Ариса Вайа - Лепрозорий (СИ)
— Ты Люцифера, — всхлипнула она, виновато опустив голову. Опять. Снова не разобралась и накричала на всех. Как же было стыдно. Как обидно и горько.
— Я рада, что ты жива, моя таракань.
Ева снова вздрогнула. Нет, она что-то напутала, она видит не ту реальность. Но под пальцами было бархатное платье, шнурки кожаного корсета на тонкой талии. Под щекой билось сердце Люции. И паучонок вдруг поняла, что это не последний день ее любимой фурии. Она будет жить, она будет с ней. Всегда.
— Ты хотела руки, способные изменить Лепрозорий. И ты их получила, — зашептала она, прижавшись к Люции всем телом. Родная. Теплая. Любимая.
— Но они так болят, — прошептала в ответ императрица, обнимая паучонка.
#43. Все, что выпало, надо успеть проиграть
Бездушный зимний ветер залетал в распахнутые окна и гулял по коридорам, напевая заунывные песни. Раун кутался в плащ и медленно брел на встречу с императрицей. Она вызвала его из госпиталя, но ничего не уточнила. Обязан прийти. И все. Назначила день, час, но даже причины не указала.
У ворот церемониального зала стояли охотницы, Раун было протянул им приглашение, но они отмахнулись – о его визите предупреждены, и разрешили пройти внутрь.
- Ваше Императорское Величество, позвольте войти? – окликнул он, просовывая голову в помещение.
- Да, заходи!
Трон был пуст. Всюду сновали ангелы и охотницы, переносили бумаги и снимали со стен кошачьи шкуры. Раун не сразу заметил императрицу.
Она стояла у одной из колонн и обсуждала с рабочим кошачью фреску, что вырисовывалась при отколупывании верхнего слоя побелки и красок. Но вместе с тем это была не императрица. Не та императрица.
В первую очередь бросалось в глаза отсутствие платья и корсета из кошачьей шкуры. Четырехкрылая была в каштановых штанах и сапогах; белой рубашке, прихваченной высоким поясом на талии и стальными наручами. Длинные светлые волосы были туго затянуты в хвост. Императорскую особу в ней выдавала лишь диадема, легко обнимающая лоб, и крылья.
- Раун, подпишешь? – Изабель мягкой кошачьей походкой подошла к ворону и, ухватив за локоть, повела за собой туда, где народу было поменьше.
- Что это? – он осторожно принял из ее рук бумаги, пробежался глазами по диагонали, но ничего не понял.
- Назначение на должность моего советника, - спокойно отозвалась она.
- Подпишу, но я ведь секретарь, какой вес имеет моя подпись? – непонимающе отозвался ворон и поднял глаза на императрицу. – Ваше Величество, - торопливо добавил и покорно опустил глаза.
- Ты не понял. Я хочу, чтобы моим советником был ты. Мне порекомендовали тебя как человека, верного одной лишь империи, - она улыбнулась. Усмехнулась даже. Незнакомый огонек блеснул в ее глазах. В голове ворона отчего-то вспыхнули слова умершей Люциферы – «кто победил, тот и добро».
- Я… - Раун тряхнул головой, отгоняя призраки прошлого. – Я не ожидал признания моих талантов, Ваше Величество, - поклонился он Изабель в пояс. – Я не подведу.
- Я рада, Раун, - кивнула она и, развернувшись, двинулась к выходу. – Заканчивайте без меня, - кивнула одной из охотниц и практически выскочила в коридор, как ворон бросился следом.
- Простите! Могу я задать вам вопрос? – окликнул он ее, ускоряя шаг.
Она обернулась, махнула рукой, предлагая ему догонять, и пошла чуть медленнее.
- Вы – Люцифера? – каркнул он раньше, чем успел понять, какой вопрос его волновал. И в то же мгновение побледнел от ужаса.
Она остановилась, смерила его задумчивым взглядом и даже фыркнула.
- Как ты себе это представляешь, Раун? Это невозможно. В мире нет силы, способной менять души людей. Не говори глупостей, иначе я решу, что рекомендация была ошибочной, - с лукавым прищуром ответила она и, кивнув на бумаги, продолжила. – Завтра принеси в мой кабинет с подписью. Тогда и начнем все с начала.
Она ушла, а он остался стоять в пустом коридоре. Хотел было сказать ей, что ничего не понимает, но отложил все мысли на потом. Сейчас в его голове была одна лишь каша. И, пожалуй, счастье. Он наконец-то будет полезен. Будет нужен.
***
- Я не помешаю? – императрица отворила дверь в покои ястреба и осторожно вошла.
- Нет, я уже почти закончил, - Лион укладывал на кровати вещи в дорожный мешок и только полуобернулся, чтобы поприветствовать гостью.
Она мягкой поступью, позаимствованной у принцессы кошек, подошла к шкафу и безынтересно в него заглянула.
- Смотрю, ты все вещи собрал, - протянула она.
- Оружие отдал в мастерские еще до назначения Алисы, одежда моя ей точно не по фигуре. А все остальное – так, мелочи, месяц продержусь, там буду смотреть по ситуации, - Лион свернул запасную рубашку и аккуратно сложил в походный мешок.
Императрица понимающе кивнула.
- Я хотел поговорить с тобой.
- Да? – она бегло осмотрела сложенные на кровати вещи и личное оружие – ножи, пегасий хлыст.
- Надеюсь, ты оставишь Алису на посту генерала, - Лион полуобернулся к императрице, та отрешенно кивнула в ответ, и он продолжил. – Скажи ей, кто ты есть на самом деле. За своей Люциферой она готова идти куда угодно. Ради тебя она пожертвует всем. Для тебя и твоей империи – она лучший генерал, которого можно вообразить.
- Алиса знает, - Люция искоса глянула на ястреба и даже улыбнулась уголком губ.
Лион удовлетворенно выдохнул. Ну хотя бы мечта ящерицы станет реальностью. Как и стремления его секретаря, Рауна. Ворон всю жизнь стремился быть полезным для империи. Человек на троне для него значит мало, и тем лучше – он сможет здраво мыслить, не цепляясь за собственные слабости. Было отличным решением посоветовать именно его Люцифере.
Императрица медленно подошла к распахнутой двери в уборную и положила руку на ручку.
- Стой-стой! – запоздало окликнул ее Лион, но не успел.
Дверь медленно закрылась, тряхнув криво повешенными крыльями Люциферы.
- Что это? – голос императрицы дрогнул, она осторожно, будто боясь спугнуть непрошенное видение, провела рукой по бело-бурым перьям, набравшимся пыли и влаги коридоров.
Лион молчал, бережно укладывая вещи. Руки должны были быть хоть чем-то заняты.
- Ты хранил их? – тихо прошептала она, сжимая в кулаке маховые перья. – Зачем? Лион? – она обернулась и вопрошающе посмотрела на ястреба.
- Ты не хочешь знать! – процедил он сквозь зубы и отвернулся. Чувствовал себя пристыженным ребенком.
- Я хочу знать, почему, когда я отрубаю крылья, их приносят тебе, а ты хранишь их, как зеницу ока, - она с прищуром глянула на него. – Я хочу знать, почему меня оставили в живых, когда убить можно было очень и очень легко. Я хочу знать.
