Оксана Панкеева - Поступь Повелителя
— В той же деревне. А ты не помнишь, как тебя укладывали? Мне показалось, ты приходил в себя.
— Не помню…
— Ну, это не столь важно. Когда мы подъехали, тут нас ждали еще две машины с бандитами, так что пришлось немного повоевать, а после этого деревенская площадь имела такой вид, что, право, будить тебя не стоило… А потом селяне на радостях резали поросенка… Тебе бы тоже не понравилось: мало того, что разделка мяса сама по себе зрелище неприятное, так еще и поросенок был больше похож на калечного плюта. Наверное, его зарезали, чтобы не успел сдохнуть сам.
— А на вкус он как? — живо поинтересовался Жак, ощутив зверский аппетит, на который никак не влияли ни болезненные ощущения в районе поясницы, ни описания «как выглядела еда при жизни». — Там еще осталось хоть что-нибудь?
— Конечно, осталось. Пойдем, я покажу тебе, где умыться, а потом позавтракаем — и в путь.
Наверное, на лице Жака так быстро и красочно отразились его впечатления от последних слов, что Мыш рассмеялся и поспешил утешить:
— Да не хнычь заранее, я бензин достал.
— Бензин — это хорошо… — согласился Жак, но идея отправляться в путь сразу после завтрака его совсем не вдохновляла. — И умыться — тоже, но как насчет помыться полностью? И покрышки постирать?
— В чем проблема? Стирай. Я тебе их за пять минут высушу, и для этого не нужно оставаться в деревне лишние сутки. За завтраком обговорим наши дальнейшие планы.
— А они что, изменились? — Жак настороженно уставился на невинное лицо мэтра, пытаясь различить там какие-то признаки грядущих испытаний.
— Нет, не очень… Но ты не задерживайся, лучше действительно поговорим за завтраком.
Все гигиенические процедуры, как то: омовение, стирка и мытье посуды — производились местным населением прямо в реке, вдоль которой и лепились несуразные хижины, больше похожие на кучки строительного мусора. Основным строительным материалом на Каппе уже много лет были и оставались обломки прежней цивилизации, и, спускаясь к реке, Жак смог в полной мере насладиться архитектурным разнообразием деревни и подивиться изобретательности ее жителей. Последние, в свою очередь, получили аналогичное удовольствие от бесплатного стриптиза — несколько местных дам различных возрастов, полоскавших в реке белье, все время исподтишка поглядывали на купание новенького неизученного мужчины с тем же любопытством и азартом, с каким юный Мафей в свое время настраивал зеркало на спальню кузена. Такое внимание слегка нервировало, что немедленно сказалось на качестве стирки — под изучающими взглядами женщин Жак невольно заторопился поскорее одеться, прополоскал одежду кое-как, утопил мыло и едва дождался, когда Мыш закончит обещанную сушку.
— Они что, мужика в жизни не видели? — пожаловался он, нетерпеливо переступая по мокрому песку в ожидании хотя бы трусов и не зная, какой стороной повернуться.
— О, ты бы знал, каково было их огорчение, когда я сказал, что ты страдаешь бесплодием, — хихикнул маг, ловко направляя струи горячего ветра на увешанный одеждой куст.
— А на фига ты им такое сказал?
— А ты что, хотел бы им оставить на память пару-тройку детей? Знаешь, как живо они этим вопросом интересовались! Здоровые производители здесь ценнее бензина!
— А сам как отмазался? — не удержался от любопытства Жак. — Сразу два одинаково негодящих производителя не показались им подозрительными?
— О, насчет себя я им такого порассказал… — Мыш грустно оглянулся на хихикающих женщин. — Что якобы мои дети непременно унаследуют магические способности и в первые же месяцы жизни без должного контроля либо спалят им деревню, либо сгорят сами. А своего мага, необходимого для правильного взращивания таких детей, у них нет. Но самое неизгладимое впечатление на них произвело не это живописное вранье, а чистая правда о моем истинном возрасте.
— Эй, погоди… — Жак вдруг спохватился, сообразив наконец, что его так настораживает в рассказе почтенного мэтра. — Ты что, надо мной стебешься? Как ты мог им столько наговорить, если языка не знаешь?
— Представь себе, смог. — Мыш опять улыбнулся, но без обычной хитринки, а знакомой отеческой улыбкой старого придворного мага. — Это просто чудо какое-то, или боги действительно существуют и очень хотят нам помочь. У нас теперь есть переводчик.
— Кто? — От потрясения Жак даже забыл о назойливых зрительницах. — Переселенец какой-то?
— Представь себе, нет. Я сам опешил от изумления, когда здесь, в этих проклятых и забытых всеми богами землях, со мной вдруг заговорили на чистом эльфийском. Помнишь ту девушку-кентавра? То есть она, разумеется, не имеет к кентаврам никакого отношения, ее четыре ноги — врожденная патология развития, вроде сросшихся близнецов. Не будь вся здешняя земля пронизана порчей Сияющей Пещеры, это были бы две одинаково милых девушки…
— Мыш, не надо только переключаться на лекцию по медицине, а то я все понял, кроме того, откуда она знает эльфийский…
— Вот не перебивай! Я сам знаю, что бываю порой зануден, но, во-первых, личность меняется не так быстро и радикально, как внешность, а во-вторых, все следует рассказывать по порядку. Ллит — это ее так зовут — не просто девушка из заброшенной деревни. И тут даже не в четырех ногах дело. Она — правнучка Бессмертной Нарны… Ах да, ты о ней не слышал, я тебе потом поведаю за завтраком, чтобы сейчас не отвлекаться. Родители Ллит откочевали сюда после того, как земли их племени захватил Повелитель. Она не застала в живых свою знаменитую прабабку и никогда с ней не общалась, но унаследовала некоторые ее способности. Ясновидение, прорицание и… кажется, способность к астральным контактам или нечто вроде того. У нее бывают видения, в которых к ней приходит некий божественный посланник — судя по описанию, самый обыкновенный эльф — и ведет с ней просветительские беседы, заодно обучая божественному, как она думает, языку. О механизме подобного явления спроси кого-нибудь другого, мне это объяснить не под силу. Но факт есть факт — девушка почти без ошибок изъясняется на речи дивного народа… Вот, лови.
Жак попытался на лету поймать брошенные трусы, промахнулся и, похоже, резко упал в глазах зрительниц. Во всяком случае их хихиканье стало не столь смущенным, сколь насмешливым. Как тут было в отместку за поношение не поддеть досточтимого мэтра?
— Подозреваю, объяснить ей, что ты не божий посланник, было сложнее, чем отмазаться от почетной должности элитного осеменителя?
— Это ты верно угадал, — ничуть не обиделся Мыш. — Пришлось немного разочаровать бедняжку, разъяснив ей кое-что о носителях языка.
