Сусанна Арменян - Два пешехода
— Вся прелесть ситуации в том, что я передавал вам чистейшую правду. Я никогда не лгу. Вы действительно обзывали друг друга всеми этими гадкими словами, и другими тоже.
У Янбура потемнело лицо. Он посмотрел на Ингьора (который, напротив, бледнел на глазах и перестал рыдать). Потом Янбур посмотрел на Литу, и наконец взгляд его остановился на мече, который он только что бросил на землю.
Лита уже приготовилась снова заламывать руку рыжеволосому, как вдруг на полянку вышел еще один субьект в коричневом пледе, точная копия кавалера Грглафа (то есть Темречогрена Э), но без кошек. Янбур и все остальные застыли в изумлении. А Лита, кроме того, еще и успела мимолетно — про себя — удивиться: "Как это получатся, что вокруг темнота, а все так четко видно?".
— Ах, неужели ты всегда говоришь правду? — весело и страшно спросил новоприбывший у Грглафа. — И всё, что ты насочинял про меня, братец, тоже истинная правда?
Все поняли, что перед ними — Вокищнеберг, легендарный измеритель Каньона шагами.
— Я… я… — бормотал Грглаф, уже не улыбаясь ни одним из уголков рта.
Кошки, жалобно подвывая, разбегались от него во все стороны. — Братишка, родненький, а ты… ты вернулся уже? Так скоро?..
Вокищнеберг смотрел на Грглафа, Грглаф на Вокищнеберга. Воспользовавшись моментом — тишиной между репликами и отсутствием видимых действий, — Лита подобрала оба меча и бросилась к Валуну.
Чье-то "Сто-о-ой!" донеслось до нее, но она уже залезла на самую вершину и, сложив мечи вместе, приложила их концы к поверхности Валуна. Она видела обращенные к ней лица Янбура, Ингьора, Грглафа и Вокищнеберга, показавшиеся ей чем-то похожими друг на друга. Она вдруг поняла, чем — на них было одинаковое выражение ужаса.
Когда мечи стали с шипением входить в камень, братья (и колдуны, и драчуны) бросились наутек.
Лита успела заметить, что камень потеплел. Он быстро согрелся до невозможной температуры и даже подрагивал. Она разжала руки. Оружие и без ее усилий мягко опускалось вглубь Валуна, само по себе. Мечи внезапно раскалились докрасна.
Потом Лита увидела лицо Фомы — и совсем рядом. Ее что-то схватило и унесло с Валуна прочь.
ЛИТЕ СНИЛСЯ СОНона хотела пройти
по мосту, который
вовсе не был мостом, а
чем он был, не знал
никто. Но потом
весло — последнее — сломалось
и сидя в лодке, она
увидела, как
кто-то
пытается пройти по мосту,
но она видела, видела
с моста, как сломалось
весло у той, что сидела
в лодке. И им стали
понятны проблемы друг друга,
но только когда лодка
миновала опасный
каменный мост.
Когда мост — и когда сон — был позади — и перестал сниться, Лита открыла глаза. Она увидела небо и звезды. Звезды были странные. Черные звезды — на белом небе — двигались, как бусинки по стеклу. "Значит, не звезды, значит птицы, — подумала Лита. — Значит, не ночь".
— Ты цела? — услышала она голос Фомы и села.
— Что случилось? — спросила она, глядя на расстроенное лицо Фомы. — Где мы? Где они? Где все? Где камень?
— Мы всё там же, но подальше. Валун взорвался, мечей больше нет. Я едва успел унести тебя оттуда. Братья разбежались, и те, и другие. Потом они встретились и помирились, и те, и другие.
— Хочу домой, — призналась Лита. — Или хотя бы в русалочий замок.
— Давай попробуем, — кивнул Фома.
— А как — без воронок? — спросила Лита.
— Давай споем песенку, — сказал Фома, садясь поближе к Лите.
ПЕСЕНКАСмотри, это смерть
Она мелькает
среди колонн
Она танцует
специально
чтобы ты не боялся
Сердитый клоун
под утро спрячет
в шкафу свой клон
Снимет колько
с почерневшего пальца
Смотри, это краска
которой красят
воздушные замки
Ее готовят
специально
чтобы ты не боялся
Смотреть на смерть
танцующую
и в девять ходов
выходящую в дамки
Она тебя любит
и это всё
рассказано в ее танце…
Лита открыла глаза. Она боялась посмотреть на небо. Она была в лодке.
Правила Ахакада, отталкиваясь шестом. Замок Фи пропадал в туманное мгле.
— А где Фома? — спросила Лита.
— Встречает тебя на берегу, — ответила Ахакада. — С букетом из опиумных маков. В венке из нарциссов. В ожерелье из лавровых листьев. На зеленом камне у самой воды… Голову ему отпилить, что ли?..
Лита радостно обернулась к берегу.
Там стоял Кристобаль Колумб, при всем параде, широко улыбаясь и держа перед собой поднос со сложенными стопкой блинчиками.
— Я написал поэму, — сообщил он, как только лодка и Ахакада исчезли и Лита сошла на берег. — Я назвал ее "О РЕЛЬСАХ ПЕТЛЯЮЩИХ". Я скоро издам ее. Устрою шикарную презентаци. С блинчиками. Вот с этими.
— Это грандиозно, — согласилась Лита и села на зеленый камень у самой воды.
Кристобаль Колумб уселся рядом на песок и стал любовно пересчитывать свои блинчики, перебирая пальцами их края.
— Земля имеет форму, форму усеченного конуса, — сказала Лита. — И все движения солнца, луны и звезд — лишь плод нашего больного воображения.
— Ты права, — кивнул Кристобаль. — Хотя я готов поспорить насчет относительности твоей теории.
— Почитай мне стихи — как старый бродяга в Аддис-Абебе.
— Тогда это будут твои.
— Пусть.
И Кристобаль Колумб читал много стихов — те, что Лита писала в детстве, и те, что она еще не успела сочинить. Лите было интересно. Но в голове у нее то и дело мелькали две мысли: первое — куда опять запропастился Фома; второе — что скажет Лось, когда узнает, что Лита не хочет возвращать себе сущность Юдифи.
— Интересно, я уже Дошла До? — спросила Лита саму себя, когда Кристобаль Колумб сделал перерыв в чтении стихов, чтобы съесть блинчик.
И сама же ответила.
Но вот что она ответила, услышала только она сама. Потому что, дудимул абарат, она очень тихо ответила.
ПОСТСКРИПЫВАНИЕ
1. Потом все они встретились и устроили пикник на берегу Озера.
2. Янбур стал носить в губе серьгу и слушать классический джаз.
3. Ингьор обнаружил в себе талант орнитолога и мог часами говорить о птицах.
4. Кристобаль угощал всех блинчиками и цитировал «Диалоги» Платона, «Записки» Цезаря и анекдоты Никулина.
