Ян Сигел - Честь чародея
Я поместила в этот дом своего узника, которого я пленила у границ Подземного Мира. В отличие от дома на острове в Рокби есть подходящее место — чердак, дверь которого запирается на тяжелые засовы и замки. Я приковала его цепями, заперла замки и наложила на них заклятие. Моя магия удержит его гораздо лучше, чем решетки. Он никогда не разговаривает со мной, но часто я слышу доносящееся с чердака рычание, полное бессильной ярости. Но скоро, очень скоро к нему придут кошмары, он завоет, как зверь в темноте, и вот тогда я навешу его. Я буду смотреть, как он унижается, как скулит, взывая к моему милосердию, как называет меня матерью. Пока что я не решила, каким именно будет мое наказание, но знаю точно — оно будет сладостно растянутым, медленным, и он еще предложит мне свою душу, которой у него нет, но о которой он мечтает, в обмен на минутное облегчение мук.
Я люблю свою коллекцию: живые реликвии, собранные мной, — девушка, которая насмехалась надо мной, глаза шпиона, мой узник. Когда–нибудь к ним присоединится и она, та, которая обманула и предала меня, которая заставила мою кровь восстать против меня! Теперь мы с ней находимся в одном мире, в одном Времени. Где–то в этом мире она живет и дышит, засыпает и просыпается, веря, что я мертва. Я назвала ее Моркадис, мою сестру–ведьму, мою ученицу, мою надежду. Я видела в ней мою Морган, хотела, чтобы она стала ею душой и телом. Но Моркадис не поддалась воздействию магии Дерева и ушла, а когда я и Сисселоур попытались догнать ее, навела на нас магический огонь. Мы горели в адском пламени! Сисселоур сгорела сразу; я же была более мощной колдуньей и, чудом вырвавшись из магического пламени, упала в холодные воды реки. Из этой реки я вышла уже перерожденной. Я вернулась сюда одна, чтобы бросить вызов Эзмордису, подчинить себе людей. Но сначала я отомщу Моркадис…
Собираясь утром на работу, Ферн заметила клочок бумаги, торчавший из–под входной двери. Девушка подняла его и принялась разглядывать. Лист бледно–коричневого цвета был сильно обтрепан по краям, и, судя по шрифту на обратной стороне бумаги, его выдрали из какой–то книги. Записка была написана отвратительным почерком, со множеством зеленых клякс и ошибок: «Каралева предет навестить Вас в полначь. Она шлет Вам паклон». Подписи не было, но Ферн и так поняла, от кого это, ведь Скулдундер не мог грамотно написать даже свое имя. Она аккуратно сложила письмо, засунула его в карман пиджака и направилась в офис. Ферн Обещала Уиллу держать его в курсе событий, но она была так занята на работе, что времени на личные звонки не оставалось, к тому же о предстоящей встрече с Лукасом ей не хотелось никому говорить. Она и сама не знала почему, но мысль об этой встрече раздражала ее и вызывала чувство неловкости Раздражение объяснялось тем, что она считала предстоящий разговор пустой тратой времени, и ее и его, и верила, что ничем не сможет помочь молодому человеку, а неловкость возникала от необходимости обсуждать деликатные вещи с незнакомым человеком. Но отказать ему Ферн не могла. Она была очень хорошо воспитана.
— Как вы узнаете меня? — спросила она. — Гвоздичка в петличке? Свернутая газета в руках?
— Не сомневайтесь, я узнаю вас, — сказал он.
Уверенность, с которой он это заявил, настораживала. Не первый раз в жизни Ферн пожалела о своем хорошем воспитании.
Они встретились в баре около шести. Ферн пришла чуть раньше, заняв столик и прихватив еще один стул. Она знала, что позже в баре будет многолюдно и с местами возникнут проблемы. Как всегда, когда приходилось кого–то ждать, Ферн принялась разглядывать входящих молодых людей, надеясь угадать, кто из них Лукас Валгрим. Один парень минуты две стоял у входа, озираясь и обшаривая взглядом столики. Ферн было решила, что это он, и чуть не махнула ему рукой, но в последний момент засомневалась. Розовощекий юнец имел тот самодовольный и непринужденный вид, который молодежь часто напускает на себя, имея за пазухой увесистый бумажник. С голосом по телефону внешность юноши совершенно не вязалась. И когда он целенаправленно двинулся к блондинке, сидевшей за барной стойкой, Ферн утратила к нему интерес и принялась помешивать свой кофе.
Лукас опоздал всего на пять минут, но для Ферн время тянулось мучительно долго. Ей казалось, что, прежде чем подойти к ее столику, Лукас задержится у входа, осмотрит посетительниц, попытается узнать ее, но от дверей он твердым шагом направился прямо к ней и без колебаний и приглашения уселся на стул, застав ее врасплох.
— Мисс Кэйпел? Добрый вечер. Я Лукас Валгрим.
Лицо Лукаса показалось ей странным. Оно было по–своему привлекательно, но взгляд таил некую опасность, даже тщательно скрываемую жестокость. Это был взгляд человека, привыкшего скрывать мысли и подавлять эмоции. У него были удивительные глаза, светло–серые, будто серебряные. Ферн никогда не нравились светлые глаза. Недостаток пигмента, как говорил ей школьный учитель. Недостаток цвета, недостаток теплоты, недостаток душевности.
— Как вы узнали меня? — спросила она.
— Я видел вас прежде.
Ферн была той самой девушкой из города, которую он видел во сне. Но в ней не было той прелести и беззащитности, которые привлекли его в создании из сна. Перед ним сидела обыкновенная девушка, таких часто можно встретить в Лондоне: женственная, уверенная в себе, изящная, слегка надменная.
— Где? — спросила она, и он не знал, что ответить. Он не мог сказать этой незнакомой, казавшейся холодной девушке, что видел ее во сне. Очень кстати подошла официантка, и Лукас заказал кофе и виски для себя, а для Ферн, по ее просьбе, джин с тоником. И тут же сменил тему разговора, не давая ей возможности повторить вопрос:
— Огромное спасибо, что согласились прийти. Знаю, что вы заняты, поэтому постараюсь покороче. Если бы я только мог рассказать вам о моей сестре!
— И что тогда? — Ферн понимала, что Лукас намеренно уклонился от ее вопроса, и почувствовала раздражение.
— Я не знаю… Мне кажется, вы сможете помочь. В любом случае мне остается лишь положиться на свою интуицию.
— Слушайте, я не думаю, что смогу помочь. Вам нужна психологическая помощь…
— Нет. Мне нужен кто–то, кто оказывался в подобной ситуации, кто уходил так же далеко, как Дана. Неужели вы не можете хотя бы поговорить со мной?
— Ну хорошо, — сдалась Ферн. — Расскажите, что случилось с вашей сестрой.
— Мы отмечали Новый год в доме нашего отца. Меня не было в комнате в тот момент, когда это произошло, но мне сказали, что Дана упала и ударилась головой. Удар был несильным, врачи сказали, что при таком ударе даже сотрясения мозга не бывает Когда Дану увозили в больницу, я думал, что потеря сознания вызвана злоупотреблением алкоголя, а может, и наркотиками. У нее были проблемы и с тем, и с другим. Но анализ крови показал, что наркотики она не принимала, а выпила хотя и много, но не чрезмерно. И все же до сих пор она не очнулась. Врачи не понимают, в чем дело. Они что–то объясняют, твердят о неадекватной реакции, сыплют научными терминами, но видно, что они в растерянности. С тех пор Дана даже ни разу не пошевелилась. Ее сердце бьется так медленно, будто она вот–вот умрет. Я слышал, что с вами произошло нечто подобное
— В общем, да, — призналась Ферн. — Я была очень пьяна. У меня вдруг потемнело в глазах, и я упала. Через неделю или чуть позже я очнулась. И это все. Больше мне нечего рассказать вам.
Лукас слушал ее, уставившись на зажигалку Ферн обратила внимание, что глаза его казались светлее из–за темных кругов под ними.
— Нет, это не то, что я хотел услышать, — вздохнул он. — Расскажите, что вы чувствовали, куда ушли, когда находились в коме?
Лукас с интересом отметил, что она стала словно на полтона холоднее.
— Ответьте на мой вопрос, — сказала Ферн.
— На какой? — деланно удивился Лукас.
— Тот, от которого вы увильнули.
Лукас задумался.
— Я не ответил вам, потому что знаю, что вы не поверите мне. Я видел вас во сне. Дважды. Ничего любовного, не подумайте. Второй раз вы были на больничной койке и как раз приходили в сознание. Я видел вас несколько секунд, но очень хорошо запомнил. Картинка была очень яркая, совсем не похожая на сон. Вы выглядели… очень реалистично. Гораздо реалистичнее, чем сейчас, — ляпнул Лукас, слишком поздно сообразив, что его слова могут задеть ее. Но она лишь стала еще отчужденнее.
— И часто вас посещают такие сны? Сны, которые остаются с вами в реальности? — осведомилась Ферн.
— Редко. А вы что–нибудь чувствовали, когда находились в коме? Видели что–нибудь?
— Нет.
Подошла официантка с напитками, сгладив минутную неловкость.
— Вы сказали, что я снилась вам дважды. Что вы видели в первый раз? — спросила Ферн, когда официантка ушла.
— Что–то непонятное. Я видел город, старый город, похожий на Эфес в Турции, только неразрушенный. И девушку, которая просила меня о помощи. Вдруг потемнело, все изменилось вокруг. Изменилось и лицо девушки, она превратилась в вас. Она была моложе, чем вы, я бы дал ей лет четырнадцать–пятнадцать. Но, без сомнения, это было ваше лицо! Так странно…
