Елена Федина - Наследник
Потом была его сестра Норелла, особа, весьма некрасивая, но так тщательно накрашенная и так прекрасно одетая, что выглядела ослепительно. Я был восхищен не столько ею, сколько ее искусством скрывать свои недостатки. И свои мысли. Норелла сдержанно произнесла какую-то светскую любезность и ушла, даже не взглянув на меня, как следует, хотя я рассматривал ее в упор.
— Умна, — полушепотом комментировал король, когда она отошла, — и, как ни странно, порядочна. Жаль, что Бог обидел…
— А мне понравилась.
— Тебе понравилось ее платье. Ты просто не видел еще красивых женщин.
Я хотел сказать ему, что видел Гринцинию Гальма, но вспомнил, что поклялся молчать о ней.
— Вы, оказывается, ценитель женской красоты, отец?
— А как ты думал?
Я думал, что он аскет во всем. И от меня того же добивается.
— Вы правы, я не особенно понимаю в женской красоте.
— Вот это напрасно. Нельзя быть неразборчивым. Тем более теперь, когда ты наследник.
Потом были лица, лица, лица, согнутые спины, сладкие улыбки, юбки, шелестящие в реверансе, любопытные и осторожные взгляды… Я даже при желании не смог бы всех запомнить, но у меня и желания такого не было.
За столом по левую руку от короля сидел Эсхильо Навский, а по правую руку от меня всё та же Норелла. В профиль она и в самом деле была некрасива: длинный нос с горбинкой, губы тонкие, подбородок острый, темные узкие глаза все время опущены к тарелке. Я даже не пытался с ней заговорить, чувствуя между ней и собой какую-то ледяную стену.
Да и вообще, я чувствовал себя в полной изоляции, единственной отдушиной был отец, да, пожалуй, Сетвин. Если бы мы сейчас оказались с ним вдвоем, я бы уже не заявил, что он мне не нравится. Я уныло жевал и ждал, когда же наконец можно будет встать.
После застолья по распорядку следовали танцы. Медленные и торжественные. Как я потом узнал, в присутствии короля других себе двор не позволял. Кавалеры скучно и добросовестно водили по залу напыщенных дам, те ритмично приседали и обмахивались веерами в такт музыке. Я устал сидеть и прогуливался между колонн, вяло присматриваясь к окружающим. Интерес мой был от скуки.
Меня избегали, обходили стороной как прокаженного, но издалека с любопытством рассматривали, точно заморского крокодила. Я не испытывал от этого ни малейшего удовольствия и гадал, кто же первый осмелится со мной заговорить. Я вспомнил Сетвина и оценил наконец его смелость. Он мне нравился все больше.
Потом я неожиданно увидел его в дверях. На нем был строгий черный камзол, но не слуги, а скорее графа, короткий серебристый плащ, белые сапоги. Его тусклые волосы были собраны под обруч. Он запросто беседовал с неприступной Нореллой и кем-то из министров. Я перестал что-либо понимать, только то, что старший гардеробщик — действительно не такая уж маленькая должность.
— Ручаюсь, что вам скучно!
Я обернулся. Королевский любимчик меня не боялся, его прекрасные карие глазки сверкали дерзко и радостно. И откуда в нем было столько радости?
— Да что ты, — усмехнулся я, — мне страшно весело.
— У меня к вам предложение, наследник. Давайте не будем меряться силами, кого больше любит король. Я охотно уступаю вам свою позицию. Тем более что я уже обещал вам свое покровительство.
Говорил он, тем не менее, свысока, как будто знал, что всё это временно. В шутку. Трудно было понять, что за мысли теснятся в его кукольной головке.
— Приступай, — сказал я.
— К чему?
— К покровительству. Для начала скажи, что это за тип в дверях?
— Сетвин? Костюмер его величества.
— А на самом деле?
— И на самом деле. Для начала усвойте одну вещь: титулы здесь еще не самое главное. А главное то, насколько вы нравитесь королю. Или так: насколько вы нужны королю.
Эрих Четвертый восседал в это время на троне и смотрел на своих подданных как строгий отец на маленьких детей.
— Когда он уйдет, будет веселее, — улыбнулся Альфин, — обещаю вам роскошный вечер и бурную ночь. Посмотрите на Фларьо Алонского, он не успокоится, если не выпьет целый бочонок и не расколотит пару зеркал, посмотрите на его сестру… сам бы влюбился! А как она поет! А как обнимает!.. Посмотрите на этого мрачного типа, это Камилл Карсти, это он только сейчас такой мрачный, а если его напоить, он большой шутник… Жизель Жасми, у нее прекрасные танцовщицы, но сама она танцует еще лучше. Вы видели когда-нибудь танцующую змею?
— Видел, — сказал я, — в Дельфиньем Острове. И могу тебя заверить, что этой ночью я буду спать.
— О! Вы в самом деле так целомудренны, как говорил король?
— Я устал.
— Понятно… учтите, у вас здесь будет масса соблазнов. Не сегодня так завтра.
14
Ночь я действительно проспал, но спал плохо. Мы ушли с королем вместе, он простился со мной, но потом пришел и привел с собой своих телохранителей.
— Что это значит? — неприятно удивился я, — вы так опасаетесь за мою жизнь, ваше величество?
— Спи спокойно, — вздохнул он, — с ними тебе ничего не грозит.
— А без них?
— Это на всякий случай. Ты мне слишком дорог.
Телохранителей короля я знал прекрасно, это они притащили меня из склепа в подвал, это они сопровождали нас в дороге и за всё это время оба не проронили и пяти слов. Две огромные молчаливые туши расположились за дверями моей спальни и тихо побрякивали доспехами, меняя позу. Этот звук не давал мне уснуть, мне казалось, что я пленник. Впрочем, так оно и было. Меня ведь никто не спрашивал, хочу ли я ехать во дворец и вешать на себя это странный титул, который вдобавок еще и ничего не значит.
Власти никакой, это очевидно. Зато дорога на тот свет уже открыта. Сетвин заявил, что я без пяти минут покойник, Альфин не принимает меня всерьез как временное явление, отец охраняет меня лучше, чем преступника от какой-то неведомой опасности. От какой же?
Кто мой враг? Мезиа? Его ненависть была неприкрытой, больше похожей на презрение. Да и что я ему сделал? Я же не заявил, что отставлю его, как только стану королем. Эсхильо? Ленив, добродушен и слишком хорошо воспитан. Норелла? Она строга, но не жестока. Скорее уйдет в монастырь, чем возьмет грех на душу. И слишком холодна со мной. А враг должен скрывать свои помыслы.
Альфин? Если скрывает свою ненависть, то переигрывает. А может, и нет. Может, так и задумано. Ведь мне уже хочется ему верить. Мне приятно с ним говорить, у меня всё время возникает желание еще раз увидеть его лицо. Этакая сирена в обличье прекрасного юноши, обещающая веселый вечер и бурную ночь… жаль, если он в самом деле меня ненавидит.
А может, у Эсхильо есть любовница, которая мечтает стать королевой? Однако, он не похож на однолюба, и вообще на человека, который хоть что-то обещает женщине. А если у Нореллы есть любовник, которому не терпится стать королем, то ему и без меня придется убрать еще двоих: Эсхильо и самого герцога. Не слишком ли большой размах?.. Стоп. А сам герцог? Если его здесь нет, то это не значит, что он не знает обо мне. Вот уж у кого достаточно сил, власти и честолюбия, чтобы убрать с дороги любого. Как же я забыл о нем?
