Джуд Фишер - Колдовская магия
— Пошли, парень, — сказала Катла. — Пошли посмотрим, каких чудовищ привезли с собой комедианты, а?
Сейду оказалось не так уж просто обнаружить.
Люди, сошедшие с двух десятков — если не больше — кораблей, все казались здоровыми и уж точно с обоими глазами. Среди них не оказалось старого, согнутого годами мужчины, хоть сколько-нибудь похожего на колдуна, насколько Катла видела. Даже седого — и то не нашлось.
С комедиантами приехали несколько женщин: две среднего возраста, в сомнительного покроя одеждах с низким вырезом, пара молодых девушек, гибких блондинок, и одна очень высокая женщина. Все они одевались в полосатые куртки и штаны, как и мужчины, двигались по палубе быстро и сноровисто, складывали парус, и Катла, охваченная неожиданной для нее неуверенностью, ощутила укол ревности, глядя, как умело эти женщины выполняли свои обязанности.
Из мужчин тотчас выделился Тэм Лисица. Он стоял на носу «Снежного Волка» в прекрасной ало-золотой рубахе, его рыжие волосы развевались, как знамя. Катла также узнала нескольких гребцов — мужчин с гибкими мускулами и необычной внешностью, похожих на больших кошек, которых девушка видела в загонах на Большой Ярмарке. Акробаты, поняла она. Вспомнила, как они подпрыгивали и ходили колесом в прошлый свой визит и как она заработала шишку величиной с куриное яйцо на правой ноге, попытавшись повторить их пируэты на пляже после того, как комедианты уехали.
Девушка смотрела, как Халли и Фент отправились поприветствовать мужчин по обычаю хозяев, и подождала, пока последний из комедиантов не высадится на берег. И все равно среди них не обнаружила одноглазого мужчину и вообще кого-нибудь, похожего на сейду.
Разочарованная Катла пристроилась в хвост удаляющейся в сторону дома группе людей, позади нее не спеша трусил Ферг. Колдун явно не приехал, несмотря на приглашение. Ей придется попытаться поймать бабушку Рольфсен и поговорить с ней наедине, чтобы узнать, что случилось.
Когда Катла подошла к дому, там уже царила суматоха. Ее мать стояла в дверях, скрестив руки на груди, перед толпой орущих мужчин. Толпу возглавлял ее муж.
Бера подождала, пока шум стихнет.
— Пока вы мне не скажете, кто из вас сейда, — мрачно предупредила она, — никто не войдет в мой дом.
— Жена, так не принимают людей, проплывших сотни миль, чтобы повеселить нас! Они голодны и хотят пить…
— Да! — послышался дружный хор голосов. — Мы очень хотим пить!
— …и мы обязаны по королевским законам предложить им хлеб-соль…
— И пиво тоже! — заорал кто-то, и остальные комедианты дружно согласились.
— …потому что если до короля дойдут слухи, то нам будет очень даже плохо.
Бера вспыхнула:
— Наш так называемый король и пальцем не пошевелил, чтобы спасти мою дочь от истрийского костра, и вот что я думаю о нем и его законах!
Она плюнула на землю прямо под ноги Арану. В толпе зароптали.
Тут какая-то женщина с пузатым мешком протолкалась сквозь толпу, осторожно обошла Арана и стала на колени перед Берой. Ее волосы золотым шелком рассыпались по земле.
— Хозяйка клана Камнепада, прощу прощения: я не собиралась причинять вам неудобства своим приездом. Вообще-то, получив приглашение, я надеялась на более теплый прием…
Бера с подозрением посмотрела на женщину сверху вниз.
— Ваше присутствие не причиняет мне неудобств, — с натянутой улыбкой проговорила она. — Я не откажу в пристанище ни одной страннице.
Женщина встала и откинула назад длинные волосы. Бера зажала рот руками и выпучила глаза.
Катла с изумлением увидела, что на точеном, привлекательном, загорелом лице гостьи только один глаз, и тот располагается как раз посередине лба.
Бабушка Рольфсен кинулась мимо дочери обнимать одноглазую женщину:
— Фестрин, Фестрин! Ты нисколько не постарела с нашей последней встречи!
— Да ладно тебе, Геста, постарела я, еще как постарела… Только это проявляется не в том, на что смотрят простые люди.
Сейда серьезно глянула на бабушку Рольфсен, потом наградила ее улыбкой непревзойденной сладости. Затем протянула руку Бере.
Мать Катлы взглянула на нее так, будто ей предлагали девятидневного лосося, и отвернулась, гневно фыркнув.
Фестрин пожала плечами:
— Ладно, так тому и быть. Пойду навещу гробницу дедушки, вернусь позже. Если вы и тогда не пожелаете позволить мне переступить порог вашей крепости, я уважу ваше решение, однако Судьба может расценить его как неразумное.
Вскинув мешок на спину, сейда повернулась и пошла назад меж комедиантами, которые расступались перед ней, склонив головы и стараясь не глядеть колдунье в глаз.
— Она угрожала мне! — Бера повернулась к мужу: — Ты слышал?! Она угрожала отвернуть от меня благосклонность Судьбы!
— Молчи, жена, — сказал Аран, хотя даже он выглядел напуганным. — Она не угрожала, а вот ты плохо себя ведешь… Давай побыстрее пригласим компанию в дом. Молю бога, чтобы сейда вернулась по собственной воле, а ты больше и слова не скажешь ей поперек.
Похоже, подумала Катла, глядя, как Бера молча кивает и уходит в дом, магия сейды уже работала, потому что она еще ни разу не видела, чтобы мать отступала в споре.
Тем временем довольные комедианты свалили в кучу свой багаж в сенях и последовали за хозяином клана в залу, предвкушая сытную трапезу из мяса и пива. Но у Катлы любопытство победило голод.
В тот момент, когда никто не смотрел в ее сторону, она быстро выскользнула со двора, и с Фергом, беззвучно последовавшим за ней, направилась к Древнему Хоу.
Сейда ждала ее там — или так показалось Катле.
Колдунья сидела на своем мешке у входа в старинную гробницу, скрестив ноги, и чистила яблоко карманным ножиком. Когда Катла появилась из-за угла, Фестрин протянула ей половинку яблока.
Катла подошла, отчаянно стараясь не смотреть в единственный голубой глаз, молча взяла угощение и села рядом.
Они некоторое время так и сидели, грызя каждый свою половину яблока, а Ферг вился вокруг вьюном, брюхом по земле, прижав уши к голове, но даже он не издавал ни звука.
Наконец сейда сказала:
— Покажи мне свою руку, Катла Арансон.
— Ты знаешь, кто я? — удивилась Катла.
Фестрин откинула голову и засмеялась. Громкий резкий звук заставил Ферга в страхе отшатнуться. Такой реакции Катла не ожидала.
— Я приехала по просьбе твоей бабушки. Она в деталях рассказала в своем послании, как ее талантливая и прекрасная внучка пострадала, а это, — сейда указала на закутанную увечную руку, — трудно не заметить, даже если у тебя один глаз.
