Тереза Эджертон - Ожерелье королевы
В другом конце каюты Кнеф кашлянул. Как часто случалось, он, казалось, прочел мысли своего пленника.
— Если тебе необходимо кого-то обвинить, мне бы хотелось привлечь твое внимание к лорду Флинксу. В конце концов, именно он в ответе за сложившуюся ситуацию, и, похоже, это далеко не самое страшное его преступление.
Люку вообще иногда казалось, что единственное, что удерживает его в здравом рассудке, — это мысли о том, как он отомстит премьер-министру, когда наконец его поймает.
Когда они миновали Риджксленд и пристали в Херндайке, Кнеф и его пленники покинули корабль и отправились в трудное сухопутное путешествие. В последующие дни события сменялись так быстро, что у измученных Люка и Тремер просто в голове мутилось. Кнеф буквально не ведал усталости и заставлял их двигаться с ужасающей скоростью, хотя путь, по которому он следовал, был какой-то странный: они петляли из стороны в сторону, а нередко им и вообще приходилось возвращаться назад на значительное расстояние. Они ехали в каретах, колясках, дилижансах, на баржах, на телегах, верхом и даже шли пешком, когда почтовая карета, в которую они сели в Луу, угодила в канаву.
По мере того как они продвигались на север, местность становилась все более дикой, болотистой, иногда дорога шла по настилу над землей, потому что вокруг была вода. Холодный ветер с моря морщил гладь прудов по обе стороны от дамбы, по которой они ехали, гуси и чирки плавали там, где вода была поглубже. Если не считать небольших городов на побережье, где шла оживленная торговля и процветала контрабанда, в остальном эти места населяли пастухи и земледельцы, которые пополняли свои скудные запасы охотой на птицу и рыболовством. Это были медлительные, молчаливые, сдержанные люди, они жили в невысоких хижинах, крытых тростниковыми крышами, где над дверьми были нарисованы или вырезаны оберегающие знаки — звезды, сердца и диковинные птицы. Мужчины носили большие сапоги из непромокаемой кожи, пропитанной рыбьим жиром, а женщины питали слабость к нижним юбками цвета ржавчины и ярким шелковым платкам, которыми они повязывали уложенные в тугие узлы темные волосы, по два-три платка разных цветов одновременно. В тех редких случаях, когда кто-то из них заговаривал с путниками, они говорили на таком неразборчивом диалекте, что Люк почти ничего не понимал.
Изредка Кнеф соглашался остановиться в каком-нибудь доме, или на одиноком постоялом дворе, или в таверне у дороги. Он и его пленники везли еду и питье с собой и спали по большей части в пути; Тремер обычно засыпала, положив голову на плечо Люка или свернувшись калачиком в углу повозки или телеги; Люк отключался, уступая неожиданно накатывающей сонливости, которую, по его подозрениям, на него насылал Кнеф, чтобы самому поспать хоть несколько часов.
Случались неожиданные и удивительные препятствия.
Однажды, когда они ехали верхом, им пришлось сойти с большой дороги и пробираться по зыбкой трясине, потому что на дороге лежало целое стадо овец — мертвые все до единой, сраженные какой-то загадочной болезнью.
В другой раз они задержались, чтобы помочь трем женщинам с застывшим взглядом вытащить из канавы мокрые тела десяти мужчин, которые там утонули.
— Как это случилось? — спросил Кнеф.
Но женщины не хотели ему отвечать, а мужчины — не могли.
Иногда они останавливались ненадолго в пустынных местах, где левеллер придерживал лошадей, спускался на землю с телеги или повозки и начинал творить поисковые заклинания.
Похоже, он знал их великое множество и к тому же использовал немало занятных приспособлений — жезлов, маятников-подвесок, намагниченных иголок. Не раз им доводилось видеть, как он писал тайные знаки на мягкой земле или выводил их в воздухе.
— Это колдовство? — спросил Люк однажды вечером, когда они остановились на поросшем камышом берегу какого-то озера. Он спрыгнул с повозки, чтобы получше рассмотреть, что там делает Кнеф. — Да, похоже на то.
Был предзакатный час, над водой Собирался туман, и видны уже были только верхушки камышей. Над их головами пролетела стая лебедей. Люк сам удивился, когда у него по спине пробежал суеверный холодок.
— Это пентаграмма, — спокойно отвечал Кнеф, — ее используют как маги, так и колдуны.
Люк посмотрел на него недоверчиво.
— Ты так говоришь, как будто между ними есть какая-то серьезная разница.
Левеллер продолжал чертить на влажной земле свои таинственные знаки.
— Колдовство — это всегда работа невежественных деревенских жителей, зачастую довольно топорная, нацеленная скорее на немедленный результат, чем на длительные последствия. И потому, какие бы благие намерения колдуном ни владели, его действия неизбежно приводят к плачевным результатам, рано или поздно. Я же, напротив, ученый маг. Во всем, что я делаю, присутствует точный расчет.
В невидимом озере квакали лягушки. Туман пробирался за пазуху к Люку, и его одежда отяжелела и стала влажной.
— Ученый маг, — передразнил он Кнефа, — но ты же еще и антидемонист — отлученный.
— Это правда, — отвечал Кнеф, доставая и внимательно изучая очередное странное приспособление — оно очень походило на компас, только с двумя стрелками и знаками зодиака на циферблате. — Если колдуны в Риджксленде, Херндайке и Кэтвитсене — дело обычное, то и антидемонисты тоже. Но, к сожалению, такое соседство привело к стойкому неприятию любой формы магии. Эту антипатию я, понятно, не разделяю.
— Но разве что-то из этого действительно подсказывает тебе, где сейчас лорд Флинкс? — Люк намеренно старался быть назойливым, а кроме того, ему действительно временами казалось, что они движутся наобум.
— Не то, где он сейчас. Я могу узнать, где он был, а где — нет, и это тоже может оказаться полезным, хотя, конечно, таким путем мы долго будем его ловить. — Глаза у Кнефа запали, вокруг них лежали тени, кожа посерела, и все-таки в его голосе ничто не выдавало усталость. — Но рано или поздно мы догоним лорда Флинкса. И когда это случится, мне остается только надеяться, что Сокровище у него с собой. Если он передал его кому-то, все путешествие может оказаться бесполезным.
— Передал его… Зачем ему передавать Сокровище, — презрительно рассмеялся Люк, — если вся история с похищением Сокровища задумана для того, чтобы власть досталась ему?
Приспособление в руке Кнефа начало тихо жужжать. Стрелки некоторое время быстро вертелись, а потом резко замерли, одна указала на рака, другая на скорпиона.
— Я же не говорю, что он отдаст его кому попало. Но он может быть связан с людьми еще более беспощадными, чем он сам.
— Но кто это может быть? — спросила Тремер, подходя сзади. Она появилась из тумана, как призрак утонувшего ребенка. — Вы же не хотите сказать нам, сэр, что мой дядя всего лишь пешка в чьей-то игре, которая только начинается?
