Путь на восток - Белл Том

Но это не все, что Кайсин в них рассмотрела. Было в его взгляде что-то еще. Что-то необъяснимое. Древнее спокойствие. Холодная уверенность. Обжигающее высокомерие. Бесконечная мудрость. Спящая ярость. Он был древен, как сам мир, но совсем не походил на старика, как Император.

Засмотревшись, Кайсин не сразу спохватилась и вспомнила все наставления, которые заучивала последние пару недель. Она сложила ладони перед собой, низко поклонилась, задыхаясь от волн его непомерной силы, и заговорила:

– Господин Шень Ен. – Кайсин злилась на себя за дрожащий голос, но, запинаясь, продолжила: – Я… рада приветствовать вас как моего будущего супруга и… молю духов, чтобы наш брак… принес процветание всей Империи и вашему дому. Да будут Прародители свидетелями, когда я принесу клятвы вечной верности вам и нашему браку.

Нефритовый маг стоял, поглаживая седоватую бородку. Ни один мускул на его окаменевшем лице не дрогнул, пока Кайсин произносила слова, что по традиции являлись началом церемонии бракосочетания. Он лишь едва заметно кивнул и протянул руки.

Кайсин с опаской покосилась на его кисти, сокрытые черными бархатными перчатками. Она робко коснулась его ладоней и поежилась. Руки Шень Ена обжигали льдом даже сквозь мягкую ткань, будто он был мраморной статуей или горным ключом. Кайсин обругала себя за то, что не смогла скрыть дрожи, и стиснула зубы, чтобы вытерпеть холод. Маг продолжал молча наблюдать за ней. Пришлось приложить все усилия, чтобы выдать самую искреннюю улыбку и посмотреть в его глаза.

Словно удовлетворившись зрелищем, Шень Ен тихо проговорил:

– Начнем.

– Да, мой господин, – подал голос Тейтамах, чем перепугал Кайсин.

На короткий миг она забыла, что вокруг них есть кто-то еще, кроме сводящего с ума холода. Она с надеждой посмотрела на отца, который стоял поодаль, но встретила лишь привычный отрешенный взгляд. Буря мыслей овладела Кайсин. Она чувствовала себя преданной и покинутой, но понимала, что отцу было так же больно, как и ей самой. Они оба – всего лишь заложники своего положения.

И долга.

Долга перед людьми, что собрались сейчас на площади. Перед теми, кто ждал спасительных дождей. Назад пути не было. Еще чуть-чуть – и она станет супругой древнего Мага, сила которого способна изменить судьбу целой империи.

Ей придется пройти этот путь до конца.

Когда заиграла торжественная музыка и ударили гонги, а толпа перед алтарем взорвалась радостными криками, Кайсин в последний раз вспомнила то, что оставляет позади.

Когда ее провели по платформе, она в последний раз вспомнила свою недолгую жизнь в клетке Синего дворца.

Когда высший жрец из Драконьего храма, главной святыни всего Лояна и Империи, зачитывал речь о святости брака и страшных карах для тех, кто посмеет нарушить данные у алтаря обеты, Кайсин в последний раз вспомнила Лю.

Юноша, который на одну ночь превратил ее жизнь в необычное приключение, навеки останется лишь блеклым отражением в разбитом зеркале. Она не сможет забыть его никогда. Ради него ей придется нести бремя брака с Нефритовым магом до самого конца жизни.

Ей придется сделать то, что требуется.

Теплая слезинка скатилась по остывшей щеке.

Последнее тепло этого мира ушло вместе с ней.

Впереди лишь морозящий мрак неизвестности.

Ей так отчаянно хотелось увидеть его! Всего один последний раз. С глупой надеждой ее взгляд устремился к заветной террасе на краю площади, и там, в свете бумажных фонарей, под сенью деревьев, она нашла его.

Лю!

Он стоял там, словно статуя, маленькая черточка на фоне ночи, похожий на призрак или наваждение. Он не шевелился, и она сама не смогла бы сделать ни шагу, если бы захотела. В это мгновение Кайсин была готова обругать его, не щадя и не жалея.

Зачем ты пришел? Зачем ты смотришь на это? Для чего тебе видеть миг гибели всей моей жизни? Неужели ты мало страдал? Неужели ты хочешь, чтобы страдала и я?

Ох, Лю…

– Да будет их брак вечен на земле и на небе! – проревел на всю площадь жрец.

Нехотя вынырнув из горьких переживаний, Кайсин похлопала глазами и попыталась прийти в себя.

– Супруг и супруга! – бородатый жрец в праздничных платьях и лентах всех цветов потряс над головой изогнутым в форме змеи посохом. – Преклоните колени перед взором Прародителей!

Кайсин без промедлений опустилась на узкий коврик под ногами и замерла, дожидаясь, пока сядет Шень Ен. Маг колебался. Он явно был из тех, кто не привык вставать на колени. На мгновение Кайсин подумала: что, если он откажется? Будет ли это значить конец церемонии и отмену брака?

Но он все же подчинился обычаю и сел рядом.

– О, великие Прародители! Пред ликом вашим я клянусь в верности и беру эту девушку в жены…

– …мужчину в мужья.

Они одновременно проговорили первые обеты, не сводя глаз с ночного неба.

– Обещаю почитать и хранить верность моей супруге…

– …моему супругу.

Ударил гонг, и жрец объявил:

– Встаньте же, и пусть муж покроет плечи супруги своей защитой!

Едва Кайсин поднялась, как услышала семенящий топот Тейтамаха. Евнух подбежал к Магу и вручил ему полотно нефритового цвета. Шень Ен аккуратно принял его и водрузил, как плащ, поверх плеч Кайсин. Ей не удалось даже мельком рассмотреть узор из блестящей обсидиановой нити, когда жрец заговорил вновь:

– Преклоните колени и поклонитесь земле, что дарует нам жизнь и пропитание!

Молодожены вновь опустились, положили ладони перед собой и одновременно повторили клятвы:

– Пред лоном Матери-Земли я обещаю беречь и защищать своего супруга в тяжелый год и разделять с ним радость и печаль отныне и до конца жизни!

Ударил гонг, и им вновь велели подняться.

– Пусть же супруга докажет, что навсегда покинула родной дом!

Кайсин, придерживая одной рукой тяжелый дар Нефритового мага, второй сняла с шеи синюю ленту с буревестником и застыла, осознав, что Шень Ен слишком высок.

– Мой господин, – смущенно опустив взгляд, сказала она, – позвольте мне принести вам свой дар?

Маг, не произнеся ни слова, коротко кивнул и наклонился. Их лица оказались совсем рядом. Кайсин опахнуло чрезмерной силой и острым ароматом такки. Его кожа была белой, почти бледной, с редкими, но глубокими морщинами, а глаза оказались взаправду черными, почти не отличимыми от зрачков. Кайсин пришлось задержать дыхание и встать на цыпочки, чтобы дотянуться и набросить ленту на шею Шень Ена, отчего едва не забыла поклониться, когда закончила.

– Спасибо, господин.

– Преклоните колени в третий раз, – вновь прокричал жрец, – чтобы принести последние клятвы!

Они опустились, теперь уже лицами друг к другу, и по очереди повторили давно заученные слова. Слова, что считались магическими, ведь, произнесенные пред лицом Небес и Земли, обретали силу и навеки связывали жизни. Но Кайсин почти не слушала, что говорит Шень Ен. Она чувствовала, что, стоит ей сказать то, что собиралась, и она перестанет быть собой.

Она не могла дать последнюю клятву Нефритовому магу.

Стоит это сделать, и мир, ее мир, тот, в котором она выросла, в котором познакомилась с Лю и познала первое и самое яркое чувство, – навеки исчезнет.

Кайсин снова посмотрела на Лю, который так и стоял на краю террасы все это время не шелохнувшись. И тогда она принесла другие обеты.

Не нарочно, но по наитию Кайсин коснулась дремавшей внутри силы и представила, что на месте Шень Ена стоит Лю. Он перенесся к алтарю, занял место супруга, и она смогла рассмотреть его получше. Юноша был в той самой пыльной и потрепанной жилетке, со взлохмаченными волосами и вечно улыбчивым лицом. Рана на его груди еще не зажила, но он все равно пришел сюда, чтобы разделить с ней последнюю ночь ее свободы.

Она почти не знала его, но с легкостью обещала свое сердце ему.

– …мое сердце принадлежит тебе.

Без сомнений даровала свою жизнь ему.

– …моя жизнь теперь твоя.

Не боясь ошибиться, связывала свою судьбу с его судьбой.