Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть
Силы оставили её. Арина присела на стул, ссутулилась, опустила лицо в ладони:
— Я не пойду к нему работать, я не смогу, не хочу…
— Деточка, как я тебя понимаю, но знаешь… Бывают ситуации, когда нужно перешагнуть через себя…
Девушка поражённо уставилась на коллегу. Не поверила ушам, не могла поверить, что эта немолодая приятная женщина неожиданно встала на сторону недавнего гостя, а не кинулась её утешать, наивно обещая, что всё будет хорошо.
— Галина Григорьевна?
— А что? Ты сама подумай! Тебе уже скоро тридцать, а ты в шубе не ходила, в ресторане нормальном не ужинала, за границей не была… Половина жизни прошла, лучшая половина! Как ты думаешь, сможешь ли ты с нашими зарплатами когда-нибудь пожить для себя? Я-то ладно — старуха, но у тебя всё может сложиться иначе!
— Что вы такое говорите? Как же я без поликлиники, без ребятишек?
— Как, как? Как все! Лучше, чем "как все"! Ты слышала, сколько он тебе предложил?
Арина напряглась припоминая:
— Я так растерялась, что ничего не понимала… Кажется, не много… Несколько тысяч? — вопросительно посмотрела на медсестру.
— Шесть тысяч!!! Шесть тысяч ЕВРО!!! — подруга забросила вязание и теперь с огнём в глазах почти кричала шёпотом, чтобы никто не услышал, — ЕЖЕМЕСЯЧНО!
— А сколько это в рублях? Я не слежу за курсом…
Обе женщины задумались.
Первой сосчитала Галина Григорьевна, сумма оказалась настолько внушительной, что она не решилась её озвучить — написала на маленькой бумажке, передала Арине.
Арина несколько секунд глядела на бумажку не в силах соотнести написанное с физическими деньгами. Как-то раз она держала в руках несколько пачек тысячных купюр, когда брат взял кредит на машину, но астрономическая цифра, выведенная быстрым почерком, была на порядок больше:
— Не может быть… Таких зарплат не существует… Я в последний раз эту цифру видела в школе на уроке алгебры, мы из неё квадратный корень получали…
— Воооот! — многозначительно подмигнула медсестра и медленно произнесла, — е-же-ме-сяч-но!!!
Арина пыталась представить, куда бы потратила столь нужные деньги. В голове мгновенно родились тысячи идей — одна лучше другой, но она решила, что не стоит делить шкуру неубитого медведя и сосредоточилась на насущном:
— Просто так эти деньги никому не предложат… А если это что-то противозаконное, — Арину осенила догадка, она тоже перешла на шёпот, — проституция?
Галина Григорьевна серьёзно посмотрела на неё и неожиданно рассмеялась:
— Дорогая, ты, конечно, в самом соку и очень хороша собой, но проституция — извини, но вряд ли…
— Да, да… — Арина тоже улыбнулась, — вы правы, что-то я погорячилась. — Ещё немного подумала, — Но в любом случае, что-то здесь не так… А если наркотики?
— Ариш, не глупи! Если бы им нужен был человек для производства наркотиков, они бы нашли профессионального химика. Дилер из тебя тоже никудышный — внешность не подходящая: у тебя каждый день в метро документы проверяют…
— Тогда что?
— Девочка моя, всё же понятно, — Галине Григорьевне, как и большинству немолодых женщин, нравилось чувствовать себя мудрее молодёжи. Вот и сейчас, увидев, что девушка в своих невесёлых размышлениях зашла в тупик, она просияла, выпрямила спину, поправила очки и с чувством продолжила, — элитная медицина!!!
— Что?
— Ну, сама подумай: ты — первоклассный педиатр: за годы работы ни одного умершего малыша, показатель выздоровляемости у тебя лучший в поликлинике и, уверена, один из лучших в городе! Опять же в газетах о тебе писали…
Два месяца назад об Арине действительно вышла небольшая заметка в "Комсомольской правде", когда она случайно предотвратила грудничковую эпидемию золотистого стафилококка в их районе.
— И Борис Сергеевич именно поэтому тебя легко отпустил, он же понимает, как нужны в наше время деньги, особенно молодым, — продолжала медсестра. — Я считаю, думать тут нечего, надо соглашаться!
Девушка снова задумалась. Вспомнила строгого, но одновременно справедливого главврача. Да, Борис Сергеевич не отдал бы своего, даже самого заурядного специалиста, не будь он уверен, что передаёт человека в надёжные руки.
На столе позолотой блеснула визитка. Она совсем о ней забыла. Взяла в руки, поднесла на свет. Ей почему-то почудилась надпись "Химчистка"… Вдруг в глаз попала ресница, а когда девушка проморгалась, то прочитала уже более понятное: "ООО Проно" — экстренная помощь в нерешаемых вопросах".
Оставшуюся часть дня Арина провела, заполняя сотни карточек больных, до которых раньше не доходили руки. Бегала по этажу, разыскивая утерянные анализы. Провела инвентаризацию в кабинете. Пыталась встретиться с главврачом, но он её не принял. Сдавала дела. Ей было страшно хотя бы на минуту отвлечься от дел, так как в голову сразу же лезли тревожные мысли о новой работе, новом неизведанном укладе жизни. Впрочем, хлопот оказалось более чем достаточно, чтобы время до конца смены пролетело незаметно. Она могла уйти ещё в шесть, но задержалась до восьми, когда за окном на город начали опускаться сумерки. Галина Григорьевна давно ушла нянчить внуков, взяв с неё честное слово, что теперь они будут созваниваться каждый вечер и ни в коем случае не потеряются. Технички за дверями однообразно шоркали швабрами. Больничный шум стих. Стены, словно истосковавшиеся по дневным звукам, жадно приветствовали цоканье её каблучков, запуская неправильное эхо по пустынным коридорам. Арина попрощалась с уборщицей и охранником, на мгновение замерла перед входной дверью, набрала полную грудь мёртвого после кварцевания воздуха с запахами спирта и остро осознала, что уже никогда сюда не вернётся.
От судьбы не уйти.
Только добравшись до дома и поднимаясь в неторопливой кабине лифта, она поняла, как устала. Причём не физически. Это была другая усталость — душевная, от которой не избавишься, приняв пенную ванну или подремав тридцать минут. Открывая дверь своим ключом, Арина чуть не упала в обморок, лишь теперь вспомнив, что у них намечался званый ужин. Дверь приоткрылась, обрушив на неё пряный аромат наивкуснейшего Бозбаша (наваристого мясного супа). Судя по громким эмоциональным голосам с кухни, гость дождался встречи. Совершенно не представляя, где взять силы, чтобы пережить пытку импровизированных смотрин, она несколько минут сидела, не разуваясь, на твёрдой табуретке в прихожей. Тяжело вздохнула, расстегнула молнии на сапогах, разделась, убедилась в зеркале, что выглядит достаточно измученной, чтобы не вызвать интереса у мужчины, прошла на кухню.
