Алина Жигулина - Гадалка. Карта Смерти
— Ты чей? — спросила у него я.
Ребенок засмущался и побежал на другой конец поляны. Там, в самой тени, стоял крытый обоз. Наверное, они остановились здесь, пока я спала. Около него горел большой костер, на котором в большом чугунке варилось что-то съестное. Женщина и двое мужчин, сидевшие у костра, подозрительно посмотрели в мою сторону. Я ответила тем же.
Из леса к обозу пошла баба, держа в вытянутой руке полное ведро воды. Я с любопытством поднялась на ноги. Лошадь в последний раз пила недалеко от того самого перекрестка, где я попрощалась с Синой и Трегом, да и у самой воды во фляжке оставалось всего чуть-чуть. Дезактивировав заклинание и по выходу активировав его снова, я пошла в ту сторону, откуда выходила баба. Так и есть: тропинка. Через двадцать шагов обнаружился небольшой родничок, чистый, хоть и порядком замусоренный кучкой картофельных очистков и там-сям раскиданными полусгнившими морковками. Я брезгливо пнула ногой особо крупную осклизлую морковь и набрала полную флягу воды. Какие-то добрые люди оставили у родника старое жестяное ведро без ручки, неприглядное до такой степени, что на него никто не позарился — так что лошадь можно было напоить без ущерба для родника. Всласть напившись и умывшись, я повела Бретту обратно.
Позже, едва я дожевала последнюю краюху хлеба, как меня окликнул один из мужчин:
— Госпожа ведьма, не могли бы Вы помочь?
— Я маг, — привычно поправила я. — Что случилось?
— Мы в дороге уже неделю, а три дня назад моя жена заболела. Она очень сильно кашляет, ей трудно дышать и…
— Идемте, покажите мне ее, — я отряхнула руки от крошек и пошла к обозу вместе с мужиком.
Крестьянка действительно сильно кашляла, то и дело схаркивая на землю мокроту. Я озадаченно почесала голову и, порывшись в сумке, напоила пациентку зельем с отваром тысячелистника и омелы. Он должен был помочь при затяжной простуде. Пациентка хлебнула и наконец откашлялась. Обрадованный мужик за серебрушку купил у меня зелье, сразу увидев положительный результат, и пригласил к столу.
— Чем богаты, тем и рады, — улыбался он в усы, смотря на зарумянившуюся жену.
Поскольку та самая съеденная «последняя краюха» хлеба была величиной с мою ладонь, есть хотелось очень сильно. Давешняя баба с ведром тут же пристала ко мне с разговором о гаданиях, маленький мальчик любопытно заглядывал мне в лицо.
— А на судьбу, на судьбу сколько будет стоить? — не отлипала баба, которую звали Урла. — И на любовь тоже!
— Тьфу, дура, тридцать пять уж стукнуло, а все на любовь, — засмеялся Тахом, приходившийся бабе братом.
— Так может замуж еще выйду!
— Одного схоронила, еще одного в могилу загнать хочешь?
— Много ты понимаешь!
Мне все-таки пришлось пойти за картами. Лишние деньги никогда не помешают.
Разложив на расстеленном Урлой полотенце «круг судьбы», я почти не напрягаясь выдала ей:
— Два мужа, возможен один ребенок.
— Ну ты даешь, сестренка, — усмехнулся в усы Тахом. — Еще двоих в могилу сведешь!
— А умру, умру я во сколько? — не обращая внимания на брата, спросила женщина. — Надо же знать, когда помирать!
— В глубокой старости, лет в девяносто, — наобум выдала я.
Урла радостно взвизгнула. Я усмехнулась. Не соврала же, просто приукрасила. Линия жизни действительно была завидно длинной.
— А ты: некроманты нас всех пожрут, некроманты, — отмахнулась от брата женщина. — Чтоб тебе! До девяноста доживу! И два мужа будет, понял?
— Так уж и два! — усмехнулся второй мужчина по имени Тырим.
— Какие некроманты? — хладнокровно спросила я.
Еще немного — и руки затрясутся от ужаса. Перед глазами развернулась картинка: я привязана к столбу посреди поляны, Урла, Тахом, его больная жена и Тырим собирают хворост для костра… Мотнула головой, пытаясь отмахнуться от видения.
— Так некроманты же, госпожа магичка! — удивился Тахом. — Что недалече у Плона деревню выжрали! Говорят, под Айянькелом ее уже видели, опять деревню сожрать хотела!
— Что ж не сожрала-то? — удивляясь собственному спокойствию, я собрала карты и стала нервно их тасовать.
— Так поймали ее! А потом, грят, водных демонов она на них наслала и убежала, злыдня! Все улицы затопила!..
«И совсем не все улицы, Сина только на площадь немного побрызгала!», — чуть не вырвалось у меня.
— Ах, Вы про это, — постаралась сделать разочарованный вид я. — В Гладильниках, говорят, самозванка была.
— Самозванка? — разинула рот Урла.
— А как же? Некроманты водных демонов не могут призвать, — пожала плечами я.
— Тю, кто их знает, энтих некромантов! — махнул рукой Тахом. — Картошка сварилась.
Разговор постепенно перешел на тему ужина. Я в последний раз перетасовала карты, чтобы положить их в мешочек. Рука дрогнула, и на полотенце приземлились две карты рубашкой вверх. Не в силах поднять их, я заворожено смотрела на колоду.
— У Вас карты упали, госпожа магичка, — заметила Урла и, не успела я ничего сказать, перевернула их. — Ух ты, какие красивые!
Я сглотнула ком в горле и уставилась на карты. «Удача» действительно была красиво нарисована неизвестным художником. Белые розы на небесно-голубом фоне с облетающими лепестками — символ того, что удача не вечна. Вторая карта — «верный путь» с ровной, как стрела желтой дорогой и коваными воротами в конце тоже имела право называться произведением искусства.
— Я смотрю, непростые у Вас карты, госпожа магичка, — сказал Тырим.
— Так на то я и магичка, — облизнулась я, выразительно поглядывая на котелок.
После сытного ужина мы расстались почти друзьями. Я, выспавшаяся за день, решила продолжить путь ночью. Благо, полная луна светила так ярко, что дорогу было прекрасно видно. Сина и Трег по моим подсчетам уже должны свернуть на западный тракт, так что было самое время идти дальше.
Лошадь моих планов не разделяла и понуро переставляла копыта, разве что не кляня меня последним словом на конском языке. Трег не сообщил ее кличку, поэтому я по-старому решила звать ее Бреттой.
Закутавшись в куртку — на улице было холодно, осень все сильнее вступала в свои права, я вдыхала свежий ночной воздух. Вокруг стояла ласкающая слух тишина. Пару раз мимо меня проезжали большие пассажирские кареты, запряженные пятерками лошадей и оснащенные тусклыми магическими фонарями. Я шарахалась от них в сторону, но больше не прятала лицо под капюшоном. После разговора с крестьянами уверенности изрядно прибавилось.
Путешествовать ночью мне даже понравилось. После сна на свежем воздухе, хоть и на голой земле, я чувствовала себя бодрой и здоровой. Бретта тоже пошла поживее, смирившись с горькой участью. Задрав голову и разглядывая яркую полную луну, затмившую своим светом почти все звезды на небе, я чувствовала себя практически счастливой. Словно и не было костра, столба, виноватых глаз Сины, плаката с портретом и надписью «Особо опасна!».
