Анатолий Герасименко - Тотем Человека
В любом случае, Саша с ее легким характером никак не подходила на фанатичного последователя Потока. Наверное, по работе пришлось что-то такое…
— Все, приехали, — произнес Боб и лихо затормозил.
Я вышел из машины. Ноги дрожали. Где? Где они, где моя жена и этот подонок? Но ни Черного, ни Дины я не увидел. 'Уазик' стоял посреди тесного двора, который был со всех сторон зажат стенами. Справа архитектурным кошмаром высилась желтая кирпичная стена, слева ветхой твердыней стояла красная кирпичная стена, а прямо перед нами находился двухэтажный дом с плешивой штукатуркой. Фасад дома украшали зарешеченные окна, посредине была дверь, не точно посредине, чуть влево, ровно настолько, чтобы это выглядело максимально уродливо. Дверь угрожающе заскрипела, из-за нее показался грузный здоровяк в видавшей виды милицейской форме. Здоровяк улыбался.
— Здравия желаю, Борис Семеныч! — крикнул он Бобу издалека. — Все, уехали уже голубки! Товарищ ваш за ними приезжал! Забрал!
'Чего?' — спросил голос у меня в голове.
Здоровяк подошел к нам, отдуваясь и обмахиваясь фуражкой.
— Уехали, — повторил он. — Опередили вас, товарищ майор. Буквально-вот на десять минут. Я думал, вы тоже подъедете…
Дождь, что накрапывал все утро, сделал передышку. Под ногами расползались цветные бензиновые пятна.
— Так, — сказал Боб, уперев палец милиционеру в грудь. Тот все еще улыбался, но уже не очень уверенно. — Быстро, что за товарищ. Когда приехал. Как ты ему их отдал. Сейчас у тебя звездочки-то сержантские посыплются.
— Так, это… — начал здоровяк.
— Говори, сука! — заорал Боб. Здоровяк начал путано и длинно объяснять, при этом у него тряслась нижняя губа, как у ребенка, который собирается плакать. Я очень быстро все понял.
— Боб, — забормотал я, — Боб…
— Сейчас, — сказал он, не оборачиваясь. — Марку, номер машины, куда поехали, может, сказали, намекнули, хоть что-то, — это уже менту. Тот развел руками так, что выронил фуражку — он так и не успел ее надеть и все время мял в ладонях. Фуражка улетела в лужу, прямо в середину бензинового пятна, а здоровяк, не замечая этого, бормотал что-то про шрам на морде и лысину…
— Поехали, — сказал Боб. Не дожидаясь, пока я захлопну дверь со своей стороны, он бросил машину с места. Я едва не вылетел наружу. Боб, неловко правя одной рукой, другой нажимал кнопки на телефоне.
— Серый, — сказал он затем в трубку, — того придурка утреннего для допроса приведи мне. Буду через пятнадцать минут. А? Давай, только не сильно. Но так, чтобы испугался. У меня времени нет ни хрена. Ага. Всё.
Я вспомнил про тапочки, про фиолетовые тапочки Дины. Тапочки были последним, что я видел, уходя из дома. Она покупала себе новые тапочки каждый месяц, а старые выкидывала. Дину увезли. Из-за Черного, этот ублюдок слишком много себе позволил, и теперь они ее увезли. Будут допрашивать. Может быть, станут бить. Или хуже. Дина — большая девочка, говорил я себе. Она не позволит ничего с собой сделать плохого, а если и позволит, то мы это переживем, мы это вместе переживем. Каждый, кто причинил ей вред, ответит передо мной. Это я обещаю. В общем, я себя уговаривал, и получалось неплохо, но, когда казалось, что я почти с собой договорился, то вспоминались тапочки, босые ноги Дины и маленький шрамик у нее на лодыжке…
Это продлилось недолго. Ровно через пятнадцать минут мы затормозили перед другим двухэтажным зданием с решетками на окнах. Почти бегом поднялись по ступенькам на второй этаж, в кабинет Боба. Нам открыл невзрачный милиционер с бородавкой на переносице.
— Готов, — сказал он. Боб кивнул, и бородавчатый поплелся прочь, шаркая ногами и обтирая зачем-то руки о штаны.
В кабинете обнаружился Петя. Он был все еще в 'адидасах', правда, уже изрядно потрепанных. Никаких следов на лице у него не было, поэтому я подумал: 'чтобы испугался' — это была такая шутка. Потом я вспомнил про валенки и резиновые шланги — и решил больше ничего не вспоминать.
Боб стремительно подошел к Пете. Навис над ним. Петя дернулся в сторону, словно уворачиваясь от удара. Боб воровато на меня оглянулся:
— Тимоха, слушай… В коридоре меня подожди, хорошо? Я быстро. Я ведь быстро, да? — добавил он, обращаясь к Пете. Тот ничего не ответил, только мотнул головой. Стало противно во рту, и я вышел.
В коридоре никого не нашлось. Бородавчатый мент уже ушел, коридор был пустым и гулким. У стены в ряд стояли стулья, новые и очень удобные на вид. Я сел. Встал. Прошелся. Опять сел. Не выдержал и снова встал. Где-то за тремя стенами радио пело про зону, кабаки и судьбу-злодейку.
Из кабинета Боба в коридор не проникало ни звука.
'Сейчас он его забьет до смерти, — подумал я спокойно. — Мой старый друг на работе занимается тем, что убивает людей. Они сидят на стуле, закованные в наручники, и ничего не могут поделать, а он их бьет, пока они не умирают…'
Внезапно дверь распахнулась, и прямо на меня вышел Петя. Совершенно нормальной походкой, не хромая, не горбясь. Наручники на нем и впрямь присутствовали, но он не производил впечатления человека, избитого до смерти. За ним следом шел Боб.
— Извини, начальник, — говорил Петя, — больше сказать нечего.
— Да-да, — отвечал ему Боб. — Ты и так помог, спасибо.
— Словечко замолвишь? — настойчиво спрашивал Петя, и Боб успокаивающе ему вторил:
— Замолвлю, замолвлю. Как договаривались.
Они поравнялись со мной.
— Пошли, — бросил мне Боб. — Сейчас этого кадра сдам только, и пойдем.
— Куда их повезли? — спросил я, догоняя его. — С Диной нормально все?
— Если поторопимся, будет нормально, — ответил Боб. Он прошел еще несколько шагов, потом обернулся ко мне:
— Слушай, а вы умеете на понижение работать?
— Это как? — не понял я.
— Ну, не повышать удачу, а наоборот. Делать так, чтобы у человека все из рук валилось, чтобы ему не везло по жизни, чтобы…
— А, — сказал я. — Нет. Так не бывает. А что?
— Ничего, — сказал Боб. — Мысль дурацкая в голову пришла.
Глава 4
Невермор
'Просто идиотизм, — подумала Дина, — верх идиотизма, невообразимая глупость. Надо было от мента сразу убегать, не останавливаться, так ведь нет, понадеялись неизвестно на что. Моя милиция меня бережет'. Черный пришел в себя и сидел рядом, бледный, с запавшими глазами. Они долго ехали по каким-то незнакомым районам. Кругом громоздились новостройки, сменявшиеся огромными, ничем не занятыми пустырями, вдалеке необъятные пирамиды теплостанций подпирали облачное небо, машина то выезжала на кольцевую, то снова пряталась среди домов, а потом дома вообще куда-то исчезли, и мимо окон замелькали деревья. Наконец, машина остановилась. Бритый — крыса — открыл дверь со стороны Дины и велел:
