Беттина Белитц - Дьявольски рисковый (ЛП)
Я хотела скосить глаза в сторону, но теперь госпожа Шварц наказала и Софи острым взглядом и та поспешно спрятала дневник в рюкзаке, прежде чем нам навяжут штрафную работу. Штрафная работа по математике, была самой изнурительной из всех штрафных работ. Софи выстроила из книг стопку рядом с собой, которая была такой высокой, что Леон не мог на неё смотреть (что он вовсе и не намеревался делать, но Софи действовала из принципа) и следовала оставшееся время за уроком, хотя иногда у неё вырывался удивлённо-восторженный вздох. Я большую часть времени смотрела на свои ноги, и перебирала вопросы в голове, на которые не могла ответить.
Почему у мамы был звон в ухе? Если она слышала звон, то может быть бригада была всё-таки здесь. И они что-то перенесли на маму? Теперь и она могла слышать Sky-Patrol, как и я? И какие санкции Чёрная бригада придумает тогда, когда узнает, что я могу видеть Леандера и что мы почти уже год, являемся друзьями?
- Иди со мной! - Я вздрогнула и почти не могла поверить в то, что первые два урока прошли. Уже прозвенел звонок на перемену! Сильная зевота встряхнула меня, когда Софи потащила меня неуклонно в небольшую нишу за огромными растениями, которые господин Рюбзам поставил между аквариумом и кафетерием и преданно за ними ухаживал. Они регулярно сбрасывали листья, что господин Рюбзам принимал на свой счёт. Тем не менее их было ещё достаточно, чтобы предоставить нам убежище, потому что собственно мы были обязаны выйти на улицу во двор.
- Ты хочешь теперь на каждой перемене прятаться от него? - спросила я её, после того, как моя зевота улеглась. - Я не собираюсь участвовать в этом, Софи. Иногда мне нужно к моим ребятам.
- Нее, это ведь ничего общего не имеет с Л. - Ага. Она Леона называла теперь только Л. Может, мне Леандера тоже стоит называть только Л. Л, как зануда. Л, как мастер устраивать себе жизнь. Л, как болтун. Л, как любовная тоска ... - Дело в дневнике! - вернула меня Софи воодушевлённо в настоящее. - Ты мне вовсе не сказала, что он написал туда!
- Кто он? - спросила я озадаченно. Но Софи уже положила дневник мне на колени и открыла его.
- Давай, прочитаем вместе, это действительно забавно ... Это ведь этот Леандер, о котором ты мне рассказывала, не так ли? Ах, это должен быть он ...
На один момент мне показалось, будто моё сердце, мой желудок и все мои важные органы внезапно опрокинулись на бок - ещё намного хуже, чем когда я при паркуре делаю рискованный прыжок. Потому что из дневника Софи с вопросами на меня смотрел никто другой, как Леандер фон Херувим. Что же, он делал это не прямо, но можно было догадаться, что это был он, а кто этого не мог, внимание того было недвусмысленно направлено на его имя, украшенное многочисленными завитушками.
- Леандер фон Херувим ..., - прочитала Софи благоговейно. - Какое имя! Звучит как-то благородно и знаменито. А потом эти фотографии ... Очень художественные, не так ли?
Художественные по необходимости, подумала я насмешливо. Леандер был прозрачным. Нельзя было сфотографировать прозрачных существ. Но так как Леандер предпочитал проводить много своего свободного времени занимаясь чепухой, чем важными вещами, он нашёл способ преодолеть этот дефицит. Он взял тонкую простынь - если я правильно это разглядела, это была мамина сатиновая простынь, и плотно натянул её себе на лицо, так, что его черты лица выделялись. Потом должно быть автоспуск камеры сделал фотографию.
Затем Леандер загрузил её в мой компьютер и распечатал. Хотя распечатка была чёрно-белой, выглядело так, будто глазницы за сатиновой простынёй светятся голубоватым. Можно было узнать изогнутые скулы, нос и подбородок Леандера. Да, это было человеческое лицо. Лицо Леандера.
Софи почти не могла от него оторваться, хотя рядом была приклеена другая картинка - рисунок, на котором Леандер нарисовал сам себя и на котором удивительно сильно был на себя похож.
- Я не люблю фотографироваться, - написал он внизу. - Excusez-moi (франц. прошу прощения).
Леандер мог мне много чего рассказывать, но я точно знала: он не боялся камеры и если нашёл способ снять себя, то сделал это не только один раз. Он должно быть щёлкнул множество снимков, которые возможно все ещё находились на карте памяти камеры.
К сожалению это была не моя камера, у меня не было своей. Он взял мамину, маленький, шикарный, лилового цвета аппарат, которым она совсем не могла пользоваться. Современная техника была для мамы книгой с семью печатями.
Когда она выключала мой компьютер, потому что считала, что я слишком долго просиживала возле него (Леандер, а не я ...), она бесцеремонно вытаскивала вилку из розетки, что Леандера каждый раз приводило в ярость, но она ведь этого не видела. Во всяком случае мама ничего не смыслила в камере и это было моей единственной надеждой, что она не заметит фотографии, потому что вовсе не сможет найти, где их можно посмотреть.
Тем не менее я не знала, что ещё проглядывало через сатиновую простынь и запечатлено навеки. Мне нужно было домой. Немедленно. Я должна была найти камеру и стереть фотографии, но это означало пропустить уроки, а это ...
- Давай читай со мной, Люси, не то одной вовсе не интересно. Я даже не знала, что он написал в дневнике! Когда ты встречалась с ним? Во время вашего отпуска?
- Да. Совсем коротко, - ответила я чёрство и хотела забрать у Софи дневник, но она держала его железной хваткой. - Он ... э ... живёт во Франции.
- О. - Голос Софи прозвучал разочарованно, но её лицо сразу же озарилось, когда она обратила внимание на следующую страницу. - Его запись действительно интересная! И по настоящему развлекательная! Не такая, как других ребят. Он пишет очень много ...
У него ведь и времени для этого достаточно. И что было для Леандера самым лучшим, как не рассказать о себе самом? Ничего. Теперь и меня охватило любопытство. Я придвинулась ближе и склонилась, как и Софи, над щедро исписанными страницами.
- «Любимый учитель: Бабтисте», - разобрала я и сглотнула. Бабтисте ... Бабтисте был тем охранником, который выглядел как Джон Малкович и обеспечил Леандера защитными чарами - защитными чарами, которые начинали разрушаться. - «Любимый предмет: Изучение человеческой природы.» Изучение человеческой природы? Что это такое? - гадала Софи. - Он имеет в виду психологию? У них что, во Франции в школе преподают психологию?
- Не знаю. Может быть. Может быть, он просто не знал, как это перевести.
- У него есть французский акцент? О, я посчитала бы это милым, это звучит всегда так ...
- Нет, нету, - перебила я Софи решительно.
- Но если у него его нет, почему он тогда не знает, как перевести урок психологии? - удивлялась она.
