Андрэ Нортон - Год Крысы
Вдоль скального гребня песчаные коты кинулись в бой, стремясь зайти к атакующим со спины. Караванщики кричали. Кто-то бил в поясной барабан, животные ревели, рвались с привязи, вставали на дыбы и лягались.
Одна из меньших крыс, бежавших впереди, прыгнула на котти. С визгом, царапаясь и кусаясь, они клубком покатились по земле.
Песчаные коты бросились вниз с гребня холма. Казалось, они проплыли в воздухе, приземлившись не позади полчища крыс, как они рассчитывали, а как раз перед второй волной, состоящей из более крупных тварей. То тут, то там катались по земле сцепившиеся бойцы. Даже если бы караванщики и оказались готовы к бою, нападавших было вдвое больше числом. Воздух наполнили вопли и отчаянные крики животных, не способных стряхнуть с себя крыс. Клыки глубоко вонзались в плоть, обезумевшие животные заваливались на землю, когда твари перегрызали им сухожилия, и тут же оказывались погребенными под крысиным потоком. Летали стрелы, порой успешно вонзаясь в спутанный вонючий крысиный мех, но враги все прибывали, и конца им не было.
Котти, растерзанные, лежали на земле. Нескольких па-ориксенов уже обглодали почти до костей. И все больше пронзительных воплей слышалось с той стороны, где стояли спина к спине караванщики. На них надвигались огромные крысы. Они уже оттащили одну женщину от ее товарищей.
Песчаные коты с мехом, слипшимся от струящейся крови, тоже стояли лицом к лицу с врагом, прижавшись к каменистому гребню. Груды загрызенных крыс отмечали путь их отступления. И все же они стояли лицом к врагу и сражались.
Внезапно послышались гортанные крики — не вопли, а боевые кличи, сопровождаемые рокотом сигнального барабана. На место побоища вылетели на полном скаку всадники, их обученные боевые ориксены прыгали, поддевая крыс рогами и топча их копытами, мечи и копья работали без устали.
Караванщики разомкнули круг обороны и тоже бросились в бой. Те, у кого кончился запас стрел, взялись за пастушьи пращи и стали метать камни в крыс, разбивая им черепа.
Все дальше на открытое место выезжало верховое войско. Крысы без предупреждения бросились наутек, все, кроме более крупных вожаков. Разбегавшихся крыс повсюду рубили на куски, но гиганты отступали в боевом порядке. Наконец избиение прекратилось. В воздухе висел удушливый запах крови.
Предводитель всадников направился к караванщикам. И вдруг натянул поводья так, что его ориксен встал на дыбы. Вдоль подножия холма приближались два песчаных кота. Один из них хромал, у второго с головы, закрывая глаз, свисал сорванный клок шкуры. Предводитель поднял лук. Одна из караванщиц за его спиной закричала, бросилась к нему между кровавых груд убитых крыс.
— Нет! — снова крикнула она. — Не надо!
Он спокойно посмотрел на нее, затем опять на котов. Тетива тренькнула, и стрела вонзилась, задрожав, в горло хромого кота.
— Нет!
Караванщица почти добежала до него.
Он не обратил внимания. Кот с порванной шкурой мгновение стоял, затем в его открытом глазу внезапно выросла стрела, и благородный зверь рухнул рядом со своим товарищем.
— Они сражались за нас! — Караванщица уже стояла рядом с воином. — Они кровные братья императору! Что мы скажем ему?
— Императору? — Пылающие глаза обратились к ней. — У нас нет законного императора, есть лишь лжец и мошенник, не имеющий права на власть, которой завладел! Всем известно, что он был последним из последних даже в собственном королевстве. И Высший Дух таким не благоволит, госпожа дорог. Взгляни на знамя, под которым мы сражаемся. Скоро оно взовьется над Вапалой, и недостойный ответит перед Духом так, как полагалось в старину. А песчаные коты — охотничья добыча, ею и останутся. Иначе равновесие будет нарушено. Я дам тебе добрый совет, госпожа дорог, — не поднимай голоса в защиту им подобных.
Он дал знак, и один из его людей выехал с белым знаменем, на котором был изображен алмаз Вапалы, а под ним — эмблема, и ее она никогда прежде не видела. Затем она вспомнила. Таким было знамя Шанк-джи, сына императора, до того, как он потерпел поражение на испытаниях.
АЛИТТА
— Алитта!
Словно кто-то прокричал мое имя в тишине спальни, этот зов мгновенно разбудил меня, заставив подняться с подушек. Касска спрыгнула на пол, уставившись куда-то в пространство. Там никого не было, но я знала, кто меня зовет.
Против воли я вылезла из-под покрывал. Касска потерлась мне об ноги, заглянула в глаза и издала тихое мяуканье. Я подошла к сундуку, стала выбрасывать оттуда тяжелые придворные одеяния. Наконец, на самом дне, я нашла то, что искала, Простое платье с короткой юбкой, похожее на облачение младшей служанки, хотя герба Дома на нем не было. Я поспешно натянула его — казалось, призыв все еще звенел у меня в ушах. Босая, повязав волосы косынкой, я бросилась к ближайшему окну.
Небо заливал поздний рассвет. Я долго просидела над свитками. Я опустилась на колени и прижала к себе Касску. Котти, когда они связаны с кем-нибудь, могут понимать речь.
— Маленькая, — прошептала я, — я должна идти, но ты оставайся здесь. Я вернусь так быстро, как только смогу.
Касска издала тихое мяуканье, которое я поняла как согласие. Несколько дней назад я изучила окрестности за окном. Однажды я уже сбежала через него, когда враги нанесли удар нашему Дому. Тогда я была ребенком. Но даже сейчас, находясь в этих стенах, я искала пути, которыми могла бы воспользоваться для собственных дел. До сих пор в моей душе дремал тот глубокий страх.
Стеклянная панель отворилась, я уселась на широкий подоконник. Схватилась за резной карниз. Тут придется внимательно смотреть, чтобы безопасно ставить ногу. Во внешнем дворе плавали в воздухе светильники, и внизу света было больше.
Очень осторожно я добралась до края карниза и смогла спуститься на стену, огораживающую двор. Осторожно двинулась по ней. Здесь обычно стояла стража, и сейчас как раз было время смены караула. Я не хотела, чтобы даже те, кто принес мне присягу на верность, заметили меня. Наконец, облегченно выдохнув, я оказалась на улице.
Держась спиной к стене, я пошла вперед, по возможности избегая света уличных светильников. Когда я свернула в переулок, я поразилась легкости моего побега. Почти как если бы я стала невидима. В моей жизни подобное случалось дважды — я хотела пройти незаметно, и у меня получалось.
И снова, преодолев добрую четверть города, я добралась до заднего дворика Равинги. И не удивилась, увидев одного из ее когти сидящим у чуть приоткрытой двери.
Виу провел меня в рабочую комнату, где сидела Равинга, держа на коленях плоский поднос. На нем сверкала россыпь крупных драгоценных камней: сапфир, рубин, изумруд, топаз и алмаз — знаки каждого из королевств. Я была поражена выражением ее лица. С нашей последней встречи она словно бы постарела на несколько сезонов. Хотя я прожила с ней десять лет, она никогда не обнаруживала своего возраста. Но сейчас глаза ее казались запавшими, а рот обрамляли резкие складки.
