Питтакус Лор - Я - четвертый
Мистер Харрис вздыхает, вынимает салфетку и бросает ее в корзинку для мусора. Он отодвигает ладонью свой обед на край стола.
— Спасибо, мистер Джонсон.
Мистер Джонсон уходит и закрывает за собой дверь, а мы четверо садимся.
— Ну, кто хочет начать? — спрашивает директор, и в голосе его слышится раздражение.
Я молчу. Мистер Харрис сжимает челюсть. Я опускаю взгляд на свои руки. Свечения нет. Я кладу их на колени ладонями вниз — на всякий случай. Через десять секунд, прошедших в молчании, Марк начинает:
— Кто-то запустил в него тефтелей. Он подумал, что это я, и врезал коленом Кевину по яйцам.
— Не выражайся, — говорит мистер Харрис и оборачивается к Кевину. — Ты в порядке?
Кевин, у которого лицо все еще красное, кивает.
— Так кто же швырнул тефтелю? — спрашивает меня мистер Харрис.
Я не отвечаю, раздраженный всей этой разборкой. Я делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться.
— Я не знаю, — отвечаю я. Моя злость поднялась на новый уровень. Я не хочу разбираться с Марком через мистера Харриса и предпочел бы все уладить сам, не в директорском кабинете.
Сэм смотрит на меня с удивлением. Мистер Харрис от расстройства вскидывает руки.
— Тогда какого черта вы все здесь делаете?
— Хороший вопрос, — говорит Марк. — Мы просто обедали.
Сэм берет слово.
— Тефтелю бросил Марк. Я это видел и мистер Джонсон тоже.
Я смотрю на Сэма. Я знаю, что он не мог видеть, потому что первый раз сидел спиной, а во второй — чистил себя. Но я впечатлен тем, что он сказал и что он принял мою сторону, зная, что ставит себя под угрозу со стороны Марка и его друзей. Марк хмурится на него.
— Да ладно вам, мистер Харрис, — просит Марк. — Завтра у меня берет интервью «Газетт», а в пятницу игра. Мне некогда забивать себе голову такой ерундой. Меня обвиняют в том, чего я не делал. Мне надо сосредоточиться, а тут это дерьмо.
— Следи за своим языком! — орет мистер Харрис.
— Это правда.
— Я верю тебе, — говорит директор и очень тяжело вздыхает. Он смотрит на Кевина, который все пытается восстановить дыхание. — Может, тебе надо показаться медсестре?
— Я в порядке, — отвечает Кевин.
Мистер Харрис кивает.
— Вы двое выбросьте из головы этот инцидент в столовой, а ты, Марк, настраивайся на интервью. Мы так долго добивались этой статьи. Может, они даже поставят нас на первую полосу. Только представьте — первая полоса «Газетт», — говорит он и улыбается.
— Спасибо, — отвечает Марк. — Я жду этого с нетерпением.
— Хорошо. Вы двое можете идти.
Они уходят, а мистер Харрис в упор смотрит на Сэма. Сэм выдерживает его взгляд.
— Скажи, Сэм. И мне нужна правда. Ты видел, как Марк бросал тефтелю?
Сэм прищуривается. Он не отводит взгляд.
— Да.
Директор качает головой.
— Я не верю тебе, Сэм. И поэтому вот что мы сделаем, — он смотрит на меня. — Значит, тефтеля была брошена…
— Две, — встревает Сэм.
— Что? — спрашивает мистер Харрис, снова сердито глядя на Сэма.
— Были брошены две тефтели, не одна.
Мистер Харрис хлопает рукой по столу.
— Какая разница, сколько их было! Джон, ты набросился на Кевина. Око за око. На этом остановимся. Ты понял меня?
У него покраснело лицо, и я знаю, что спорить бесполезно.
— Да, — отвечаю я.
— Не хочу больше вас видеть, — говорит он. — Свободны.
Мы выходим из кабинета.
— Почему ты не сказал ему про свой телефон? — спрашивает Сэм.
— Потому что ему все равно. Он просто хотел вернуться к своему обеду, — отвечаю я. — И будь осторожен, — говорю я ему. — Теперь ты у Марка на прицеле.
После обеда у меня урок домоводства — не то чтобы мне так уж хочется готовить, но выбор был между ним и хором. И хотя я обладаю многими исключительными для Земли способностями, пение к их числу не относится. Так что я захожу в класс домоводства и сажусь. Это маленькая комната, и перед самым звонком входит Сара и садится рядом со мной.
— Привет, — говорит она.
— Привет.
Кровь бросается мне в лицо, и у меня немеют плечи. Я хватаю ручку и начинаю крутить ее в правой руке, а левой сжимаю угол блокнота. У меня колотится сердце. Пожалуйста, пусть мои руки не светятся. Я украдкой смотрю на ладонь и вздыхаю с облегчением: она пока нормальная. «Оставайся спокойным, — думаю я. — Это просто девушка».
Сара смотрит на меня. Внутри меня все словно превращается в кашу. Она, наверное, самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал.
— Мне жаль, что Марк ведет себя с тобой как придирок, — говорит она.
Я пожимаю плечами.
— Это не твоя вина.
— Но вы ведь не будете драться?
— Я не хочу, — говорю я.
Она кивает.
— Он бывает настоящим придурком. Всегда пытается доказать, что он главный.
— Это показатель неуверенности в себе, — говорю я.
— Это не неуверенность. Он просто придурок.
Это точно неуверенность. Но я не хочу спорить с Сарой. К тому же она говорит так убежденно, что я почти сомневаюсь в своей правоте.
Она смотрит на засохшие у меня на рубашке пятна соуса от спагетти, тянется ко мне и снимает прилипший к волосам кусочек.
— Спасибо, — говорю я.
Она вздыхает.
— Мне жаль, что так получилось, — она смотрит мне в глаза. — Мы с ним не встречаемся, ты знаешь?
— Не встречаетесь?
Она качает головой. Я заинтригован тем, что она сочла нужным прояснить мне это. После десяти минут объяснений, как готовить оладьи, — я совсем ничего не слышал — учительница, миссис Беншофф, ставит Сару и меня в пару. Через дверь в задней части класса мы проходим в кухню, которая раза в три больше самого класса. В ней десять кухонных стоек, каждая с холодильником, полками, раковиной и плитой. Сара достает из тумбочки передник и надевает его.
— Ты мне не завяжешь? — спрашивает она.
Сначала я слишком туго затягиваю тесемки и приходится завязывать еще раз. Под пальцами я ощущаю контуры нижней части ее спины. Закончив с ее передником, я надеваю свой и начинаю сам его завязывать.
— Стой, глупый, — говорит она, берется за тесемки и завязывает.
— Спасибо.
Я пытаюсь разбить первое яйцо, но ударяю слишком сильно, и оно выливается мимо миски. Сара смеется. Она вкладывает мне в руку другое яйцо и, держа мою руку в своих, показывает, как его надо разбивать о край миски. Задерживает свою руку на моей на секунду дольше, чем нужно. Смотрит на меня и улыбается.
— Вот так.
Сара замешивает тесто, и при этом пряди волос падают ей на лицо. Я отчаянно хочу протянуть руку и заложить пряди ей за ухо, но не делаю этого. Миссис Беншофф входит в кухню и проверяет, как у нас продвигается приготовление. Пока неплохо, и это только благодаря Саре, потому что я даже не представляю, что делаю.
