Фуюми Оно - Берег в Сумерках, Небо на Рассвете
Ширеи существовали за счёт этой энергии. И поэтому их усилия были тщетны.
Дыра, сквозь которую шла эта энергии, так же была тонка. И страшна была не только слабость этого потока, а то, что Тайки не мог втягивать в себя силу. Ему был нужен его рог.
Они расходовали себя. Чем больше энергии Тайки Санши и Гоуран потребляли, тем меньше оставалось для Тайки. Энергии, сочащейся к ним для подержании их жизни, было недостаточно.
Даже не смотря на его врагов.
Враги, которые напали на него. Внезапное превращение в кирина. Шоку, вызванный его криком. Тайки не мог знать, как создать подобное шоку. Сила даровалась кирину Небесами, но Тайки не понимал до конца сущности кирина. Вызванное им шоку было чисто интуитивным. Жестокие раны, полученные его рогом, должны были иметь к этому прямое отношение. Ужасное событие, случившееся пока Санши и Гоуран искали Гёсо, несомненно являлось частью того же заговора.
Какой-то человек или группа людей были уверены, что Санши и Гоуран не встанут на защиту Тайки. И тогда они воспользовались этим, чтобы напасть на Тайки. Если умрёт кирин, умрёт и Император.
Это мятеж, пробормотала про себя Санши. Но чей?
Санши была уверена, в центре шоку схватила одинокую, улетающую тень. Но она не могла понять, кто это был.
Это должен был быть убийца. Или возможно лидер бунтовщиков. Как и гласили слухи, Гёсо отправился в Провинцию Бан, и Тайки отослал к нему Санши и Гоурана. В результате, их не было рядом, чтобы защитить его. Используя незащищенность Тайки, убийцы атаковали. Но враг не убил Тайки. Покушение провалилось. Но враги могут совершить ещё одну попытку даже сейчас.
— Что нам делать? — раздался голос Гоурана из центра шафрановой темноты.
— Мы должны спать.
Сон поглощает немного энергии. Не обычный сон, оставляющий беззащитным. Они оставят свои физические тела, освобождая разум, чтобы почувствовать нападение.
— Оставайся бдительным. Враги могут скоро настигнуть нас.
В изумлении, царившем за черно-белыми занавесями погребальной церемонии, он приблизился к одному из зданий. Толпы людей, одетых в чёрное, двигались от передних ворот до генкон. Над ними парил запах хризантем и ладана. Его заметил кто-то из людей.
С удивлёнными криками взрослые бросились в его сторону. Сквозь толпу он смог различить мужчину и женщину, одетых в чёрное.
За рыдающей женщиной находилась фотография пожилой женщины, обвитая хризантемами. Наконец он понял, что это за здание с алтарем.
Это его дом.
— Где ты был всё это время?
— Прошёл целый год!
Звуча в один голос, крики толпы накрыли его подобно волне. Он испугался, что просто утонет. Но цепкие лапы несли его снова к берегу. Пальцы стоящей на коленях рыдающей женщины вцепились в его руки.
— Мама?
Он моргнул. Он не мог понять, почему его мама так плачет. Что здесь делают все эти люди? О чём они все кричат? Для чего эти чёрно-белые занавеси? Почему фотография его бабушки выставлена на обозрение таким образом?
Он склонил голову набок. Женщина, живущая по соседству, спросила:
— Что ты делал всё это время?
— Это время? — повторил он.
Поток воспоминаний направился сквозь его мысли, исчезая до того, как он собирался ухватиться за них, оставляя за собой глубокое, пустое пространство. Снежный занавес танцевал на дне этой дыры. Огромные, тяжелые снежинки падали на землю двора.
Он стоял во дворе. Его бабушка отругала его и выгнала из дома. И…
— Что я здесь делаю? — спросил он у стоящих вокруг взрослых. В это же время что-то в нём захлопнулось. Всё относительно того, что он был зверем, а не человеком, вместе с его рогом, было плотно спрятано внутри него.
— Что ты подразумеваешь под «этим местом»? — женщина пожала плечами. — Ты не помнишь? Ты пропал на целый год. Твои мама и папа были напуганы до смерти.
— Я?
Он стоял во дворе всего минуту назад. Он поднял руку, чтобы указать направление, и почувствовал, что его волосы отросли. Он в замешательстве схватил прядь волос.
— Скорее всего, — сказал стоящий рядом с ним старик, прикрывая глаза.
— Твоя бабушка звала тебя. В конце она хотела хотя бы мельком глянуть на тебя.
С этим старая женщина повернулась к остальным людям.
— Что ж, давайте сейчас оставим семью наедине друг с другом. Позволим им попрощаться напоследок.
— Конечно, — согласились остальные голоса, и его повели вместе с рыдающей матерью внутрь дома.
В это время в этом месте снова началось движение. В это же время началось долгое отсутствие Тайки, «другой» и отныне забытой им части.
Часть 2
Глава 8
Девушка положила подушку за спину Рисай.
— Где-нибудь болит?
К этому времени Рисай уже знала, что придворную даму, задающую ей этот вопрос, зовут странным именем Сузу. Проснувшись в последний раз, Рисай так и не смогла увидеть Императрицу Кей. Находясь под присмотром врачей, она вновь и вновь погружалась в долгий сон.
После этого Рисай просыпалась несколько раз, но доктора говорили, что для посетителей пока рано. Прошло ещё два дня, прежде чем они сняли свой запрет.
— Я ценю всё, что вы сделали для меня.
Впервые за долгое время Рисай смогла сесть. Её тело оказалось слабее, чем она предполагала, и, даже опираясь спиной о подушку, она чувствовала головокружение. Доктора не разрешали ей вставать с кровати, но Рисай могла встречать посетителей в своих покоях.
Сузу омыла лицо Рисай, привела в порядок её волосы и переодела в светлую тунику. Она явно взяла на себя ответственность за Рисай. С коронации Императрицы Кей прошло не так много времени, поэтому могло оказаться, что в Имперском Дворце пока не хватает рук.
Или Рисай всё ещё не доверяли и приняли меры против её возможного побега, сократив число присматривающих за ней придворных дам до одной.
Когда Сузу закончила одевать Рисай, в комнату вошло три посетителя. Первая шагнула внутрь и села напротив кровати Рисай Йоко, Императрица Кей. Рисай никогда бы не смогла забыть её огненно-красные волосы.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я смогла избежать смерти благодаря Вашему Величеству. Благодарю вас от всего сердца за проявленное вами милосердие. Умоляю вас простить меня за то, что предстала перед вами в таком непочтительном виде.
— Не стоит об этом беспокоиться. Я знаю, ты многое пережила, и мой долг помочь тебе поправиться. Поэтому, я сделаю всё возможное. Если тебе что-нибудь понадобится, сообщи мне. Проси всё, что хочешь.
Рисай решила, что Императрице от шестнадцати до семнадцати лет. В резкой и необычной манере говора Императрицы сочетались искренность и вера. Рисай представляла себе Императрицу более легкомысленной и непосредственной. Рисай была удивлена неожиданному присутствию в Императрице Кей мужественной силы духа.
