Роджер Желязны - Хроники Амбера. Книги Мерлина (авторский сборник)
Выход из моего лабиринта привел меня, как оказалось, на узкую улочку
– щель между двумя грязными кирпичными стенами.
Все еще шел дождь, и день приближался к вечеру. На другой стороне улицы, на краю светового озера, отбрасываемого единственной целой уличной лампой на столбе, я увидел свою машину.
На секунду я с тоской подумал о сухой одежде в багажнике, потом направился снова к дому с вывеской «Склады Брута».
В окне первого этажа горел тусклый свет, бросая слабый отсвет на входную дверь, которая без этого оставалась бы совершенно неосвещенной. Я начал медленно подниматься по ступеням, совершенно промокший и умеренно настороженный.
Дверь квартиры Мелмана была не заперта, я повернул ручку и вошел.
Включив свет, я запер за собой дверь.
Быстро пройдя по комнатам, я убедился, что квартира покинута. Я переоделся, воспользовавшись платяным шкафом Мелмана. Его брюки оказались мне немного велики в поясе и по длине. Карты, чтобы они не промокли, я положил в нагрудный карман.
Вторая ступень.
Я начал систематический обыск квартиры. Несколько минут спустя я наткнулся на его оккультный дневник, который хранился в запертом ящике ночного столика. Он был такой же неряшливый, как и вся эта квартира, с неправильно написанными или вычеркнутыми словами, с пятнами от пива и кофе.
В нем я обнаружил массу соответствующих сведений вперемежку с личным материалом – сны, медитация и так далее. Я стал листать дневник, пытаясь отыскать место, где описывалась бы встреча Мелмана с хозяином.
Я наконец-то нашел это место и внимательно просмотрел. Описание этого события занимало довольно много страниц и состояло, в основном, из необычных восторгов по поводу функционирования Дерева. Я уже почти решил отложить эту тетрадь до лучших времен, как вдруг, пробегая уже последние страницы, наткнулся на стихотворение. Манера напомнила мне Суинберна – чересчур много иллюзий, рваный ритм, но дело было не в этом. В глаза мне бросилась строчка:
«Бесконечные отражения Эмбера, тронутые его предательским пятном…»
Здесь тоже было многовато аллитераций, но для меня важнее всего был смысл. Содержание строки пробудило во мне уснувшее на какое-то время чувство уязвимости и заставило действовать поспешнее. Внезапно мне нестерпимо захотелось побыстрее убраться отсюда и как можно дальше, чтобы спокойно обдумать сложившееся положение.
Больше в комнате ничего неожиданного не обнаружилось. Я собрал кучу старых газет, в избытке валявшихся повсюду, отнес их в ванну и там поджег, открыв окно наружу для притока свежего воздуха. Потом я посетил святилище Мелмана, притащил в ванную картину с Деревом Жизни и скормил ее огню. Потом я выключил в ванной свет и прикрыл дверь.
Да, пожалуй, критик, искусствовед из меня не получился бы.
Я направился к книжным полкам, где возвышались пачки разнообразных бумаг и начал их просматривать. Я разобрал уже вторую пачку до половины, когда эту деятельность прервал внезапный телефонный звонок.
Мир вокруг меня, казалось, застыл, а мои мысли понеслись вскачь.
Ну, конечно, сегодня день, когда, как предполагалось, я должен был добраться до квартиры Мелмана и погибнуть здесь.
Вполне приемлемыми казались шансы, что если это произошло, то уже завершилось к данному моменту.
Поэтому мог звонить сам П., чтобы узнать, можно ли уже отправлять мой некролог друзьям и родственникам.
Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял под стеной в спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.
Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза – от двенадцати до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было решить, каким будет мой ответ.
Шутка, оскорбление или угроза?
Или… попробовать выдать себя за Мелмана?
А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало последний вариант, дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в случае удачи я мог узнать очень многое.
Пожалуй стоит попробовать. Я решил ограничиться односложными ответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднял трубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю ли я его.
– Да?
– Ну? Готово? – послышалось из трубки.
Черт побери! Это была женщина. Значит, я неправильно использовал местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос. Один из двух – это совсем неплохо, а?
Я невнятно простонал в ответ.
– Да… – Что случилось?
– Я ранен, – промычал я. – это серьезно?
– Кажется… не знаю… У меня что-то… Здесь… Лучше бы посмотреть…
– Что такое? Это он тебя?
– Да… мне трудно говорить… голова кружится… приходи…
Я уронил трубку на рычаг и самодовольно улыбнулся. Сыграно было весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.
Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, которое занимал не так давно, подвинул поближе столик с большой пепельницей и потянулся за любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.
Но несколько секунд спустя я почувствовал знакомый, почти электрический зуд.
Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу – окурки полетели в разные стороны, как пули – проклиная в который раз свою собственную тупость.
Одновременно, лихорадочно вертел головой во все стороны, оглядывая комнату.
Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимает форму…
Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изо всех сил швырнул пепельницу.
Мгновение спустя она уже стояла там – высокая, со светло-каштановыми волосами, темноглазая, сжимая в руке что-то вроде автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.
Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложилась пополам.
В тот же миг я выдернул пистолет из ее рук и отбросил его в противоположный угол комнаты.
Потом я схватил ее за оба запястья, сжал и швырнул в ближайшее кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту. Это было изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле, что и Дерево Жизни, и Карты в моем кармане.
– Кто ты? – рявкнул я.
– Ясра, – процедила она в ответ. – А ты – мертвец.
Она широко раскрыла рот, и голова ее упала к моей руке. Я почувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего предплечья. Левая моя рука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В следующую секунду я почувствовал в этом месте мучительную боль.
Это не был укус, словно огненный коготь вошел в этом месте в мою плоть.