Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб
Большеголовые построили в столице одно здание, в котором с помощью техномагии показывают отрывки из жизни соладоров. Красиво и необычно, конечно, но сюжетов там слишком мало, чтобы представить себе полною картину.
– Там просто с помощью специальных приспособлений записывают реальные моменты, пусть и с помощью актеров, там и звук есть, и запах, а в галерее, как говорят, только картинка. Движущаяся. И, знаешь...
Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Многие из видевших хоть и говорят, что картины прекрасны, но надеются, что их сюжет никогда не происходил в реальности.
Так, а вот это уже интересно! Хочу туда попасть... Надо как-нибудь осторожно выяснить, где расположена галерея.
«А не проще ли спросить у императора?» – сонно предложил Олест. Как сильно бы он ни устал, он все равно продолжает контролировать ситуацию, хотя и вполуха. Разумеется, если таковые вообще у бабочки есть. – «Как ты недавно доказал, у него явно на тебя какие-то планы. Не думаю, что он откажет тебе в проведении экскурсии».
«Так-то оно так», – задумчиво передал я. -«Только это будет совсем не интересно... К тому же, Гуахаро слишком хорошо мне показал, насколько просто манипулировать правдой, поэтому я хочу посмотреть всю его галерею сам, а не то, что он захочет мне показать».
«Как всегда, Морин», – устало произнёс бабочка. – «Первая причина была истинной, остальное – обоснуй для посторонних. Когда ты уже повзрослеешь?»
«Надеюсь, никогда», – усмехнулся я.
Мы подошли к стене, и Щарлайре начал выстукивать на стене какой-то замысловатый мотивчик. Со слухом у него была явная беда, он несколько раз сбивался, ругался нехорошими словами и начинал все сначала. После с десятой, попытки меня стало подмывать желание предложить помощь этому недоумку.
«Не всем же быть такими гениями, как ты», – философски заметил Олест. – «Представь себе, некоторые люди не могут сразу научится чему-то, даже если это что-то им действительно интересно».
«Вот только не надо из меня опять сильфа делать[7]!» – попросил я. – «Наоборот, мне интересно только то, к чему у меня есть способности. Например, со счётом у меня всегда были проблемы, и мне совершено не нравится заниматься делами поместья. Та же самая ситуация с магией».
«Ну-ну, так я тебе и поверил», – хмыкнул бабочка.
Видимо, дежурные по стене опознали Щарлайре по количеству неудачных попыток и, сжалившись, сбросили сверху конец веревочной лестницы. Я не стал дожидаться, когда этот медлительный человек соизволит подняться, и первым полез на стену. Как оказалось, это было чрезвычайно дальновидное решение: парочка учеников тьмы решила поднять знающего код коллегу и оставить бедного меня в лесу. Во всяком случае, об этом говорили вцепившиеся в лестницу руки и разочарованные физиономии.
Я лучезарно улыбнулся несостоявшимся интриганам и отправился вниз. Время обеда, надо найти местную столовую для простонародья и отбрехаться от предложения императора разделить с ним трапезу, если таковое поступит. Нет, я не перешёл в категорию слабонервных, которые не могут смотреть, как этот урод жрёт, просто на сегодня мне задушевных бесед явно хватило.
Неприятно это осознавать, но, похоже, император тоже так решил, потому что первый же пойманный организм в фиолетовой мантии (кто он там, ученик или воин, я не разбирался) беспрекословно отвёл меня в столовую.
Зайдя в здание донжона, я на мгновение замер. Нет, виды взгляд не поражали, всё те же скучные чёрные коридоры с подсветкой, но вот запах... Этот запах не должен быть в помещении, невозможно!
Я подозрительно принюхался. Нет, мой нос меня не обманул, здесь действительно пахнет грозой. Однажды в детстве наше поместье накрыл ураган. Помню, как я стоял у открытого окна и с жадностью смотрел на сияние почти непрерывных молний; помню, как плакала сестра, испугавшись грохота; помню запах, ни с чем не сравнимый запах грозы...
«Олест?» – поинтересовался я мнением хранителя.
«Не понимаю о чем ты», – отрекся он. – «Признаю, запах странный, но здесь так пахло и до этого, просто ты попал сюда в стрессовой ситуации, не до принюхивания было. Я думаю, это последствия каких-нибудь опытов императора».
«Каких опытов?» – удивился я.
«Каких-нибудь!» – крайне понятно пояснил хранитель. – «Неужели ты думаешь, что такое существо, как Гуахаро остановится на одном опаснейшем изобретении? Наверняка у него где-нибудь в подвале лаборатория с кучей непонятных штуковин и оружия».
«Не каркай, ты же бабочка, а не ворон», – мрачно съязвил я.
Понимание того, что Олест на сто процентов прав, бодрости мне не прибавило.
Я тряхнул головой, отгоняя все непрошеные мысли, и вошёл в указанное проводником помещение. М-да, у архитектора этого замка явно были большие проблемы с воображением, точнее с его отсутствием. Общая обеденная зала была похожа на столовую императора как две капли воды, различаясь лишь размерами. Восемь длинных столов рядками, над ними дополнительные полоски света, тяжеленные каменные столы и неудобные стулья... Хотя нет, ещё одно отличие нашлось: столовые приборы здесь были явно попроще, из керамики.
Заметив за одним из столов знакомую мне по тренировке команду, я решительно направился к ним. Не есть же мне в одиночку?
– Привет, – поздоровался я.
Меня смерили крайне недружелюбными взглядами. Ну-ну, и не таких уделывали.
Я как ни в чем не бывало улыбнулся и сел на стул рядом с ними, потом посмотрел на здоровяка, который мне запомнился тем, что смог до меня дотянуться.
– А здорово ты меня достал, – с почти искреннем восхищением произнёс я. – Если бы я не подскользнулся – это был бы чистый нокаут.
Враки, конечно, но они купились.
Остаток дня прошёл в теплой дружественной обстановке. После обеда я стал помогать ученикам тьмы, частенько посмеиваясь над их беспомощностью в некоторых вопросах. Со всеми перезнакомился и подружился, делая вид, как будто так и надо – забираться через стену, чтобы убить их Мастера, как будто это нормально – использовать плазменное пламя для обездвиживания стражи. Вот он минус такого воспитания, в столице на меня бы ещё год-два косились, даже если бы король даровал мне прощение, а здесь это в норме вещей.
Ну ничего, мы ещё потанцуем.
На следующее утро я чувствовал себя совершенно разбитым, и дело было даже не в неудобной кровати, в конце концов, на земле спалось похуже, а в банальной простуде.
