Лев Гроссман - Король волшебников
Дело было не в отметке. Отметку мистер К. поставил хорошую, А с минусом, что делал не часто. Проблема заключалась… в чем, собственно? Джулия перечитала свое эссе и обнаружила, что совершенно его не помнит, но она ведь строчила в ударном темпе. Потом ее взгляд зацепился за то же самое, что и взгляд мистера К: за неправильную дату.
Сексуальная практика утопистов, жуть сплошная, подпадала под одну из статей федерального закона об изнасиловании. Статью эту приняли в 1878 году, а Джулия написала, что в 1881-м. Мистер К. нипочем бы этого не заметил — хотя он тот еще тип, Джулия не удивилась бы, узнав, что он сам нарушил пару таких статеек, — но Википедия допустила ту же ошибку, а он любил ловить учеников на излишнем доверии к Википедии. Проверил дату по другим источникам, начертил на полях большой красный крест и минус поставил. То, что такой ляпсус сделала именно Джулия, по-настоящему удивило его.
Джулия сама удивлялась, поскольку Википедией никогда в жизни не пользовалась. Во-первых, мистер К. каждый раз это проверял; во-вторых и в главных, Джулия, в отличие от многих своих одноклассников, любила точные факты. Перечитав эссе еще раз, она обнаружила еще две ошибки — всего две, но ей хватило и этого. В процессе работы Джулия всегда сохраняла черновики (маркировка исправлений в Ворде — чистое надувательство); обратившись к ним, чтобы узнать, в какой момент пропустила эти неточности, она обнаружила, что никаких черновиков нет. Один только чистовик.
Этот вроде бы мелкий и вполне объяснимый факт нажал на красную кнопку, и Джулия катапультировалась из своей уютной кабины.
Файл, как показывал ее ноутбук, был завершен в обеденное время, и это пугало ее. Джулия все четче осознавала, что помнит тот день в двух разных версиях. Одна была вполне себе реалистической, как у тех авторов, которым жизненные детали важнее занимательного сюжета. В этом варианте она пошла в библиотеку, куда позднее явился и Джеймс, пообедала и дописала свое эссе.
Другая версия была совершенно трехнутая. В ней Джулия, проведя обычный компьютерный поиск за библиотечным столом светлого дерева, наткнулась на странный шифр, отсылающий к подвальному книгохранилищу: в этой библиотеке подвала не было.
Словно во сне, она двинулась к матированному лифту, и что же? Под белой пластиковой кнопкой с надписью Цоколь обнаружилась точно такая же кнопка, обозначенная Подвал. Джулия нажала ее. Та зажглась, и Джулия стала спускаться, ожидая увидеть самый обычный подвал с железными стеллажами, гудящими дневными светильниками и трубами, из которых торчат красные лепестковые клапаны непонятного назначения.
На выходе, однако, ей открылось нечто совсем другое: солнечная терраса сельского особняка и зеленый сад. Ей объяснили, что это школа магов, что называется это место Брекбиллс и что ее тоже примут сюда, если она сдаст экзамен.
ГЛАВА 5
Первое пробуждение Квентина на борту «Мунтжака» могло сравниться разве что с первым брекбиллским утром. Его койка в узкой и длинной каюте помещалась напротив целого ряда окон, расположенных в паре ярдов выше ватерлинии. Все в каплях, они отражали блики освещенного солнцем моря, по которому с невероятной скоростью мчался корабль. Книжные полки, шкафы, комоды были с умом закреплены вдоль стен и под койкой — Квентину казалось, что он лежит внутри китайской головоломки.
Ступив на прохладный дощатый пол, он ощутил небольшую качку и легкий крен. Теперь он будто бы оказался в брюхе большого, но дружелюбного морского млекопитающего, любителя скоростного плавания. Квентин относился к меньшинству, не страдающему морской болезнью и раздражающему этим невезучее большинство.
Он достал одежду из миниатюрного стенного гардероба (то есть переборочного, выражаясь морским языком). Специальные доски-бортики не давали книгам сыпаться с полок во время шторма. Завтрак и посещение туалетной комнаты ничего особо хорошего не сулили, но все остальное представлялось Квентину верхом блаженства. Так хорошо он себя не чувствовал уже много месяцев, не сказать лет.
На палубе бездельничал он один. Команда «Мунтжака» была невелика для судна таких размеров: семь матросов и капитан. В данный момент все вахтенные прилежно сплеснивали концы, драили палубу и лазили вверх-вниз по канатам. Джулии не было видно. Адмирал Лакер и Бенедикт обсуждали некую навигационную тонкость с жаром, которого Квентин ни в ком из них раньше не замечал.
Квентин мог бы в случае надобности помочь им с погодой, но даже Джулия, владевшая погодной магией лучше его, вряд ли улучшила бы то, что имелось в наличии — ясное небо и свежий западный ветер. А не влезть ли ему на мачту?
Облюбовав себе третью, самую маленькую, Квентин потряс руками в целях разминки. Глупая мысль, пожалуй, но кому хоть раз в жизни не хотелось залезть на мачту парусника, идущего полным ходом? В кино это очень легко, а вот на деле… ни тебе перекладин, ни выступов. Квентин, поставив ногу на медную утку, поймал на себе взгляд рулевого. Да, гражданин, твой король лезет на мачту, не зная, как это делается. Смирись с этим.
Не так уж это оказалось и сложно. Там, где не было уток и реек, имелись ванты — лишь бы не дернуть за что не надо. Квентин ободрал себе пару костяшек и занозил большой палец. Мачта гудела; он чувствовал, как она, упираясь в трюм, принимает на себя напор ветра и совмещает его с напором воды под килем. Нет бы раньше сообразить, что тут наверху очень холодно: ты переходишь в другую климатическую зону, а то и прямо в нижние слои космоса.
Квентин не принял в расчет также и крен корабля, внизу почти незаметный. Чем выше забираешься, тем сильнее наклон. Квентин повторял про себя, что на самом деле никакой опасности нет и «Мунтжак» не перевернется… возможно.
На самом верху палуба ушла вбок — если он упадет, то в воду, во вздыбленный чан бутылочного стекла. Футах в пятидесяти от правого борта прокладывало след нечто крупногабаритное, молочно-серое и тупорылое. Хвост расположен горизонтально, значит, не кит — скорее всего, акула. Неопознанный объект вскоре ушел в глубину и скрылся из виду. На такой высоте начинаешь осознавать, как ты мал по сравнению со всем остальным.
Спускаться было проще. Ступив на палубу, Квентин решил пойти в другом направлении, то есть в трюм. Темный люк тут же отгородил его от шумов верхнего мира, а трап в три коротких марша привел на самое дно корабля.
Здесь было тепло. На сырую деревянную стенку напирал океан. Трюм, битком набитый припасами, большого интереса не представлял, и Квентин хотел уже вернуться к реальности (или к тому, что сходит за нее в Филлори), когда из тьмы перед ним возникла перевернутая мохнатая рожица.
