Фред Саберхаген - Нить Ариадны
А сколько необнаруженных трупов таится по углам Лабиринта – трудно вообразить! Мне всегда спокойней было верить, что большинство любителей приключений благополучно отыскивали тот или иной выход, поблуждав по Лабиринту пару-тройку часов. Наверняка эти умники прихватили с собой длинный моток ниток, который разматывали по мере продвижения вглубь, чтобы не заблудиться. Но я ни капли не боялся, что мою обитель наводнят толпы странников. Как я однажды сказал Ариадне, никто не донесет моток веревки длиной в тысячу миль.
Мои прежние проникновения во внешний мир были случайными, непродолжительными и одинокими прогулками. Я ждал полуночи и выходил, повинуясь дерзкому желанию узреть мир, доступный мне лишь во снах. В последний раз я делал вылазку очень давно, так что воспоминания о ней стерлись, как в полузабытом сне. На этот раз я также решил благоразумно дождаться ночи. И, конечно, не стал брать с собой клубок нитей, чтобы найти дорогу домой из странного и загадочного города. Я собирался забраться дальше, чем осмеливался прежде, но сейчас у меня был проводник. К тому же я полагался на природное чувство направления.
Сестричка Ариадна помахала братцу и рабыне на прощание рукой. Я не боялся, что она заблудится в переплетениях Лабиринта – от нашего общего отца она тоже кое-что унаследовала, правда, без таких видимых и неудобных последствий, как я.
Шагая рядом с Кларой, я попытался разглядеть ее получше под маской и складками рубахи. Увы.
Костюм моей спутницы был много ярче и красочней моего – так ведь она, по плану, должна была отвлекать от меня внимание. Маска Клары была сделана из папье-маше или чего-то в этом роде. Она закрывала всю голову и являла собой кошачью мордочку. Хорошо, что не бычью – ей не было нужды подстраиваться под меня.
Судя по робкому смеху из-под маски и теплой ручке, которую я взял, чтобы проводить девушку в нужный тоннель, она все еще слегка боялась меня. Мы виделись несколько раз, но впервые Клара осталась со мной наедине, без защиты своей госпожи.
Спустилась ночь, и в крытых переходах мрак стал полностью непроглядным, так что сбиться с пути было легче легкого. Один раз, когда я повел ее кратчайшим путем, я был уверен, что на языке моей спутницы так и вертится вопрос: знаю ли я, куда иду? Но девушка прикусила язычок, и вопрос так и остался непроизнесенным.
По пути я начал описывать Кларе одну зимнюю ночь, которую запомнил очень ярко. Несколько зим назад ночью повалил густой снег. Он сыпал с холодного неба, на котором не было ни луны, ни звезд, взвихряясь и заполняя открытые проходы Лабиринта. Это был первый и единственный снегопад на моей памяти, не считая белую пелену на далеких горах. В ту долгую ночь я несколько раз сбивался с пути и терял направление.
Видимо, моя спутница не нашлась, что сказать в ответ на эту историю. Только что-то пробормотала. Я сжал ее маленькую руку в своей, затянутой в перчатку, лапе. Поскольку она была рабыней, то даже не попыталась вырвать руку. Вскоре Клара спросила:
– Куда мы пойдем? Ну, когда выберемся в город?
– Не знаю. Я думал предоставить право выбора тебе. Я хочу оказаться там, где смогу встретиться с другими людьми. И где они без колебаний примут меня за человека в маскарадном костюме.
– Есть такое место, – сразу же кивнула Клара. – Туда ходят солдаты, освободившиеся от дежурства. В ночь карнавала многие будут наряжены в самые разные костюмы.
– Какого карнавала?
– Новый праздник, его объявили в связи с Данью.
– Ты уже бывала на таком празднике с солдатами? – поинтересовался я. – Наверное, у тебя среди них есть любовник?
– Я рабыня, господин, – промолвила Клара, касаясь серебряного ошейника, скрытого тканью костюма.
– Знаю, но разве это запрещает тебе иметь любовника?
– Вопросы господина слишком сложны для моего понимания. Если мой господин предложит, чтобы мы с ним…
– Нет, ничего подобного! У меня нет любимых в этом смысле слова. У меня нет ни нужды, ни желания. Я думал, что моя сестра рассказывала обо мне.
– Нет, господин. Госпожа рассказывала о вас совсем немного. Только объяснила, что сказки о том, что вы – кошмарное чудище, полная ерунда.
– Хорошо.
На мгновение мне захотелось попросить Клару пересказать те сказки обо мне, но тотчас же я решил, что на самом деле не желаю их слышать.
– Веди.
Проход, или врата, через которые мы покинули Лабиринт, обычно не запирались, и их никто не охранял. Эта ночь не стала исключением. Я с удивлением обнаружил, что сводчатый проем в стене вовсе не был прикрыт никакой дверью. Дыры по бокам проема указывали на то, что прежде здесь висели створки на крепких петлях. Единственным предупреждением для путешественников служила могила перед внешней высокой стеной, рядом с проходом. На могильной плите сохранилась надпись на трех языках, но до того древних, что я не узнал ни одного. Проходя мимо, я дал себе зарок вернуться сюда во сне. Вот тогда я почти наверняка сумею прочесть каждое слово.
Когда мы с моей проводницей вышли из Лабиринта и ступили на улицу города, она сперва оказалась темной и пустынной. Единственными прохожими были мы с Кларой. Слева, примерно в миле отсюда, виднелся царский дворец. Огромный, нависающий над городом. По углам крыши и в некоторых окнах горели огни. Поскольку я навещал это здание во сне много раз, мне оно казалось знакомым. Полагаю, что я был рожден там, внутри дворца, но, конечно, этого не помнил.
Никто никогда не рассказывал мне о моем рождении. Не могу сказать, что я порывался узнать эту историю в подробностях. Когда в сновидениях меня влекло в этом направлении, я всегда отшатывался.
С противоположной стороны нашим с Кларой взорам открывалась гавань с причалами для боевых и торговых кораблей. Большая часть стоянок пустовала, но, приглядевшись повнимательней, я разглядел в лунном свете череду судов, мачты, бушприты и сложенные паруса. Включая и пришвартованные биремы. Кое-где мелькали оранжевым пламенем сигнальные огни. Не все боялись Миноса так, как его предшественников, но кто знал – боялся. И, как всегда, большая часть его внушительного флота находилась сейчас в море.
Как только мы покинули Лабиринт, Клара, казалось, позабыла, что идет рядом с ужасным Минотавром. Напротив, она с готовностью вцепилась в мою руку.
– Интересно… – начал я.
– Да, господин?
– Я вот думаю, сколько тысяч людей живет в Кандаке? Я слышал, что это – один из самых больших городов мира. Но, скорее всего, это изречение просто дань местному самомнению.
– Я не знаю, сколько здесь жителей.
А я думал о том, что вот всю свою жизнь живу в столице моей родной земли, вернее, рядом с ней и понятия не имею о численности ее обитателей.
