Стивен Эриксон - Охотники за Костями
— Капитан…
Их прервал гром взрыва; Паран увидел вдали столб дыма и пыли.
— Капитан… кажется… я удивлен, но…
Второй взрыв, ближе. Статуя сразу исчезла.
— … мои возможности оказались гораздо меньшими, чем я думал…
Вдалеке раздалось низкое, злобное рычание.
"Первый Дерагот…"
— Ганоэс Паран! Я сказал…
Третья статуя детонировала, ее пьедестал пропал в раздувающейся туче дыма; полетели камни и пыль. Передние лапы отвалились и статуя склонилась вперед, покрылась трещинами. Начался обвал.
Карета подпрыгнула и закачалась на рессорах. Внутри разбилось что-то стеклянное.
По земле пошла рябь.
Лошади взбесились и, вращая глазами, начали рваться из упряжи.
Воздух разорвал новый рев.
Паран прищурился, всматриваясь сквозь клубы пыли, отыскивая Ежа между последними двумя статуями. Ни движения в сгустившейся тьме. И тут взорвалась четвертая статуя. Причуды столкнувшихся взрывных волн заставили ее упасть набок, повалив последнего каменного зверя.
— Пора сваливать!
Это заорал Карполан Демесанд.
— Погодите…
— Ганоэс Паран, я не уверен в…
— Просто стойте…
На рев третьего Дерагота отозвались два других, и голоса их звучали ОЧЕНЬ БЛИЗКО!
— Дерьмо. — Он не видел Ежа. Последняя статуя, уже покрытая сетью трещин, упала, едва разорвались заряды в подножии.
— ПАРАН!
— Ладно — открывай клятые врата!
Лошади попятились и рванули. Повозка рывками развернулась и покатила вниз. Паран с руганью пришпорил коня, бросил последний взгляд назад…
… и увидел, как из тучи пыли показался громадный, сутулый зверь. Его пламенные глаза следили за отступающим поездом. Тяжелая голова с узким лбом опустилась к земле — и Дерагот рьяно помчался следом.
— Карполан!
Портал открылся — словно сорвали пластырь с пустоты — и прямо на поезд хлынули струи жидкой крови или какой-то похожей на кровь жидкости. Налетел пахнущий могилой ветер.
— Карполан! Куда…
Упряжка визжащих лошадей влетела в дыру, и миг спустя за ними последовал Паран. Он услышал, как разрыв с треском сомкнулся за спиной. И началось безумие.
Сгнившие лица, скрюченные руки тянулись кверху, открывались плесневелые рты, глаза жалобно умоляли…
— Возьмите нас!
— Возьмите нас с собой!
— Не уходите!
— Он забыл про нас… прошу, сжальтесь…
— Худу плевать на нас…
Костяные пальцы вцепились в Парана, потянули, вонзая ногти под кожу. Другие руки смогли найти выступы повозки, их обладатели теперь тащились за ней.
Жалобы сменялись взрывами гнева.
— Возьми нас — или порвем на части!
— Порвем их — кусайте их — рвите их!
Паран сумел высвободить правую руку, дотянулся до эфеса и вытащил меч. Замолотил им что есть сил.
Лошади визжали — словно глас самого безумия — и вместе с ними вопили дольщики. Они рубили нападающих по рукам и головам.
Изворачиваясь в седле, чтобы ударить по вцепившимся сзади рукам, Паран мельком заметил, что происходит вокруг. Равнина извивающихся силуэтов — неупокоенные, их лица обращены к ним — десятки тысяч неупокоенных — они так столпились, что могут только стоять, до самого окоема. Хор отчаяния…
— Ганат! — заревел Паран. — ВЫНИМАЙ НАС ОТСЮДА!
В ответ послышался треск льда. Их окружил жгуче-холодный вихрь, земля стала отдаляться.
Снега, льды. Мертвецы пропали.
Кружение синего неба. Расселины гор…
Лошади спотыкались, брыкались; их крик стал еще страшнее. Карета остановилась, ее заднюю часть занесло. На стенках еще держалось несколько живых покойников.
Они стояли на леднике. Нет, уже не стояли — их несло вниз со всё большей скоростью.
Паран ясно расслышал, как кто-то из дольщиков крикнул: — О, это еще лучше!
Тут мерин забился, бешено заскользил под ним — пришло время и капитану спускаться по… он увидел это — по склону высокой горы.
Лошади скользили на одном уровне с фургоном. Мерин Парана оказался более ловким: он постепенно развернулся головой вперед, передние ноги били по насту, отыскивая опору. Наконец он пробился до почвы и немедленно рванул в карьер. Споткнулся… но земля уже выравнивалась — конь бежал ровнее и медленнее, бока тяжело вздымались — Паран оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как неуклюжая повозка опрокидывается и ломается.
Тела дольщиков были неподвижно раскиданы по склону: ноги и руки согнуты под неестественными углами, людей трудно отличить от неупокоенных трупов и россыпи камней. Лошади оторвались от кареты и все, кроме одной, упали, перепутав постромки. Образовался большой клубок из шлей, ремней, хомутов.
Сердце Парана било в стенки груди, как молот по наковальне. Он успокоил коня, развернул его головой к склону и повел усталое животное назад, к руинам кареты.
Несколько дольщиков встали. Они ошеломленно оглядывались. Один выругался и осел — подломилась сломанная нога.
— Спасибо, — захрипел некий труп, поднимаясь из грязи. — Сколько я тебе должен?
Карета лежала на боку; сломались задевшие за камни колеса — три с одной стороны и два c другой. Последнее колесо крутилось, словно мельничный жернов. Люки сзади кареты распахнулись, вывалив разнообразное содержимое. На крыше ремни держали тело дольщика: кровь лилась, как талая вода с черепитчатой крыши, конечности болтались, тело превратилось в один громадный сизый синяк.
Одна из пардиек выкарабкалась из грязной лужи и захромала к углу кареты, где стоял Паран. — Капитан, — сказала она, — думаю, пора разбить лагерь.
Он уставился на нее: — Ты в порядке?
Женщина поглядела на него в ответ, отвернулась и сплюнула кровь. Утерла рот, пожала плечами: — Видали мы поездочки и похуже…
* * *Грубый разрыв магического портала закрылся, но его след еще пятнал пыльный воздух. Еж вылез из укрытия в тени одного из пьедесталов. Дераготы ушли — им явно не хотелось оставаться в столь мрачном, негостеприимном месте.
Да, он малость ошибся. Ничего, результат все равно достигнут.
"Я здесь. В моей собственной, Худом забытой яме. Капитан, надо было все продумывать заранее. В общении с мертвыми нет ничего приятного, и лишь дураки решаются на такое. Ну, все мы мертвы по своей глупости. Пора выучить этот урок".
Он огляделся, пытаясь все оценить. В таком месте одно направление не отличается от другого. Кроме проклятого моря. "Ну, одно дело сделано. Пора исследовать…"
Призрак оставил за спиной развалины статуй. Одинокая, почти невещественная фигура, бредущая по бесплодной, болотистой земле. Ноги колесом — как и при жизни.
