Георгий Паксютов - Что мне приснится
За моей спиной раздался звук, который ясно свидетельствовал, что кто-то последовал моему совету.
Один из мертвецов шел прямо на меня, медленно, не выказывая своим видом агрессии и вообще никаких чувств. Пожалуй, в его движениях сквозила какая-то кротость -- покорность воле своих хозяев и готовность ко своей судьбе.
Чётким, выверенным движением я нанес удар. Он упал. Точно по его следам ко мне приближался еще один.
Стоя спина к спине, мы сдерживали натиск -- вернее сказать, коснувшиеся нас кончики пальцев вражеской руки, первый ряд окружавшей нас толпы, нарочито медленный, как если бы они выжидали чего-то. Думать над этим было бессмысленно - нужно было сражаться, это мы и делали. Никто ничего не говорил, никто не задавал вопросов, понимая, что отвечать на них некогда, да и ответы здесь менее полезны, чем мечи. Пожалуй, кто-то из наших спутников мог сейчас решить, что жизнь ему дороже, чем обещанное вознаграждение, но отступать было поздно.
Я одним ударом отрубил кисти протянутых ко мне мертвенно-бледных рук, а вторым -- голову; сперва сверху вниз, а потом снизу вверх, одним растянутым движением, чтобы экономить время и силы. У моих ног рос целый небольшой холм из тел, голов и конечностей. Даже неинтересно становится.
Сильный толчок в спину чуть не сбил меня с ног. Я оглянулся, чтобы увидеть, что это было.
Калеб лежал на земле. Поваливший его мертвец придавливал его сверху, зубами впившись в горло.
Кто-то, я не обращал внимания, кто, обезглавил мертвеца, но было уже поздно -- Калеб лежал без движения, истекая кровью из разорванного горла; даже если он еще жив, спасти его в таких условиях было не в наших силах. Все, кроме меня, отвернулись от него и продолжали биться. Я смотрел на Калеба пару долгих мгновений, а потом бессознательно качнулся в его сторону...
Орест резко ударил меня плечом. Я посмотрел на него -- и увидел, что мечом в левой руке он зарубил мертвеца за мгновение до того, как тот набросился бы на меня. Его тело медленно оседало в грязь.
Орест ничего не сказал, но я все понял и так. Я отвернулся от несчастного Калеба и продолжил обороняться.
Мы сражались, пока весь участок земли вокруг нас не оказался завален телами; после этого наступила пауза, словно нападающие обдумывали, как поступить дальше. За моей спиной кто-то коротко переговаривался, а может, просто ругался вслух, ни к кому не обращаясь. Я согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться, и не разбирал, кто и что говорит. А ведь это был всего лишь передовой отряд, эти десятки тел вокруг нас -- в охватившем нас кольце молчаливых фигур только прибавилось, новые прибывали и прибывали, занимая свои места. К тому же меня никак не оставляло чувство, что нежить атакует вполсилы, если не в четверть силы, точно они -- или их хозяева -- остерегаются или не понимают чего-то.
Кое-как отдышавшись, я распрямился и сразу же заметил кое-что новое.
Впереди нас, за спинами мертвецов, находился человек, поверявший посохом надежность земли под своими ногами. Его было не очень хорошо видно, и он был в широком плаще, но естественный, даже здоровый цвет лица показывал, что это действительно человек, живой человек. И он явно не остерегался окружавшей нас нежити.
Я перехватил взгляд Ореста и понял, что он пришел к тем же выводам, что и я.
- За мной! - проревел он так, как я от него никогда не слышал, а потом ринулся вперед, не дожидаясь реакции.
Ни о чем не думая, я побежал за ним. Быть рядом с Орестом сейчас в любом случае безопасней.
Мертвецы пришли в движение, пытаясь перестроиться и преградить нам путь, но Орест прошел сквозь них, как ураган, сметающий все препятствия. Все, что оставалось мне и остальным -- это успевать пройти по освобождавшемуся пространству до того, как нежить снова стянула бы свои ряды.
Человек с посохом, явно охваченный ужасом, попытался убежать, но сейчас у него не было шансов. Разметав стоявших между собой и целью врагов, Орест -- сейчас он внушал ужас, если бы у меня было время об этом подумать -- одним рывком преодолел разделявшее их расстояние и нанес удар.
Нежить снова остановилась. Орест каким-то диким взглядом обводил пространство перед собой, на его лице было написано сильнейшее напряжение -- и это после того, как он играючи прорубился через толпу чудовищных противников. Наконец добежав до него, я вопросительно заглянул в его лицо -- чего он ждёт?
Орест молчал и как будто не замечал никого. Я бросил взгляд на остальных. Сами с гримасой изумления смотрел куда-то за моей спиной. Посмотрел и я.
Мертвецы яростно сражались друг с другом, рвали бледную плоть руками, терзали зубами. Теперь они точно вышли из того вялого состояния, в котором пребывали до сих пор - и занялись истреблением друг друга.
- Идемте, - отрывисто произнес Орест. - Наш путь к центру болота. Нам еще встретятся такие, как они, и хотя они тоже должны были обезуметь, спокойной прогулки не будет.
Спокойной прогулки никто уже не ждал. Не подвергая сомнениям слова Ореста, не задавая вопросов, все хмуро кивали и покрепче сжимали оружие в своих руках.
Орест развернулся и пошёл. Я сделал шаг за ним, а потом кто-то всей своей тяжестью оперся на моё плечо.
Это был Антонин. Он вымученно улыбался. Мой взгляд машинально скользнул вниз, и я увидел, что его одежда пропитана кровью. От неожиданности я чуть отступил в сторону, и Антонин, не удержавшись, упал.
Я присел рядом с ним. Приподняв полы его рубахи, я увидел, что его живот покрыт страшными ранами, как будто весь изжеван. Кто знает, в какой момент он получил эти раны, да и нет никакой разницы. Посреди этого ада нельзя терять ни секунды. Даже если кто-то, подвергая немыслимому риску свою жизнь, потащит его на спине -- Антонину все равно конец, он истечет кровью.
Антонин дотронулся до моего плеча. Я поддержал его. Из последних сил, преодолевая боль, он прошептал, глядя мне в глаза и пытаясь придать лицу значительное выражение:
- Во времена империи мой род... был богатейшим... Сейчас мы должны были бы председательствовать в Сенате...
Это были последние слова, которые он произнес в своей жизни.
Глава четвертая
Часть первая
Темнота опустилась на болота быстро и бесповоротно, заполнив пространство как нечто, что можно потрогать руками. В небе виднелось множество звезд, но их нездешний, достигающий из чудовищной дали свет не давал четкого ориентира. В ориентирах, впрочем, не нуждался ни Орест, который мчался вперед, словно руководствуясь другими чувствами, ни я - холодная решимость наполнила меня, и теперь я не делал разницы между путем через топкую грязь и путем по суше.
