Колыбельная для вампиров 4 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

Примечательно, что четыре самых крупных государства на Арее тоже назывались Весна, Лето, Осень и Зима. Ну и где-то между ними располагались их многочисленные доминионы или так называемые вольные государства, где у власти стояла буржуазия, а не короли времён года. Ник не очень об этом распространялся, но насколько я поняла, жители этих четырёх основных государств никогда не изменяли наследственной монархии и там до последнего правили короли. Причём по некоторым признакам такую монархию можно было отнести к ноократии. Это когда у руля власти стоят выдающиеся авантюристы, как правило, с учёной степенью. Кстати, Реази тому пример.

В общем, отец и Штейн много расспрашивали Старейшего о политическом устройстве четырёх королевств, но я слушала вполуха, ожидая, когда он перейдёт к главному и расскажет о себе и обо мне. И дождалась.

Отец Реази оказался королём Лета, а он сам, соответственно, его наследником, о чём он и поведал нам с самого начала, представившись, как райделин Восточного гана и полноправный наследник по мужской линии. Как и ожидалось, при королевском дворе не по-детски дрались за власть. Тем более что по некоторым признакам я поняла, что эреи были жестоким народом и убийство для них было в порядке вещей.

Интрига (чьи последствия нашли отражение и в наше время) возникла из-за того, что у знатных семей на Арее наследование шло по женской и мужской линии. Ник, когда подошёл к рассказу об этом, сразу же помрачнел. В общем, его сестра Риза, которая была старше его на пять лет, приходилась ему сводной сестрой, точней, единокровной. У них был один отец и разные матери. Матерью Ника была, если ничего не путаю, райтаэль Нида Роя Клиу, сентано Розового Лотоса, дома Вечной Осени. Кстати, его отца звали Рай-ин-Рай Восточного Гана рай Таятан Реази Вистанио таноэль Радужной короны из дома Вечного Лета. Единственно, что я запомнила из объяснений Ника, так это то, что рай и райта соответственно король и королева, а райделин и райдиэль это принц и принцесса.

Трагедия крылась в том, что матерью Ризы была куртизанка или, как Ник её назвал, официальная любовница. Очевидно, существовали ещё и не официальные. Главное отличие этих дам полусвета заключалось в том, что они были не менее породисты, чем их клиенты. Между прочим, название «официальная любовница» можно рассматривать как титул, ведь он передавался лишь по наследству, от матери к дочери. Когда я спросила Ника чем занимался сын такой матери, то он эдак удивлённо посмотрел на меня и заявил, что тот наследовал своему отцу. В общем, для женщин не было справедливости и в том мире. Мальчика, рождённого от официальной любовницы, сразу же забирали в семью отца и тот давал ему своё имя, а девочка оставалась у матери и её воспитывали как будущую куртизанку.

Но Ризе повезло, король Лета из-за каких-то своих политических игр не стал дожидаться наследницы от жены и решил дать титул принцессы своей незаконнорожденной дочери. Нужно было видеть с какой яростью Ник рассказывал о ней, хотя нужно отдать ему должное: он пытался быть объективным. Вот только ему это плохо давалось.

Реази ненавидел мою мать. Ненавидел так сильно, что я поневоле задумалась, а не перенёс ли он свою ненависть и на меня? А ещё он сказал, что я ублюдок, поскольку Риза была не замужем. Никто не знал, что она беременна мной. Ник сказал, что после рождения меня забрали бы у неё и продали бы рабство. Дичь какая-то! У эреев в качестве наказания в рабство продавали не самих виновников, а их близких. Конечно, если они у них были.

После рассказа Реази мне отчего-то вспомнилась привидение, которое недавно посетило меня, и я спросила его, какого цвета были глаза у моей матери. Оказалось, что синие, как и у той, что плакала, стоя у моей кровати.

Мамочка, как ты могла оставить меня тем подонкам, если я была тебе не безразлична? Как могла ты спокойно есть, спокойно спать, спокойно ходить по земле? Как могла ты жить, зная, что над твоей дочерью ежечасно издеваются и подвергают её немыслимым унижениям?

Mon dieu! Как же холодно и душно!.. Будь ты проклята, бездушная стерва! Похоже, ты повсюду сеяла лишь горе и разрушение. Надеюсь, тебе воздали по заслугам и теперь ты горишь в аду!

Впрочем… я уставилась на Ника. Почему-то в раннем детстве я помню его, а вот ту, что он зовёт Ризой, я отчего-то не помню. К чему бы это? Говоришь, продали бы в рабство? Так меня и продали, и это была не мать!

Слово не воробей — вылетит, не поймаешь

Как только речь зашла об Эльжбете, его бывшей жене, Палевский сразу же замкнулся в себе. Получив разрешение, он курил прямо за столом. Сидел он с таким видом, будто ему совсем не интересен рассказ Старейшего, но Рени слишком хорошо его знала, чтобы поверить его напускному равнодушию. Видимые лишь ей признаки говорили, что муж болезненно переживает воспоминания о прошлом. У неё было лишь одно объяснение этому, и оттого её сердце обливалось кровью.

Тем не менее он внимательно слушал, пока гость не перешёл к главному — к тайне рождения его самого.

Прежде чем рассказать об этом, Ник посмотрел на хозяина дома, а затем потянулся к бокалу с минеральной водой.

— Кое-что для меня до сих пор осталось загадкой. Михаэль, скажи, кроме той, последней нашей встречи на базе, ты что-нибудь помнишь?

— Ты это о чём? — не сразу отозвался Палевский.

— Понятно. Тогда скажи, что ты помнишь о своём детстве?

— Как и все остальные, я не помню о нём ровным счётом ничего… — Палевский наморщил лоб. — Матка боска! — воскликнул он. — А ведь я действительно его помню!

— Хорошо! А тебя ничего не удивляет в том, маленьком Михаэле?

На лице Палевского промелькнуло растерянное выражение.

— Что ты хочешь этим сказать? — проговорил он неуверенным тоном.

— То самое, что ты подумал. Разве твои родители были вампирами?

— Нет, но…

— Никаких «но»! Так называемые вампирские признаки у тебя были с самого раннего детства. И какой отсюда вывод?

— Дьявол! Ты же сказал, что капсул было только две… и мы с Мари не брат и сестра!

— Можешь не переживать, тебе не грозит Эдипов комплекс. На самом деле ты прибыл в новый мир у меня под когтями, — Ник ухмыльнулся, видя, что Палевский невольно скривился. — Несколько негигиенично, зато ты получил шанс на вторую жизнь.

— Хочешь сказать, что я…

— Да. Стража в срочном порядке приволокла меня в засекреченный исследовательский центр, где меня ждали отец с мамой. Риза уже лежала в хронокапсуле. Я знал, что происходит, поэтому категорически отказывался следовать её примеру. Когда раю Таятану надоело меня уговаривать, отец никогда не отличался особым терпением, он схватил меня за шкирку и насильно запихнул в хронокапсулу. Конечно, я отбивался как мог, хотя в нормальное время за это можно было лишиться головы, но тогда мне было плевать на все дворцовые правила и законы, я хотел умереть вместе со своей семьёй.

Во время первой остановки хронокапсулы я обнаружил, что под когтями у меня осталась кровь и кусочки кожи отца. И хотя в то время я был профаном в медицине, мне хватило ума сохранить их в биостимуляторе. Сохранил просто так, как память об отце, о большем я тогда не думал. И всё же, уверен, именно тогда у меня возник интерес к генетике. Клонирование на Арее было запрещено, причём запрещено под страхом смерти. Чтобы не было соблазна лезть туда, куда не нужно, нам ставили специальный психоблок. Вот только было больше некому наказывать меня за крамольные мысли. Понемногу я расшатал психоблок и когда он ослаб, уничтожил его окончательно. Потом уже, когда набил руку в генной инженерии, я испробовал себя в области клонирования.

— В нашем случае клонирование не даёт исходного образца, — возразил Палевский.

— Да, я знаю, — кивнул Ник. — Дело в симбионтах. Думаю, мне очень повезло. Симбионтов, сохранившихся в крови отца, хватило ровно на один экземпляр. Всех остальных клонов пришлось уничтожить.

— Боже мой! — с жалостью воскликнула Рени, но Ник покачал головой.