Александр Рудазов - Три мудреца в одном тазу
— Ая? — отозвался Колобков, не отрываясь от бинокля. — Зинульчик, не тревожь меня зря. А то вдруг война, а я уставший?
Его слова оказались пророческими.
— Смотри, папа, какая птичка! — восторженно вскрикнула Оля, задирая голову. Сверху донесся резкий свист рассекаемого воздуха.
— Ема-а-а!!! — взревел Гена, отшвыривая Колобкова в сторону. Из бинокля вылетела и укатилась линза.
А на то место, где только что стоял директор «Питерстроя», спикировала какая-то крылатая тварь. Когти клацнули в воздухе. Последние несколько минут никто не смотрел на небо, а зря — «альбатрос» оказался совсем не птицей…
Промахнувшись, монстр сделал крутой вираж, снова нацеливаясь на Колобкова — пухленький бизнесмен показался ему самым аппетитным. Угрюмченко, стоявший прямо на пути, сорвал с щита пожарную лопату и что есть мочи врезал по лапе пикирующего ящера. Послышался сухой треск перелома, но в следующую секунду механик отлетел назад, издав почти такой же ломающийся звук — рептилия ответила ударом на удар.
— Уяк!!! — подпрыгнул на добрый метр Валера, зафигачивая каблуком в живот летучего зверя. Тот невнятно булькнул и резко отвернул, задев крылом мачту, — дюжий телохранитель не зря заработал свой черный пояс. Точность и сила удара сделали бы честь даже Брюсу Ли.
— О!!! У!!! Угу!!! Йо!!! — принял на кулаки чудовище Гена. Арбузоподобные кулачищи просто выбили из зверюги дух. Майк Тайсон помер бы от зависти, увидев эту ходячую молотилку.
Гена схватил жуткую птицу за крылья, подтянул к себе и ударил лбом в клюв, едва не свернув его набок. А Валера прыгнул ей на спину, хватая тощую чешуйчатую шею и загибая ее, как трубочку для коктейля. Телохранители в унисон заработали руками и ногами, нисколько не смущаясь необычностью противника. Они не умели одновременно драться и думать.
Монстр что-то проскрипел и свалился на палубу мешком, надломив клювом одну из палубных досок. Крылья вяло затрепетали, но, похоже, взлететь из такого положении это существо не могло. Неестественно вывернутая шея слабо колебалась — позвоночник все-таки каким-то чудом уцелел.
— Ух, падла! — пробасил Гена, для верности наступая зверю на крыло.
— Сука крылатая! — наступил на второе крыло Валера.
— Все в порядке, шеф? — хором осведомились они, заботливо глядя на Колобкова.
— Живой… — растерянно поднялся на ноги Петр Иванович. Посмотрел на подергивающегося ящера, сглотнул, поняв, чего только что избежал, и восторженно воскликнул: — Ну, Генка! Ну, Валерка! А мне еще говорили — на фига тебе такие дорогие телохранители?! Мужики, да вы же мне жизнь спасли!!!
Два амбала смущенно потупились.
— Считайте, что оклад я вам уже повысил, — пообещал Колобков. — И премиальные выпишу. И еще чего-нибудь придумаю — пушки именные, что ли… Петрович, и тебе тоже — ты ж у нас прямо Муромец! С лопатой на Змея Горыныча! Некрупного, правда… Ты, вообще, как?
— Ар-р-р… у… ы… — с трудом поднялся на ноги механик. — Иваныч, я того… руку, кажись, сломал… о-о-о, как больно…
— Дайте, я посмотрю, — тут же завернула ему рукав Света. — Да, похоже на закрытый перелом лучевой кости… Гешка, ну-ка, принеси аптечку! И шины!
— А чего я-то?…
— Быстро!!! — рявкнула на него мать. — Слышал, что сестра сказала?!
Заполучив набор первой помощи, Света проворно и умело соединила сломанные концы кости, наложила шины, туго перебинтовала и зафиксировала руку косынкой, чтобы механик не вздумал ею двигать.
— Ну и дочка у тебя, Иваныч! — восхищенно ухмыльнулся Угрюмченко, глядя на правую руку. — Прямо докторша!
— Так кто ж ее родил-то? — довольно подбоченился Колобков. — Все, Петрович, отдыхай пока, у тебя боевое ранение.
— А с мышью этой летучей что делать будем? — осторожно подошел поближе Угрюмченко. — Ну и здоровая же…
— Папа, это же дракончик! — восхищенно раскрыла рот Оля. — А можно его оставить?!
— Ни-ни! — аж передернуло папу. — Если я захочу, чтоб меня сожрали, попрошу твоего хуймяка!
— Это хомяк! Папа, ну давай оставим дракончика, а? Он такой симпатичный!
— Вовсе и не симпатичный, — строго заявила мама. — И он все равно уже сдох.
— Да нет, вроде дышит пока… — прислушался Сергей. — Живучий… Шея на девяносто градусов повернута, а все равно живет…
— Прыгнем мы ежу на живо-о-от, еж кричит, но все же живе-о-о-т! — заголосили близнецы.
И тут же заткнулись — добрый папа ласково отвесил обоим по отеческому подзатыльнику. Аж искры из глаз полетели.
— По-моему, это птеродактиль, — заявила Света, приставив палец к губе. — Только странный какой-то. Размах крыльев почти как у птеранодона, но тело крупнее — он и человека унести может. А для рамфоринха великоват, и хвоста нет… И шипы эти на голове непонятные — таких ни у кого не было…
— Вот Светочка у меня умница, все знает… — умилился Петр Иванович, гладя ее по голове. — Я тебя в Оксфорд учиться отдам, хочешь? Или в Кембридж. Сама, в общем, выберешь.
— Папа, отстань, — вырвалась Светлана. — Дядя Сережа, вы как думаете — это птеранодон или все-таки птеродактиль?
— Да фиг его знает… — выдал авторитетное мнение Сергей.
— А по-моему, это просто здоровая летучая мышь, — высказался Угрюмченко. — Руку мне сломала, гадина…
— Черт крылатый, — покосился на ящера Фабьев. — Я такой пакости никогда не видел… Морского змея видел однажды, а таких чертей с крыльями…
— Морской змей? — заинтересовался Грюнлау. — Вы и в самом деле видеть морской змей?
— Потом как-нибудь… — поморщился штурман. — Это давно было.
Матильда Афанасьевна смотрела на поверженного звероящера и сердито поджимала губы. Тоже — хищник нашелся! Не смог Гену с Валерой одолеть! Эх, а если бы он все-таки скушал ее драгоценного зятя… глаза тещи заволокло блаженным туманом. Какие-то десять минут назад чуть было не исполнилась ее самая заветная мечта…
— Что с ним делать-то будем, Петр Иваныч? — спросил Сергей.
— А за борт сбросим, да и дело с концом, — пожал плечами Колобков.
— Nein, nein, auf keinen Fall! — от волнения перешел на родной язык Грюнлау. — Wir sind nicht rechtskrдftig… то есть, я говорить, что мы не иметь право уничтожать такой бесценный животный! Музей естественный история Мюнхен взять его и выставить в самый большой витрин! А если он еще живой…
— То мы его оставим себе! — обрадовалась Оля, безуспешно стараясь высвободиться из материнской хватки и погладить дракончика.
— …если он еще живой, то мы сдать его в зоопарк Гагенбек! — заявил немец.
— Или в Московский… — задумался Колобков.
Перед его мысленным взором появился огромный павильон в лучшем зоопарке страны, длиннющая очередь перед ним и вывеска: «ЖИВОЙ ПТЕРОДАКТИЛЬ!!! Передан в дар нашему зоопарку П. И. Колобковым». А ниже скромненько так — реклама фирмы «Питерстрой».
