читавшего заклятия с карниза Пьющей Лошади, а светловолосого мужчину не старше сорока лет. Но не успел он изумиться этому обстоятельству, как случилось нечто еще более достойное изумления. Остановившись перед Тай, мужчина низко поклонился ей и произнес:
– Что ж, приветствую тебя, наместница Мертвого бога, ибо это и в самом деле ты. Позволишь ли? – с этими словами он коснулся ее скованных рук.
– Что я должна позволить? – озадаченно произнесла Тай, совершенно выбитая из колеи этим невероятным поворотом.
– В твоем присутствии существует лишь та магия, которой ты дозволяешь быть. Поэтому я вынужден просить твоего разрешения даже на то, чтобы избавить тебя от неудобства, которое сам же тебе причинил.
– Конечно, разрешаю, – выговорила Тай все так же ошарашенно.
Мужчина в темно-красном по очереди дотронулся до обоих браслетов на руках девушки. Сверкнули две искры – и оковы со звоном упали к ногам Тай.
– Что все это значит? – наконец сумел выдавить Джарвис, когда над ним проделали ту же операцию.
Вместо ответа помолодевший архиепископ подошел к окну и приоткрыл его. Холодный осенний ветер ворвался в комнату, разгоняя тяжесть благовоний и проясняя сознание. Затем, взяв одну из свечей, архиепископ зажег от нее еще шесть, укрепленных в двух других канделябрах.
– На то, чтобы понять, что все это значит, – спокойно произнес он, – у нас с вами впереди целая ночь.
– …Так оно и есть. Все те, кого ты перечислила – тоже жрецы Валориса. Но в любой конфессии, помимо рядовых клириков, существует тот, кого именуют наместником бога на земле. Считается, что это глава церкви, но на самом деле – далеко не всегда… Короче, лишь у наместника Мертвого бога глаза могут вспыхивать не только в его владениях, но и в дневном мире. Потому-то я и принял вас в такой обстановке – другого способа убедиться, что передо мной не простой, как вы выражаетесь, Ювелир, а именно проводник воли Валориса, у меня не было, – архиепископ усмехнулся. – А еще потому, что в присутствии любого из вас я полностью лишаюсь какой бы то ни было силы, и моя личина почтенного старца тает, как снег.
– Ну да, – кивнула Тай. – Теперь понятно. В дыму луч света виден лучше всего. Только почему вы говорите «в его владениях»? Замок же – владения Повелителя Снов!
– Во-первых, еще раз повторяю, что ты равна мне, и никаких «вы» между нами быть не должно, – возразил архиепископ. – А во-вторых, Замок был и пребудет творением Валориса – иначе не может быть, поскольку в присутствии любого из вас чары этого места только расцветают. Ваш же Повелитель Снов – всего лишь крыса, неизвестно как пробравшаяся в покинутый дом Владыки Радости и изрядно загадившая его.
– Первый раз слышу, чтобы Валориса так титуловали, – протянул Джарвис. – Хотя не мне судить – я и на имя-то это наталкивался только в очень старых свитках. Смею думать, среди моих сородичей разве что Сехедж да трое-четверо умников из Янтарной ветви помнят, что был еще и такой Непостижимый.
– Все еще сложнее, – вздохнул архиепископ. – Я называю Мертвого бога Валорисом просто потому, что нельзя же богу совсем без имени. А Владыка Радости – совершенно отдельный термин родом из Эньяты. В трудах многих древних мыслителей эта сущность обычно отождествляется с Валорисом, но Лако-эд-Риик сомневается в правомерности такого отождествления – и я, признаться, вместе с ним. Будь это так, твой господин был бы всего лишь одним из хозяев мира сего, пусть и первым среди равных, тех, кто награждает силой в обмен на душу и преданное служение.
– А разве это не так? – удивилась Тай. – Сила Черного Лорда отменяет магию Солетт, сила же Валориса отменяет магию всех прочих богов. Обыкновенная иерархия.
– Да, вот только ты, госпожа моя, в этом случае была бы чародейкой посильнее властителя долгоживущих. А ты ведь обычный человек, не так ли? – архиепископ взялся за черпак и плеснул еще глинтвейна сначала себе, затем в торопливо подставленную чашу Джарвиса. – Он изгнан за грань, его именуют не иначе как Мертвым богом – и все-таки… Поневоле напрашивается мысль, что механизм его воздействия совсем иной, нежели у прочих.
– И все-таки не могу понять, – в отличие от Джарвиса, увлеченно слушавшего теоретические выкладки архиепископа, Тай все время пыталась вернуть разговор на грешную землю, к вещам, непосредственно касающимся ее самой. – Ювелиром я стала три с лишним года назад. Однако за эти годы никто, кроме… – она сделала над собой усилие, – …кроме тебя, Эрдан, не замечал у меня в глазах никакого свечения.
– А в ночь перед исцелением Нисады? – тут же припомнил Джарвис. – У лесного озера, когда ты завязала мне глаза перед тем, как… Я сразу же и сказал тебе про свечение, помнишь? Да и помимо этого замечал, только не был уверен – например, когда вы с Нисадой ругались на постоялом дворе, свет свечи вроде бы на миг стал зеленым…
– Про это ты мне не говорил, – насторожилась Тай. – А тогда, у озера, я решила, что своим внешним видом притянула магию Замка в день, и не придала значения…
– Увы, ты не придаешь значения почти ничему, что нельзя потрогать руками и понюхать носом, – не сдержался Джарвис. – Кто поручится, что монахини в твоем монастыре, заметив у тебя в глазах зеленый отсвет, не думали так же, как я – показалось?
– Отсвет появляется, если Ювелир испытывает какое-то сильное чувство, – возразила Тай. – А в монастыре основным моим сильным чувством был гнев, когда идиотки-подручные что-нибудь портили. Например, когда дурища Синбель не удержала щипцы и вывернула в очаг полный горшок отвара. Кстати, и пару тогда было – почище, чем в иной бане. Уж в этом-то пару не заметить лучи из глаз было бы просто невозможно! И насчет магии, которая не срабатывает, как-то не все одно к одному. Скорее наоборот – Джарвис то и дело говорил, что по моей просьбе сделал нечто немыслимое для себя. А из противоположного могу вспомнить разве что вывалившийся из моста заклятый камень. Да и тот подождал, пока мы проехали через мост, пообедали, и только через час, когда я взялась за флейту, надумал покинуть свое место…
– За флейту?! – Эрдан даже привстал с места. – За какую флейту?!
– Вот она, взгляни, если хочешь, – Тай достала из-под камзола свое сокровище и протянула архиепископу. – А что в ней может быть такого?
