Константин Воронин - ... со вздохом на устах...
В полумраке, царившем в углу, я принялся разглядывать найденый кинжальчик, продолжая греть в руке Повелителя камней. Донован молчал, ожидая моих действий или распоряжений.
После мрака темницы и в полутьме можно было разглядеть находку. Лезвие кинжальчика было длиной около десяти сантиметров, такой же длины была и рукоять. В эфес вделаны два довольно крупных камня. С одной стороны - светло-зелёный, с другой - кроваво-красный. Удерживая кинжальчик в правой руке, я нечаянно надавил большим пальцем на красный камень. Донован вздрогнул, а я аж подпрыгнул на месте. В моей правой руке был отточенный обоюдоострый клинок длиной чуть более метра. И казалось, лезвие клинка излучает белый холодный свет. Но этот свет заметили и солдаты, сидевшие во дворе и чистившие оружие.
- Щось там блестит?- воскликнул один из них и направился к "нашему" углу.
- Майкл, давай к воротам,- скомандовал я и мы побежали.
- Да это же пленники из темницы! Держи их! ("Та ц ж полоняне из таемници! Стримай их!". Так кричали солдаты, но чтобы не заставлять читателя расшифровывать смесь украинского с польским, сразу перевожу язык аборигенов на русский. Как и в дальнейшем.)
Когда мы подбежали к воротам, перед нами толпилось два десятка солдат с топорами и мечами, а пара человек так и вовсе без оружия.
Вдруг почувствовал, как завибрировал меч в моей руке. Глазом эта вибрация была не видна, но рукой ощущалась. А в голове моей зазвучала какая-то странная мелодия: ликующе-торжественная и суровая одновременно. Лишь потом узнал, что это клинок запел Песню смерти.
Но, оказавшись у ворот, ещё не знавший всех повадок и качеств новоприобретённого меча, я остановился в растерянности. Будучи неплохим фехтовальщиком, вполне бы справился с тремя-пятью мечниками. Но с двумя десятками!..
И тут меч потянул меня к солдатам. Торопливо сунув в карман Повелителя камней, ухватился за удлинившуюся рукоять меча двумя руками и сделал прыжок вперёд. В грудь мою устремился меч переднего солдата, но я легко отбил его ударом плашмя и тотчас же, повернув меч, рубанул этого мечника по плечу, прикрытому кольчугой. Его меч, зазвенев, упал на камни двора, а его самого откинуло в сторону уже без правой руки, которая валялась рядом с мечом. Мой же меч, без малейших усилий, перерубил древко протазана, рассекшего воздух слева от меня, прочертил замысловатую петлю, и голова протазанщика покатилась солдатам под ноги, заставив их попятиться.
Вес меча почти не ощущался, хотя, при такой длине, должен он весить прилично. И не я управлял мечом, а он - мною. Руки, вцепившиеся в рукоять, следовали за движениями меча, поневоле мне приходилось следовать за своими руками.
От группы воинов отделился мечник в шлеме, со щитом и большим, тяжелым мечом.
- Заруби его, Лесь,- подбодрили товарища солдаты. Лесь взмахнул мечом, но я легко парировал удар. Затем мой меч заставил меня отступить назад и кончиком лезвия разрезал напополам щит Леся, как будьто, щит был не из твердого дерева, обитого железом, а из... хлебного мякиша слеплен, что ли.
Пока Лесь ошеломлённо взирал на половинки щита, меч рванул меня на широкий шаг вперёд и, взвившись высоко вверх, разрезал шишак Леся и его самого от макушки до паха на две удивительно симметричные половинки. Меч, которым Лесь пытался прикрыться, тоже был разрублен недвое. То есть, клинок мой резал металл словно бластер, правда, при этом не оплавляя края разреза и без малейшей задержки.
Половинки того, что только что было Лесем ещё не упали на камни двора, а меч торжествующе взвыл (этот ликующий вопль раздался в моей голове), пронзил насквозь воина с топором и смахнул голову ещё одному мечнику.
- Меч смерти! Меч смерти!- заорали солдаты, бросаясь врассыпную от ворот.
Меч заставил меня повернуться на сто восемьдесят градусов, чуть не выдернув руки мне из плеч. И перерубил напополам стрелу из лука, выпущенную мне в спину часовым с крепостной стены. Так же легко сбил на лету болт из арбалета и ещё пару стрел.
Граф Збышек Вышеславский, выскочивший во двор с секирой в руке, заорал: - Пикинеров давай!
Но меч перерубил древки у двух пик, у третьей отрубил наконечник и, уводя меня в сторону от удара алебардой, проткнул кольчугу алебардщика, словно она была бумажной.
Донован подхватил упавшую алебарду. Со стороны замковой постройки, где была, очевидно, кузница, бежал знакомый мне бородатый кузнец с кувалдой в руках. И меч его не тронул. Потому, что кузнец, подскочив к воротам, стал ударами кувалды выбивать из петель ворот тяжелый дубовый брус, на который эти ворота были заперты.
- Пся крев!
Ой, какой знакомый голосок. Это на крыльцо замка выскочила Барбара с арбалетом в руке. Прицелившись, выстрелила в меня. Стрела с ампулой срикошетила от моего клинка, которому всё нипочём, и воткнулась в руку графа, стоящего посреди двора в полотняной безрукавке. Через пару секунд граф, выронив свою смертоносную секиру, рухнул рядом с ней (аж гул пошел), заснул на камнях беспробудным сном.
Кузнец с Донованом безуспешно пытались отодвинуть засов, который вставлялся, очевидно, десятком людей, а то и двумя. Я просунул меч в шель между створками ворот и перерезал им дубовый толстенный брус, как нагретым ножом - брусок сливочного масла.
И снова пришлось вертеться волчком, меч отбил вторую стрелу Барбары и перерубил стрелу из лука, летевшую в кузнеца. Кузнец с Донованом, навалившись изо всех сил, слегка приоткрыли одну створку ворот.
- Опускайте мост,- крикнул я им, а меч молнией вжикал вверх-вниз, сбивая стрелы. За моей спиной залязгали, загрохотали цепи моста. Проскользнув в щель между створками ворот, оказался в относительной безопасности. Никто не решится последовать за мной, опасаясь моего меча. Поглядел на зеленеющий вдали от замка лес и с тоской подумал, что придётся до него пятиться спиной вперед. Ибо, как только мы ступим на подъемный мост, в нас полетят стрелы с крепостной стены. Дальность стрельбы боевого лука - триста-четыреста шагов. До пятисот. Перспективочка... Но других вариантов нет. Пятится спиной, прикрывая кузнеца и Майкла. Самым опасным будет момент, когда мы начнем идти по мосту. Стреять в нас будут почти вертикально, сверху вниз. Сможет ли меч защитить нас всех троих?
Объяснив Майклу способ передвижения, повторил то же самое кузнецу, мешая русские слова с украинскими. Он понимающе покивал головой. И тут я услышал пронзительный вопль Барбары:
- Конников на них с копьями! Седлайте скорее!
Совершив отчаянный рывок, мы оказались почти на краю моста.
