Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА
Не готов был к дружеской болтовне, к тому, чтобы переступить через разочарование и как ни в чем не бывало вернуться к прежней легкости общения. Сторониться меня будет, пока не перегорит или не встретит такую, чтоб все мысли на себя переключила. Эх, как все сложно-то!
Кстати, я разве про кого-то конкретного сказала? Это ж был свободный поток сознания! Всегда с друзьями чушь сначала несу, а потом удивляюсь: «Упс, чего наговорила-то?» И вообще, чего это Ледников на меня так смотрит, будто уже не дырки сверлит, а поджечь хочет? И Конрад так хитренько ухмыляется.
Пока гадала, чего это они, а заодно список входящих на мобильнике проверяла, вампир из комнаты куда-то слинял. Ледников пересел ко мне на диван и откашлялся (все-таки на крыше подстыть умудрился, и когда успел, если по большей части на мне валялся?). А потом, чуть ли не робко, уточнил, запинаясь, недовольно морщась от сознания собственной неловкости и необходимости выставлять чувства напоказ без стопроцентного подтверждения:
— Гелена, Геля, ты сейчас говорила очень точно… Со мной именно так все и происходило… происходит. Твои слова позволили верить… могу ли я считать их подтверждением истинных чувств? Браслеты — благословение фениксов — по ошибке не возникают, но все же…
Я пожала плечами, вздохнула, подумала, каким пустым был бы этот мир, если б часом раньше я взлетела, а он рухнул вниз и не поднялся, припомнила его мрачную ревность, теплые руки, обнимающие ночью, ехидные комментарии, заботу и ответила:
— Никакой ошибки нет.
— Хорошо. — Горячие губы коснулись моей шеи, где-то рядом с ухом, волосы пощекотали кожу, и последовала инструкция: — Тогда следует узаконить наше решение по законам твоей страны.
— А? — От теплых рук и горячих губ почему-то немного кружилась голова, и смысл слов доходил не сразу.
— Ты станешь моей женой? — В голосе кайста послышался привычный оттенок раздражения. Похоже, он подумал, что я над ним чуть-чуть издеваюсь, а не просто не могу сразу собраться с мыслями. — Или вы желаете официального предложения руки и сердца, с коленопреклонением?
— Это выглядело бы романтично, — согласилась я, секунду-другую наслаждалась гримасой кайста, потом легонько укусила его за ухо и закончила: — Но как-то несуразно после всего, что между нами уже было. Крыши, растоптанная косметика, взорванная техника, общая постель, разбитые коленки…
— Твой ответ «да»? — сварливо справился ЛСД и почесал укушенное ухо.
— И мама с сестрой в покое оставят, — продолжила мстительно рассуждать я, перечисляя плюсы предполагаемого брака.
Саргейден заскрежетал зубами под мой смешок и мигом заткнулся под краткую констатацию:
— Да.
Черные глаза в полутемной гостиной, где горело лишь угловое бра, засияли светом тысячи звезд, кайст начал медленно наклоняться с явным намерением закрепить согласие поцелуем. Как раз этот момент выбрал Конрад, чтобы вернуться в гостиную, и провозгласил, нагло подражая Ледникову с его «аплодисментами-эпитафией микроволновке»:
— Рад за вас. С главным разобрались. Теперь надо решить проблему попроще.
Хотя когтями вампир не стучал — у Конрада руки были вполне ухоженными, с нормальным мужским маникюром, без экстремальной расцветки.
— Какую проблему? — удивилась я, перебирая возможные темы. Ледников, очень недовольный тем, как нас прервали в процессе закрепления договоренности, лишь возмущенно засопел.
— Почему Громов хотел тебя убить во «имя всеобщего блага и спасения мира»? — озвучил повестку ночи вампир, цитируя мой рассказ о маньяке-руководителе «Перекрестка».
— Был сумасшедшим? — выдвинула я самое логичное предположение. — Псих с навязчивой идеей? Нервная система не справилась с грузом ответственности и массой знаний, несовместимых со стандартными физическими законами Земли? Не?
— Он что-то говорил о пророчестве Настасьи, — хмуро припомнил ЛСД, покусывая нижнюю губу.
— Надо узнать точнее, — враз стал собранным и сосредоточенным Конрад, прохаживаясь по комнате. — Пророчество — это серьезно.
— Особенно если в него поверил психопат, — вставила я свои пять копеек.
— Я попробую разговорить аналитика Демидова. К Феликсу должны стекаться на обработку все данные по привратникам, в том числе и по предсказаниям Кольцовой, — решился куратор. — Завтра.
— А позвонить Кольцову и попросить встретиться с его сестрой без посредников нельзя? Вон у нас еще золотая коробка осталась, можно крышку от нее барыге загнать за услугу, чтобы не пилить ванну, — внесла и я свое предложение. — Визитка с телефоном даже у меня где-то валяется.
— Сделаем. Завтра с утра и то и другое, — согласился с планами Конрад и продолжил о гадостях на ночь: — Еще одно. Кайст, каких неприятностей стоит ждать, когда найдут труп Громова?
— Не найдут, — с сумрачным удовольствием пообещал Ледников, продемонстрировав нам серебристый, враз удлинившийся маникюр.
Если б он еще и облизнулся, я бы, пожалуй, вздрогнула, строя удивительно кровожадные, с каннибальским уклоном предположения касательно того, почему не найдут. Пока богатое воображение не запугало хозяйку окончательно, пришлось пригрозить ему просмотром тупого сериала и задать вопрос по существу:
— Я чего-то не знаю? Почему не найдут-то?
Припоминая убийцу, грохнувшегося на крышу парковки, если рассуждать здраво, выходило, что обнаружение тела — лишь вопрос времени. Даже если никто из строителей не придет утром и не удосужится глянуть с верхотуры вниз, рано или поздно труп начнет попахивать. Громов точно не святой, чтоб с ходу мумифицироваться и заблагоухать ладаном и миррой. Вот насчет опознания еще бабушка надвое сказала. Найдут-то его в другом городе, не там, где штаб-квартира «Перекрестка». Опознают, нет ли, сложно сказать, может, даже висяком останется, если у безумца особых примет и очень настойчивых родственников в анамнезе нет.
— Тело сожжено, — суховато объяснил ЛСД, разрешая все вопросы разом.
— И когда успел? Чем? Керосином обливал? Тогда там пожар? — забросала я куратора-жениха вопросами, больше от нервов, чем от интереса.
Хотя интерес был, и был он один: надежно ли все сделано, не осталось ли следов, из-за которых мне придется не замуж выходить, а передачи в тюрьму или в психушку носить. Это уж что и как ЛСД следователям расскажет. Ну если в психушку, то там у нас все схвачено, Василек поможет!
— Огонь феникса. Ненависти хватило, чтобы управиться за минуту. Зажег, когда умываться уходил. Только пепел остался, к утру развеется. Семьи у Громова нет, в «Перекрестке», как и любого другого, несколько дней искать не будут, даже если мобильник не ответит. Дела разные случаются, Громов, бывало и на больший срок пропадал, — ответил Саргейден и мстительно улыбнулся. — Кто мог бы определить, что его нет нигде, и поднять тревогу: я, Герасимов, Ковальская, — промолчим.
