Александр Золотько - Проклятие темной дороги
— А у тебя есть бестолковые? — не удержался Гартан.
— Нет, но эти — самые толковые, — невозмутимо ответил Коготь. — Так вот, они все осмотрели, пока в небе были обе луны.
— И что?
— Крест не выкапывали, а вроде как выдернули.
— Вот так взяли и просто выдернули, как морковку? — недоверчиво усмехнулся наместник.
— Вот так и выдернули. Один человек.
— Это-то откуда известно?
— А сами посудите — есть яма от креста, и есть одна пара следов справа и слева от этой ямы. Как будто бы человек подошел, встал, взялся двумя руками, потяну-ул… Крест почти на треть столба был вкопан, тянуть пришлось сильно, вот ноги в землю у человека и ушли. Лис прикинул — по колено, считай.
— По колено… — эхом повторил Гартан.
— Угу. И не просто выдернул, а положил осторожно. Если бы бросил, Барсу, живому или мертвому, руки переломало бы о гвозди. Так что — положил осторожно. И Барса с креста снял. Я так думаю, что живого.
— Живого?
— Во-первых, Лис видел на кресте свежую кровь. Там, где гвозди были. Вот как если бы рана вдруг открылась, а потом ее перевязали, столько бы крови и вылилось. Из мертвого кровь не течет.
— Если бы сразу после смерти снимали, то натекло бы…
— Натекло бы, — согласился Коготь, — но вот вы, ваша милость, если бы труп с гвоздей снимали, стали бы гвозди выковыривать? Вот такие…
Коготь высвободил руку из-под плаща и протянул Гартану. Тот взял гвоздь.
Четырехгранный, длиной в две ладони и толщиной возле квадратной шляпки в полтора пальца. Такие используют при строительстве мостов и сооружении осадных орудий.
— Перекладина была из дубовой доски почти в ладонь толщиной, гвоздь пробил ее насквозь. Вы бы ради самого любимого покойника стали бы гвоздь выдирать? Или уж руку просто через шляпку гвоздя протащили? Через шляпку, тут и думать нечего. А тут — гвоздь вынули. И не клещами. Нет, не клещами, иначе царапины были бы на гвозде…
Гартан посмотрел на гвоздь: покрытый старой окалиной и ржавчиной, гвоздь был совершенно цел, разве что шляпка носила следы ударов молотка.
— Как булавочку. Похоже, кто-то ноготками подцепил гвоздик и вытащил. Вы кого-нибудь, ваша милость, знаете такого умелого?
— Тролль, — неуверенно предположил Гартан.
— Ну да, этот мог бы, только с чего бы это ему крест выдергивать да гвозди? Руки, ноги оборвал, ну и крест походя обломил бы у основания. А человека бы просто там и съел. Мертвого или живого — троллю это без разницы… Так что, выходит, сейчас где-то в Долине или поблизости залечивает раны человек, которого вы вчера отказались спасти с креста или добить. А Драконы императора человека того на крест повесили и людей его, друзей и соплеменников, вырезали. Как думаете, ваша милость, тот человек на вас обиды не затаил?
Гартан оглянулся на шатер, зябко передернул плечами.
— Вот и мне не по себе стало, — с пониманием кивнул Коготь. — А если он вместе с тем, кто его с креста снимал, за обиду рассчитаться придет, что делать будем? Но только и не это самое хреновое, простите за грубость. Самое хреновое — это то, что, пока мы тут спали, мимо нас в долину прошел отряд инквизиторов, душ с полсотни. Все конные, при десяти телегах груженых. Их мои ребята по знаку ордена на подковах опознали. У них это, значит, как печать… или клеймо. Если, значит, ступили, то, выходит, в их власти. Вот эти нам головной боли отсыплют по самые эти самые…
— Инквизиторы? — Гартан, обдумывавший то, чем ему и его людям могло грозить появление живого Барса со странным союзником, известие об инквизиторах принял не слишком близко к сердцу.
Всякий человек — простолюдин, жрец или член ордена — обязан был выполнять волю императора или его наместников. Нет, он и раньше слышал о могуществе ордена инквизиторов, читал книги, в которых рассказывалось и об инквизиторах, и о палачах ордена, об экзорцистах, о великих подвигах и о не менее великих преступлениях.
— Ваша милость, ваша милость… — снова покачал головой Коготь, — я же вам объяснял: в эти земли не только селяне и дезертиры бежали, тутошние горы и леса старыми святилищами утыканы, здесь куда заступом ни ткни — либо курган, либо могильник, либо захоронение не пойми кого… По пещерах — беглых магов с чародеями не десятки, сотни. Которые просто так свой век доживают, а которые жертвы приносят да людей к себе зазывают, чтобы древних богов почитать, а то и кого похуже… Вот тут инквизиция и разгуляется… И ведь никто мне ничего не сказал в лагере. Вроде как, кроме вас, никто сюда и не должен был идти.
— Да, в моих грамотах сказано, что я должен найти возможность создания храмов Светлого Владыки и пригласить в нужный момент жрецов и служек. Об инквизиторах — ничего…
— Чтоб им пусто было! — сплюнул Коготь. — Я вот стоял и высматривал дым погуще да запах горелой человечины вынюхивал, очень уж братья-инквизиторы любят грешников на костры гнать. Пока тихо… Не к добру это все…
— Доброе утро! — прозвучало от шатра. Гартан резко обернулся, словно мальчишка, застигнутый на горячем, и краем глаза увидел, что на лице Когтя мгновенно появилась улыбка, как ни странно, совершенно искренняя.
— Доброе утро, ваша милость! — почти проворковал сотник, сбрасывая капюшон с головы. — Неужто это я вас разговорами своими разбудил?
— Нет, мне стало холодно и грустно в постели одной, — улыбнулась Канта. — Снились всякие милые вещи… Снился наш замок, между прочим. Сотник, отсюда не видно нашего замка?
— Да какой замок, любимая? — Гартан подошел к жене, обнял ее за плечи и поцеловал в губы. — Руины…
— А сотник говорил — замок, — надула губки Канта, хотя в глазах ее прыгали золотистые искорки, а на щеках проступили обычные при улыбке ямочки. — Замок. С башнями, донжоном, воротами… Ведь говорил же, говорил…
— Говорил, казните, ваша милость… — с покаянным видом Коготь опустил голову и развел руками. — И сейчас скажу — есть замок. Местные его называют руинами и к нему не ходят. А я в прошлую осень туда лазил. Замок, как есть. Его немного подлатать… Все, что из камня там, будто вчера поставили. Со стен или с башен даже камешек не упал. Те лестницы, что были из камня, — целехоньки. А вот деревянного — ничего не сохранилось. Ни ворот, ни ставней. Железных петель воротных и то только одну нашел — ржавчина, и ничего более. Так что замок, конечно, есть, но жить в нем пока нельзя.
— А где можно? — быстро спросила Канта. — Разобьем лагерь где-нибудь на берегу озера? Или реки? Я надеюсь, здесь не всегда так холодно? А летом — не слишком жарко?
Коготь покряхтел, почесал в затылке и промямлил что-то наподобие, что и не холодно, что летом, правда, жарко, особенно, когда все луны уходят с неба…
