Фуюми Оно - Тень Луны, Море Теней
Она хотела спросить, где это место, что это за место, что с ней будет дальше и еще тысячу других вопросов. Но ей не хватало смелости спросить охранников. И у них так же не было ни малейшего желания разговаривать с ней. Поэтому, без единого слова, она легла на кровать. Она больше ничего не могла сделать.
Постепенно, человеческое присутствие в здании стало более ощутимым. За стеной её камеры проходили люди. Произошла смена караула. Синяя кожа нательного вооружения, которое носили стражники, напомнила ей полицейских и работников службы госбезопасности. У неё перехватило дыхание, при мыслях о том, что будет дальше. Но охранники только одарили Ёко парой гневных взглядов и ничего не сказали.
Это было еще более жестоко. Было бы лучше уж если бы что-то — хоть что-нибудь — произошло. Несколько раз она собиралась поговорить со стражниками, но не смогла набраться смелости начать разговор.
Время продолжало тянуться. От одного этого ей хотелось кричать. Когда село солнце и камера погрузилась в темноту, пришли три женщины.
Седовласая госпожа во главе этих трёх была одета словно в старых исторических драмах, которые Ёко видела о Китае. Это было невероятным облегчением наконец-то встретиться с кем-то, да еще и с женщиной, а не с одним из этих, мрачного вида, мужчин.
Старая женщина обратилась к двум её спутницам:
— Теперь вы можете уйти.
Те оставили все вещи, которые несли, на кровати и, низко поклонившись, покинули тюремную камеру. Как только они ушли, старая женщина пододвинула стол поближе к кровати. Она поставила лампу на стол. Лампа напоминала своего рода свечной светильник. Рядом с лампой она поставила ведро с водой.
— Ну, теперь, я думаю, тебе лучше умыться.
Ёко кивнула в ответ. Она медленно вымыла лицо, руки и ноги. Её грязные, почерневшие, покрасневшие руки вскоре приобрели свой естественный цвет.
К этому времени, Ёко стала замечать, как тяжело ей двигать конечностями. Несомненно, это было из-за Джойю. Вновь и вновь он заставлял её тело выполнять вещи, на которые оно едва ли было способно и теперь её мышцы были порваны и онемели.
Как могла, она вымыла руки и ноги. Вода проникла в мельчайшие трещинки кожи. Она начала расчёсывать волосы, расплетая три косы, завязанные вместе сзади. И только тогда осознала нечто очень странное.
— Что… Что это?
Распущенные волосы волной заструились вниз. Она уставилась на них. Она знала, что у неё рыжие волосы, выгоревшие на концах, словно обесцвеченные. Но не такие! Откуда взялся это удивительный цвет?
Это был красный, кроваво-красный, красный, переходящий в насыщенный, тёмно-багровый. Когда тебя обзывают рыжей — это одно, но это было совсем другое! Она не могла даже подобрать название этому невероятному, жуткому оттенку. Её пробрала дрожь. Шкура той твари из её кошмаров была точно такого же красного цвета.
— В чем дело? — спросила старая женщина. Когда Ёко указала ей на волосы, та склонила голову на бок.
— Зачем так беспокоиться? В них нет ничего странного. Немного необычно, пожалуй, но весьма красиво.
Ёко покачала головой, порылась в кармане униформы и вытащила маленькое карманное зеркальце. Никакого сомнения, эти алые локоны были её собственными.
Но кто был этот человек, вглядывающийся в неё из зеркала? На какое-то мгновение всё словно потеряло смысл. Она робко подняла руку и коснулась лица. То же самое проделала и незнакомка в отражении. «Это я, — поняла она в изумлении. — Это не моё лицо!»
Даже учитывая тот эффект, который произвели изменившиеся волосы на её внешний вид, это была совершенно чужая наружность. Проблема была вовсе не в её привлекательности. Проблема состояла всего-навсего в том, что это лицо — с его позолоченной солнцем кожей и тёмно-изумрудными глазами — было лицом незнакомки.
Ёко вскричала в страшной тревоге:
— Это не я!
Пожилая дама повернулась к ней с сомневающимся выражением лица:
— Что значит, не ты?
— Вот это! Это вовсе не я!
Глава 12
Пожилая дама взяла зеркало у растерянной Ёко и спокойно его осмотрела.
— Насколько я могу судить, с зеркалом всё в порядке.
Она вернула его Ёко.
Только теперь Ёко обратила внимание, что и голос её звучал по-другому. Она стала совсем другим человеком. Не зверем, и не чудовищем, но…
— Ну что же, значит, теперь ты выглядишь не совсем как раньше.
Ёко взглянула на женщину, услышав смех в её голосе.
— Но почему? — спросила она. Она снова уставилась на свое отражение в зеркале. Видеть эту незнакомку в нём вместо прежней себя вызывало в ней странные ощущения.
— В самом деле, почему. У меня нет ответа на этот вопрос.
С этими словами она взяла руку Ёко в свою и промокнула множество мелких ранок мокрой тряпкой.
Когда Ёко посмотрела на себя в зеркале повнимательнее, она смогла различить кое-какие знакомые черты. Но они были очень слабо заметны.
Ёко положила зеркало, решив больше к нему не прикасаться. Если она не будет видеть себя, какая разница как она будет выглядеть. Конечно, и без зеркала она не могла не замечать цвет своих волос, но если она будет считать, что они выкрашены, то с этим можно будет жить. Это не означало, что она смирилась со всеми остальными изменениями в своей внешности, но у неё просто не хватало духу на данный момент рассмотреть себя получше.
Пожилая женщина сказала:
— Не могу утверждать, что знаю об этом, но такое случается, во всяком случае, я так слышала. Рано или поздно ты успокоишься и привыкнешь к этому.
Она сняла ведро со стола. На его место она водрузила большую миску. В ней было нечто вроде мочи[1], размоченного в супе.
— Бери, угощайся. Есть еще.
Ёко отрицательно покачала головой. У неё совершенно не было аппетита.
— Ты не будешь есть?
— Я не хочу.
— Попробуй и тогда увидишь. Иногда это единственный способ узнать, голоден ты, или нет.
Ёко тихо покачала головой. Старая женщина вздохнула. Она налила чашку чая из глиняного чайника, напоминающего высокий кувшин.
— Ты пришла оттуда? — спросила она. Пододвинула стул поближе и села на него.
Ёко подняла глаза.
— Оттуда?
— Из-за моря. Ты пришла из-за Къйокай, не так ли?
— Что такое Къйокай?
— Море у подножия скал. Море пустоты, море чёрное как ночь.
Значит, оно называется «Къйокай». Ёко удержала это слово в памяти.
Пожилая дама поставила коробку с чернильным камнем на стол и развернула лист бумаги. Она вынула кисть для писания из коробки и протянула её Ёко.
— Как тебя зовут?
