Андрэ Нортон - Год Крысы
— Что случилось?—нарушила я тишину, поскольку Равинга продолжала молчать.
Она положила пальцы на поднос близ топаза. Я заметила, что камень приобрел красноватый оттенок или, скорее, под ним на подносе было тусклое красное пятно.
— Началось. — Ее голос был ровным. — Смерть, смерть и мятеж. На рассвете на караван напали. Крысы. Много крыс, других, необычных. И два песчаных кота были жестоко убиты — людьми.
Она замолчала, облизнула сухие губы.
— Люди, следующие за лживым стягом, люди со лживыми речами, мятежники, которые вцепятся в горло нашему миру, если их не остановить, сгрызут нас и повергнут во тьму. Великий удар был нанесен.
Я не знала, как она узнала о событиях, происшедших столь далеко от Вапалы. Но я давно уже свыклась с тем, что кукольница обладает многими талантами, которые редко показывает. То, что крысы напали на караван, понятно сразу. Но кто были те воины, что убили и крыс, и песчаных котов?
Говорили, что Шанк-джи удалился в пустыню и поднял знамя мятежа — правда ли это? Что он мог убить песчаных котов — да. И куда охотнее, раз им благоволит Хинккель-джи. Но это…
Если больших котов продолжат убивать, они сочтут, что их предали, и начнут резню в ответ. И что будет с Хинккель-джи, если это случится?
Равинга словно читала мои мысли.
— Он будет разрываться между одними узами и другими. Прошу тебя — иди к нему. Расскажи ему то, что я рассказала тебе, — официальное донесение придет слишком поздно. Он должен быть готов действовать немедля!
— Я иду.
ХИНККЕЛЬ-ДЖИ
Я нашел много заинтересовавшего меня в старинных записях. Дольше всего меня занимали те, что касались нехватки воды. И конечно, в них рассказывалось о мученичестве Застафф-джи. Только я заметил некую странность в этой части свитка. Чернила там были темнее, пергамент не так истерт. Видимо, это было позднейшее добавление — но почему? Вся запись была сделана после тех событий.
Мурри не вернулся к тому времени, когда я лег спать. Я думал, что он бродит с леопардами. Я чувствовал себя беспокойно, не мог уснуть. Нападения крыс, высыхание водорослевых прудов, неуверенность в поддержке, которую я могу получить, — все эти мысли, словно призраки, роились в моем мозгу. Почему Дух возложил это бремя на меня? По мнению моего отца, я был слабаком, недостойным доверия. А мой брат, если верить слухам, уже присоединился к врагу.
Со мной был Мурри и еще, возможно, — Равинга. И Алитта? Почему вдруг ее лицо возникло у меня перед глазами? Она всегда относилась ко мне без толики уважения. Она дала мне понять это давным-давно, еще во время наших встреч на ярмарке. Нет, на Алитту я не могу рассчитывать.
Наконец ко мне пришел сон без сновидений. Проснулся я рано — за окнами было еще темно. Но во мне возникло ощущение, что мне необходимо действовать, словно меня пробудили барабаны пустыни, предупреждающие о буре.
Кто — Мурри?!! Но — опасность!
Я был уже на ногах, когда он проскользнул между тяжелыми занавесями в дверной проем.
— Брат! — мысленно позвал я — и встретил стену.
Никогда прежде Мурри не закрывался от меня. Его огромные солнечные глаза смотрели на меня словно издалека, он начал подергивать хвостом. Что-то сильно обеспокоило его, воздвигнув между нами это препятствие.
— Мурри, — шагнул я к нему.
Он прижал уши. Он не рычал, но я увидел клыки, это действительно было отказом. Но что я сделал?
— Брат мой, — подумал я, обнажая руку, чтобы показать ему шрамы нашего побратимства. — Что легло между нами?
Ответная мысль была подобна удару меча.
— Кровь!
Неужели какой-то придворный заговорщик попытался напасть на него? Это было вполне реально. Возможно, эта мысль коснулась его.
— Убить… кровь…
К моему ужасу и удивлению, он повернулся и ушел. Я, спотыкаясь, бросился следом. Стражник у дверей едва успел шагнуть в сторону — я отодвинул его плечом и выглянул в коридор. Мурри убегал прочь со всей скоростью пустынного странника. Он был уже в дальнем конце коридора. Сейчас мне было его не догнать.
— Ты, — потребовал я ответа у стражника, — говори. Кто-нибудь нанес вред песчаному коту? Ты видел на нем следы ран?
Я сам не видел, но, может, они были скрыты его позой.
— Нет, царственный. Он был невредим. Никаких ран я на нем не заметил. Мне пойти за ним?
Было видно, что он не горит желанием это сделать.
Мурри сейчас был не в том настроении, чтобы к нему мог подойти кто-то кроме меня, и он дал мне понять, что и меня не подпустит.
Потерять Мурри — но почему? Несказанный холод сжал мое сердце. Но я все равно пытался дотянуться до него разумом. Ответа не было. Либо Мурри был слишком далеко, либо не желал отвечать. В конце концов мне пришлось смириться, но я решил, что, так или иначе, найду ответ.
Вместе с рассветом пришла и дневная жара. Слуга пришел доложить о раннем посетителе. Алитта. Может, Мурри убежал к ней или к Равинге? С отчаянной надеждой в душе я велел впустить ее.
Она тоже остановилась в дверях, оглядывая комнату.
— Мурри?
Это было не приветствие, а вопрос.
— Он ушел — возможно, к Равинге.
— Равинга послала меня. Она не прибегла к формальной речи. Я вздрогнул — я не мог представить, что сейчас могут быть какие-нибудь добрые вести.
— Что случилось? — выдавил я вопрос.
— Было сражение, — прямо начала она. — У Равинги есть свои способы узнавать о событиях. Крысы, многие — огромные, напали на караван. На помощь каравану пришла стража — но это не были городские разведчики. Ими предводительствовал Шанк-джи, под собственным своим знаменем. Песчаные коты сражались на стороне караванщиков, но Шанк-джи убил их. И теперь, возможно, их сородичи снова станут нашими врагами.
Я стиснул кулаки. Я никогда не был воинственным человеком, но в это мгновение с радостью разорвал бы чье-то горло. Указ о мире с песчаными котами стал первым указом моего правления, с моей печатью. Я знал, что Мурри передал это известие ближайшим своим сородичам, а те, в свою очередь, передадут его по всем скальным островам, где есть их логова.
Неужели наши кровные узы порваны? Мурри, Мурри, брат мой… Я посылал эту мысль как мог далеко. Приди ко мне, помоги мне. Ответа не было — я мог лишь надеяться, что, когда его первый гнев чуть уляжется, он все же поговорит со мной. Может, наши узы — да укрепит их Высший Дух снова — все же приведут Мурри ко мне?
Шанк-джи. Он поднял собственное знамя, собрал вокруг себя воинов. Это открытое восстание, и я должен встретить его — но не оружием, пока меня не вынудят. Я не желал пробуждать среди своего рода взаимную ненависть. Нет, я должен показаться людям, дать им всем увидеть меня, узнать меня. Империя — это не только Вапала, но все королевства. Значит, я должен посетить их всех по очереди, ответить на вопросы, сделаться живым, а не воображаемым правителем, каким призвал меня стать Высший Дух.
