Надежда Кархалёва - Альдана Последняя королева эпохи
— Зато, наверное, почти каждый день его запомнился, — подсказала Дашка.
— Он любил меня больше, чем родные родители, — в глазах Айрис поплыла безмятежность, подарок воспоминаний.
— Айрис, — Дашке вдруг подумалось, она решила сказать: — Целое поселение знало о том, что ты из риксов, и относилось к тебе далеко не враждебно. Почему ты полагаешь, что этого больше не встретишь?
— Ты бросила называть меня на «вы», — заметила женщина.
— Ой… Простите.
— Только извиняться не надо! — Айрис замотала головой и замахала руками. — Выканья мне хватает от девушек отряда и от повстанцев, которыми мне приходится командовать. А так хочется, чтобы кто-то со мной как с равной общался!
«А мне не кажется, что мы равны», — чуть было не вырвалось у Дашки.
— Я могу пересчитать по пальцам тех, от кого я не слышала ужасного «вы», — продолжила Айрис, — с тех пор, как закончилось детство. Папа, несколько человек, с которыми мне пришлось воевать в одном полку — я на пяти войнах была, прежде, чем создала Отряд Лесных Воительниц, в котором девушки меня не считали равной им. Пять войн — пятеро друзей, с остальными бойцами я связана была только общей целью, не родством душ. Потом появились старейшина Фредерик и Патрик Тейлор. И ещё была сестра, дочь приёмного отца, — протянула женщина.
— Часто ссорилась с ней?
— Она не выносила меня. Не только из-за моей крови.
— Ревность?
— Зависть. Я была послушной дочерью, папиной любимицей. Друзей в детстве не было, вот я и проводила всё время с ним. А ещё боялась, что он меня прогнать может, если во мне разочаруется, поэтому не смела ему слова поперёк сказать. Нам возвращаться пора, — внезапно оборвала разговор Айрис, вставая.
— Можно, я попробую дать совет? — сказала Дашка, когда они уже спускались с холма. — В твоей воле сделать так, чтобы к тебе на «ты» обращались. Те же повстанцы тоже теплоты хотят. Необязательно быть с ними суровой всегда. Боевой подготовки и поля битвы достаточно.
— Так уж я устроена, — усмехнулась Айрис. — Вся жизнь — иерархия. Маленькой была — думала, что никому лишний раз указывать не стану. Но кровь риксов одерживает верх. Кажется, ты задавала вопрос: почему я не надеюсь на понимание людей и не допускаю, чтобы кто-то знал, что я рикса? Потому что в решающие минуты я делаюсь ей, а все склонны преувеличивать неприятности. Желание жить в нас велико — значит, не только не полезу в пасть опасности, чтобы вытащить друга, но и сама кину туда ещё нескольких человек, чтобы она не добралась до меня. Мы вспыльчивые — я в порыве гнева хуже стихийного бедствия и бешеного хищника. Мы жестокие — одного замечания достаточно, чтобы я кинулась на человека с мечом. И ещё много мифов.
— Ты гордишься, что они и о тебе тоже, — заметила Дашка сразу же, как Айрис замолчала.
— Откуда столько уверенности? Вовсе нет.
— Не было бы гордости — говорила бы не «мы», а «риксы»! — с радостью привела доказательство колдунья. — Если бы не твоя кровь, не воспитала бы ты таких великолепных воительниц.
— Главное — ни о чём не жалеть, — изрекла Айрис.
Минут двадцать они слушали только шорох собственных шагов. Разговор возобновился уже на иную тему:
— Как твоё шаманство мне поможет, Айрис? Ты не объяснила.
— Совсем я забылась, — выдохнула Айрис с усмешкой. — В тебя сегодня проникли духи, проверить, достойна ли ты помощи и необходима ли она тебе или ты сама сможешь справиться.
— Куда уж самой!
— Риксы считают, что люди обязаны быть сильными всегда. Духи могут разглядеть силу в человеке, о которой он сам не догадывался.
— Во мне её нашли?
— Да, только тебе её не хватит. Предстоит пять сеансов очищения.
— По числу духов, призванных спасти меня?
— Так и есть. Они будут вселяться в тебя, готовься.
— И… и надолго? — от неожиданности Дашка остановилась.
— Не навсегда, — смутно ответила Айрис. — От тебя зависит. Чем сильнее жажда свободы, тем быстрее всё пройдёт. Духи могут и передумать, бросить. Так что слушай себя внимательно. Ни в коем случае не бойся, они этого не терпят.
— Им угодить непросто, — пробормотала Дашка. — Придётся стараться.
— Не нужно, — возразила женщина с внезапной холодностью. — Должно получиться само. И получится, — смягчилась она так же быстро, как и посуровела. — Джессику и Теону я излечила так же, как тебя собираюсь. Только духи были другие. Предки со своими характерами, помощь дают тем, кому больше симпатизируют.
Они замолчали снова. Дашка вспомнила, что хотела спросить ещё, причём уже целый день, только когда подошли к месту привала:
— Что натолкнула тебя на мысль, что мы в беде, и заставило мчаться в Чёрные Гавани?
— В Фатоне появился монстр — демонесса, слишком похожая на Джессику, — Айрис помрачнела: — Мы так и не поймали её.
— Арджея, — опустила глаза Дашка, на неё надавливало осознание того, что она скоро опять окажется на войне, её окружат смерти, кровавые, постоянные, жуткие.
— Что?
— Такое имя ей дала Эвилана. Демонесса — тёмный двойник Джессики. С Теоной ведьма то же самое сделала. Дмитрия…
— Осведомили меня! — воскликнула Айрис. — Сёстры Винсент всё рассказали. И что с тобой сотворили, я знаю.
До утра Дашка и Айрис больше не разговаривали.
Последующие сеансы исцеления проходили тяжело, но рикса уверяла колдунью, что поводов переживать ещё нет. Самым неприятным последствием воздействия духов оказались постоянно мучившие Дашку страхи, превращавшиеся несколько раз в день в приступы паники. Повстанцы списывали это на то, что Торман как-то навредил ей, и к Айрис никто претензий не предъявлял: что же ты, ведьма, с девочкой творишь, если она так терзается.
Дашка могла, услышав чьи-то шаги или голоса, направить в их сторону несколько волн магии подряд. Она, если предоставлялась возможность, избегала общества, иногда наоборот, ни на шаг не отходила от кого-либо из повстанцев. Всех, кто присоединялся к ним, колдунья поначалу ненавидела. Это чувство, из-за которого от избытка магической силы, заставляющего её страдать физически, она избавлялась, атакуя их, сменялось горячей привязанностью, сопровождающейся ненормальными опасениями за жизни новобранцев. Чем реже и слабее становились приступы болезни, тем невыносимее делались взрывы паники. Сил расспрашивать Айрис не было, сама она не говорила ничего, по виду её нельзя было сказать, хорошо дела идут или плохо, выражения лиц духов оставались неизменными всё время.
Ко дню, когда повстанцы ступили на территорию Дестиарии, почти догнав армию Скентии, завершающий, пятый сеанс пройден так и не был. Болезнь отпустила Дашку, но ужасы…
