Тамара Воронина - Приносящая надежду
— Видишь меня? Лена, посмотри на меня. Скажи, кто я. Ну, скажи, кто я?
— Милит.
— Узнала. Она меня узнала, — произнес он ликующе. — Ты хорошо меня помнишь? Лена, отвечай.
— Ветка с ядовитыми ягодами… Ты подарил. Ты отдал шуту искру. Ты едва не отнял у него жизнь.
Одни синие глаза сменились другими, в окружении ореола золотых мягких волос. Почему-то ничего, кроме этой синевы и золота не было. Но ведь даже у эльфов должны быть носы и рты.
— Лиасс. Ты меня шантажировал. Ими. Маркусом и шутом. Ты был прав, но я тебе все равно никогда не прощу. Шут. Где шут?
— Здесь. Он здесь, Аиллена. Он немного устал, но он здесь.
— Гарвин! — взвилась она, оттолкнув синие глаза, к которым, оказывается, прилагались широкие плечи под синей курткой. Бзик у него на синем.
Холодная рука привела ее в чувство. Холодная, как в первую встречу. Неживая рука.
— Здесь и Гарвин. Не прыгай. Сейчас я тебя подниму, и ты его увидишь.
— Нет, Владыка, дай я. Мне она больше доверяет, — суховато сказал Милит, отстраняя Лиасса. Он поднял Лену, посадил на кровати, придерживая за спину, и она наконец начала видеть не странные фрагменты, а все: просторную комнату, обшитую светлыми досками, людей… точнее, эльфов, две кровати, на одной полулежал на горе подушек шут с заострившимся носом и смотрел на нее так, как умел смотреть только он. На второй кровати лежал Маркус, над которым хлопотали Ариана и Кайл. На стуле между окнами сидел, ссутулившись и опершись локтями на колени, перемазанный кровью Гарвин и смотрел в пол.
— Пусти меня, Милит, пожалуйста, — попросила Лена.
— Ты на ногах не удержишься, — озабоченно пробормотал Милит, но помог ей встать. Колени действительно подкосились, и железная рука эльфа пришлась очень кстати. Лиасс поставил второй стул. Гарвин не шелохнулся. Милит посадил ее и словно невзначай провел рукой по волосам. Лена протянула руку и с удивлением увидела на ней повязку, через которую проступала кровь. Откуда же? Она, конечно, вся извозюкалась в крови Корина и Гарвина разукрасила. Она обняла эльфа и положила голову ему на плечо, потому что голова не держалась. Гарвин. Гарвин был с ними.
— Ну тихо, тихо, — прикрикнула Ариана, поворачиваясь к столу, и Лена увидела Маркуса с багрово-обожженным плечом. Иссушающий огонь. Незатейливое и эффективное заклинание, доступное даже начинающим магам. Зачем тратить силы на обычного человечка?
— Сейчас больно будет, — виновато предупредил Кайл, особым образом складывая ладони.
— А не было? — удивился Маркус. — Очень интересно. Уйй…
— Я же говорил, больно будет, — повторил Кайл. — Бабушка, помоги мне, пожалуйста.
— Нет, малыш, ты должен сам справиться. Случай нетрудный, а пациент просто замечательный. Впрочем, сейчас немножко помогу.
Она наклонилась и смачно поцеловала Маркуса в губы, а Кайл приступил к исцелению. О, слава богу, исцелят, не будет Маркус мучиться от труднопереносимой боли.
— Прости, — без звука произнес Гарвин. Так тихо, что услышала его только Лена. Или почувствовала. Она потерла кольцо, чтоб никто не слышал — чтоб никто не помешал Гарвину говорить, если ему захочется.
— Ну что за глупости…
— Ты опять не понимаешь? Я чудом не убил его. И это чудо зовут Аиллена, которая такая дура, что полезла в сознание безумца. Я вообще не понимаю, как тебе удалось оттуда выбраться.
— А ей и не удалось, — сообщил шут. — Он с ней.
— Ты слышишь нас, Рош?
— Все слышат. Кольцо не действует. Ничего. Пусть.
Гарвин так и не поднимал головы. Лена хотела коснуться его сознания, но остановилась. А если тот, второй, и правда с ней? Он сможет вернуться?
С улицы раздались крики, достаточно панические, весьма громкие, а через минуту — знакомое мерное хлопанье крыльев, потом грохот чего-то разрушающегося. Мур. Эльфы и правда визжать умеют.
— Пойдем к нему, Гарвин.
Он покорно встал вместе с ней — она просто повисла на его плече, обнял за талию и, шаркая босыми ногами, направился к выходу. Ладно хоть в штанах был. Лиасс и Лумис, стоявшие у двери, синхронно расступились, и под взглядами, которые они не сочли нужным скрывать, Гарвин поник еще больше. Лена вцепилась в него, не обращая внимания не то что на уничтожающие взгляды, но даже и на растущую боль в руке. Гарвин?
— Что у меня с рукой? Или ты не помнишь?
— Помню, — с трудом ответил он. — Я у тебя нож отобрал.
— Ты собирался меня зарезать?
— Маркуса. А ты за лезвие схватилась. Откуда у тебя вообще столько силы взялось, не знаю… Я справиться не мог.
— Ты не мог? — хихикнула Лена. Очень, надо признать, глупо хихикнула. — Нет, дорогой мой, не так уж хотел справиться, раз не мог. Ты ему мешал.
— Он это и есть я.
— Кто тебя остановил?
— Ты. Ты меня хватала за руки. И когда твоя кровь попала на меня… — Он замолчал, открыл дверь и по-стариковски выбрел на крыльцо. Мур нервно топтался по двору, довершая разрушения, причиненные его приземлением. Завидев Лену, он ринулся к ней рысцой и почти мгновенно оказался рядом.
— Ты испугался за меня, Мур. Испугался и потому прилетел.
Жуткая, но очень выразительная морда дракона выглядела смущенной. Очевидно драконье смущение было отражено в каком-нибудь мультике, и Мур выкопал этот образ у нее же в подсознании, потому что смущение вряд ли было свойственно негуманоидам.
— Трогательную сцену замнем, — проворчал он. — Что случилось, кто рассказывать будет?
— Сам смотри, — сказал Гарвин, опускаясь на ступеньку вместе с Леной. Мур нахмурился: сдвинул нечто вроде бровей и уставился Лене в душу. Буквально через секунду он выпалил:
— Дура! Впереться в сознание психа — это кем надо быть?
— Психом, — согласилась Лена.
— Ох, не могу я дать тебе как следует, боюсь, силу не рассчитаю. Поддай ей за меня ты!
— Мур, чем орать, посмотри…
— Заткнись, идиотка. И вообще, расслабься и получай удовольствие… Я тебя щас насиловать буду. Ментально. Ох, девочка, нельзя же быть такой опрометчивой… расслабляйся давай. Ну представь себе, что не я тут, а твой остроухий, и что не по мозгам бродить, а пальчиками по телу… Ладно, не хочешь добром, будет силой.
Свет померк и тут же появился, словно кто-то щелкнул туда-сюда выключателем. Мур сидел напротив, обвившись хвостом.
— Ясно. Более-менее ясно. Потом слетаю на прудик посмотреть. Эльф твой впал в апатию и уныние, а также самоуничижение. Выдай ему плетку поувесистее, пусть самобичеванием займется или еще как плоть умерщвляет, потому что духом он пока и так слабоват. Будет страдать, превратится из параноика в ипохондрика депрессивного, и что хуже, еще большой вопрос.
