Елена Белова - Дураков здесь нет! Или приключения дракоши
— Нет.
— Слабость?
— Давно забыл, что это такое. Волшебные у тебя травки, зятек! И руки. Я уж не говорю про остальное.
Рик улыбается, и я на минутку забываю про папу и хлопоты. Любуюсь. Какая же у него все-таки улыбка волшебная. Сначала в глазах будто светится — искорками такими теплыми, потом словно проступает на лице — мягко так… эх, не могу объяснить. Но когда он улыбается, я каждый раз выпадаю из реальности. До сих пор.
— А со сном тоже проблем нет?
— Есть, — с удовольствием отвечает папа. — Сон такой крепкий, что жена добудиться не может! Здоров я! Как танк! Уже лет десять так себя не чувствовал, спасибо, Рикке. Ни одна швейцарская клиника с тобой не сравнится. Кстати, насчет нашего договора не передумал? Можно будет тебе еще пациентов подбросить? Из наших?
Рик молчит. Я тоже. Папа мой, он такой — умеет вернуть в реальность. И всех-то ему надо к делу пристроить.
— Не сюда, конечно, — уговаривает папа. — На тот необитаемый остров приглашу, никто ничего не узнает. А пользы с них будет много… Один вон даже авианосец достать может.
Папа неисправим. Вот зачем ему авианосец? Хотя… казалось, зачем ему стеклянный завод? И договор на «сельскохозяйственные гибриды»? А вот пригодились же!
— Так как?
— Не сейчас, — наконец отвечает Рикке. — Когда вернусь, отвечу.
— Вернусь? Откуда? Ты что, уезжаешь? А как же…
— На побережье.
Папа примолкает. Про побережье, куда постоянно выбрасывает всякие обломки и порой очень гадостные артефакты после Черных войн, он наслышан. Про опасность знает. Про то, что у магов вся жизнь сплошная мобилизация, в курсе. Но уговаривать Рика все бросить и смыться к нам на Землю, заколачивая деньги на крутых пациентах, не будет. Папа в людях разбирается и характер моего шамана прекрасно понимает. И даже уважает за твердость и абсолютное отсутствие жадности. И за «убеждения». Хорошо, мол, когда они у человека имеются, причем правильные.
Так что он только жмет несговорчивому зятю руку и хлопает по плечу — ничего, мол, езжай со спокойной душой, за твоими приглядим. Видно, придется будущему дарителю авианосцев подождать своего лечения на необитаемом острове.
— Ну что тогда… Удачи тебе, Рикке.
— Саша, а как оно вообще? Смотрю, ты совсем хозяюшкой стала.
Я поставила на стол кувшин с игревом — местным напитком.
— Спасибо.
— Это вообще-то был не совсем комплимент, — проговорила моя мама.
А то я не знаю. Искусство ездить по ушам — оно разное бывает. У мамули оно похоже на змейку. Симпатичную на вид, изящную — залюбуешься, но притом такую, которая влезет куда угодно и имеет приличный запас яда. Так что побережем ушки.
— Ничего. Вот попробуешь ужин — тогда и оценишь мою хозяйственность. И попробуй только не навешать комплиментов!
— Да я не сомневаюсь, что все будет вкусно. Просто… — Мама, прищурившись, передвинула тарелку со свернутыми салфетками. Я тут же передвинула ее обратно. Без обид, мам, но тут правила этикета другие. И магам нужны именно такие салфетки, а не обычные. По крайней мере сейчас.
Мамуля опять прищурилась. Ясно, сейчас что-то «хорошее» скажет.
— Что?
— Саш… скажи честно… тебе тут не скучно?
Что? Они что, сговорились? Скука? Какая скука может быть при моей жизни? Тут иногда дохнуть некогда. Дом, семья, дочка, универ, ученики… Но я не успела возмутиться. Что-то легонько прошелестело, и в комнате материализовалась моя свекровь. Со свертком под мышкой. Ну конечно. Подарок…
На этот раз тарелка все-таки разбилась. Не удержала я ее. Очень хотелось спросить: «Мама, вы охренели?», — но не при ребенке же. Ребенок завороженно рассматривал дикую штуковину, похоже, еще не зная, радоваться или хныкать. Можно понять дочуру: подарок ненаглядной свекровушки больше всего смахивал на рыбу — если вы представляете себе рыбу розовую и в шерсти. Лупоглазую такую. И вдобавок — она летала. Нет, серьезно, без дураков. Пучеглазый подарок завис над головой Маринки и только покачивался, шевеля то ли плавниками, то ли крыльями.
— Митта… это что за хре… фиг… ох, короче, это что?
Свекровь умиленно улыбалась, глядя на розового монстрика и онемевшую Маринку (достижение!).
— Это новая игрушка. Называется «попутчик». Куда бы ни пошел ребенок, игрушка полетит за ним, причем ее даже носить не надо. Ребенок не устает, всегда может поиграть, и вдобавок попутчик никогда не потеряется…
Лучше б потерялся.
— Его издалека видно, так что если ребенок куда-то… ну, скажем, отойдет, то родители мигом отыщут потерю.
Ага. Ну это еще ничего. Я первый раз посмотрела на новый подарок с чем-то, кроме: «Господи, кошмар-какой!» И даже жуткий розовый цвет тут на пользу. Такое я точно не пропущу, когда Маринка в очередной раз сделает ноги. Пожалуй, стоит сказать спасибо, а?
— …надо лишь сказать условную фразу. Или слово, — донесся до меня голос Митты.
Кажется, я что-то пропустила.
— Что?
— Я говорю, что вообще-то это еще и страшилка. Если дитя по какому-то недосмотру наткнется на медведа…
— На кого? — изумилась мама. — И впрямь, так мы и пустили дите к медведам.
— Ну хорошо, на бродячего пса. Если наткнется и скажет условную фразу, то игрушка сможет его напугать.
— Напугать? Вот это? — Судя по всему, папа тоже не поверил.
— А что за фраза такая? — поинтересовалась моя практичная мама. — Как бы ее случайно не назвать.
— Случайно вряд ли, — обнадежила свекровь. — Я думаю, что…
Что она там думала, мы так и не узнали. Ибо в следующую секунду в гостиную с почти накрытым столом ворвалась Маринка и сопровождающие ее лица. Точнее, лица, мордочки, крылья и плавники.
— Перестань! Перестань! Мама, скажи ему, пусть перестанет!
— Что слу… эй, а ну прекратите!
Куда там. В воздухе кувыркалось, мельтешило, рычало, шипело…
— Мрррррря!
— Хрррррр…
— Мама…
Среди подарков явно не наблюдалось «гармонии душ». Наоборот, песчанка, видно, считала себя единственным зверем, кто имеет право летать в этом доме. И просто бесилась оттого, что рядом замаячили еще чьи-то крылья. Как ни изворотлива была розовая лохматость, ей приходилось туго — у нее-то когтей не было.
— Мама, ну сделай что-нибудь! Ну скажи им!
Можно подумать, тут слова помогут. Я сдернула с окна штору (добилась своего песчаная зараза, второй раз шторы менять) и попробовала накинуть на охамевшего иннека…
— Мама! Перестаньте! На помощь! Брысь!
— Мама, я боюсь! — ни к селу ни к городу выдала кукла.
…И тут это случилось.
