Константин Костинов - Моя не понимать
На кухню преспокойно вошел маг огня. Мышан. Арестованный господином Шарлем.
Мышан и пискнуть не успел, как Димка выскочил из-за стола, поймал его за шиворот и потащил по коридору.
— Гхосподин Хыгрр, — прохрипел мышан, — За хчто?
Димка встряхнул его как кот мыша:
— Что твоя делать здесь?
— Простите, конечно, но куда мне податься?
Димка отпустил мышана.
— Говорить.
— Когда восставшие открыли мою тюрьму, я, понятное дело, вышел. А вы что, остались бы?
У носа мышана оказался огромный рыжий кулак.
— Понятно… Нет, я бы, может быть, и остался бы там, но кто меня будет кормить? Я вышел. Вообще-то все вышли, почему вопрос у вас только ко мне? Нет-нет, я все понял. Так вот, в городе у меня знакомых, кроме здешних мастеров, нет, а все родственники, как вы помните, город покинули…
Димка припомнил, что действительно, мышаны на глаза ему больше не попадались.
«Вы не мыши, господа, вы крысы».
— Уходить мне не хотелось, а здесь как-то привычнее… Я ведь лично вам ничего плохого не сделал, господин Хыгр…
Ага, только сделал взрывчатки, которой убили несколько человек, и огнеметатели, которыми сожгли склады. А так очень безобидный…
— Моя верить твоя?
— Господин Хыгр, а какой мне смысл вас обманывать? Если бы я по-прежнему работал на ваших врагов, то не стал бы показываться вам на глаза, а тихонько сбегал в нынешнюю полицию и сообщил о вашем появлении…
Определенная логика тут присутствовала.
— И еще, — мышан определенно хотел заработать очки, — могу отдать вам одну вещь…
Димка с мышаном прошли в мастерскую последнего, заставленную бутылочками, баночками, бочоночками и коробочками. Мышан извлек из-под стола небольшую коробку, открыл ее…
— Вот, — быстрым движением мышан развернул на столе рулон белой ткани, покрытой рунами огня.
Магическая взрывчатка.
— Нет-нет-нет, — побледневший до белесого цвета мышан сообразил, что выжил чудом, Димка был близок тому, чтобы прибить его, — пока не присоединены нити, она безопасна. Вот.
Мышан вытер пот со лба.
— Можете забрать. В знак того, что я вам не враг…
— Господин Хыгр, господин Хыгр, — в мастерскую влетел мальчишка, — там это… Там госпожу Флоранс… того…
Что??!!
Флоранс, еще более бледная, чем обычно, стояла на крыльце. Возле крыльца стояла группа людей. Черная городская одежда, шляпы-конусы, на рукавах — зеленые повязки. На повязке — белый круг, в круге — черный символ партии «Свет сердца»: два скрещенных молота.
Из-за зеленых повязок группа смахивала на отряд недозрелых эсэсовцев, а из-за острых шляп — на горсть простых карандашей.
— Хыгр, — прошептала чуть не плачущая Флоранс, — они хотят забрать дом.
— Что ваша делать здесь? — обратился Димка к пришедшим.
— Мы к вам пришли, — начал, видимо, начальник, невысокий фавн с шапкой черных волос, — вот по какому вопросу…
Димка показалось, что нечто подобное он уже когда-то слышал.
— Дворян больше нет, а значит, все имущество дворян принадлежит горожанам, — продолжил приободренный димкиным молчанием фавн, — и мы, собрание горожан этой улицы…
Тут голос кучерявого немного вильнул и Димка подумал, что собрание они — самозваное.
— …решили, что это особняк необходимо освободить от незаконно проживающих в нем для размещения тех, кто нуждается в жилье…
— Товарищ, — тихо сказал Димка.
Надо же, у яггаев в лексиконе есть такое слово. Интересно, «господин» нет, а «товарищ» — пожалуйста. Может, яггаи — коммунисты?
— Товарищ! — Димка машинально изобразил жест дедушки Ленина, выкинув вперед руку. Зеленоповязочники отсалютовали по-своему. Вспомнилась шутка о разнице между Лениным и Гитлером.
— Товарищ! Раньше наша не иметь ничего, все быть иметь ваша вождь. Вся ваша вождь. Наша подняться, наша пойти на вождь, наша кинуть вождь вниз. Теперь все — наша. Эта — Димка указал на дом, — быть не наша, теперь эта — наша. Там, много разная вещь, которая делать эта человек — Димка указал на выглянувшего мастера Армана, тот на всякий случай скрылся обратно, — Эта человек и другая человек — наша человек. Их труд нужно беречь. Все, что их делать — теперь наша. Наша товарищ говорить здесь быть дом для вещь которая делать эта человек. Раньше только вождь, которая жить здесь мочь идти смотреть эта вещь. Теперь, когда наша победа — любая человек мочь придти смотреть, говорить «Какая хорошая человек делать это!» Здесь быть дом для вещь!
Группа молчала.
— Что он сказал? — робко уточнил кто-то из задних рядов.
— Музей! — звонко воскликнула сообразившая Флоранс, — Здесь будет музей!
— А извините, гражданин, — фавн пока сдаваться не собирался, — а можно ваши…
Ему в нос уткнулась бумага о том, что Димка является начальником революционного сыска.
— И-и-извините… А документы на музей…
— Завтра.
Трейлер подвезет.
Группа исчезла как привидение после «Отче наш».
— Хыгр! — Флоранс уже висела на димкиной шее. — Спасибо!!!
Чмок-чмок-чмок.
Чтобы отваживать в дальнейшем таких ходоков, Димка сразу же переселился в особняк. Поближе к Флоранс. Дверь квартиры господина Шарля Димка забил длинными гвоздями, чтобы туда не смогли тайком пролезть кто ни попадя. Димка рассудил, что господин Шарль, буде он объявится раньше, чем Димка сможет его найти, имеет возможность пройти в квартиру через потайной ход. Для отпугивания разнообразных «собраний горожан» Димка наклеил на дверь бумажную полоску, на которой поставил две печати с символами партии. Печати Димка собственноручно вырезал из старого каблука. Кроме них на бумажке, опечатавшей дверь, красовалась гордая подпись «Хыгр» — Димка потребовал у Флоранс показать, как пишется его имя — с маленькой кляксой в конце. Замки и гвозди, случись что, никого не остановят, а вот бумажка с печатями непонятна и потому пугающа.
На следующий день, не дожидаясь очередных ходоков, Димка выбил из Жозефа бумагу о создании музея. Жозеф долго булькал непереводимыми островными терминами, но бумагу все-таки дал. Теперь над входом в особняк красовалось зеленое полотнище с надписью «Первый революционный музей технических новинок и диковинок», отпугивающее всякую нечисть надежнее креста.
Димка жил в одной из гостевых комнат особняка. Вместе с Флоранс. Неугомонная зомбяшка, наплевав на реакцию окружающих, перебралась в комнату к Димке. Несколько раз порывалась пробраться к нему в кровать, но Димка бдительно пресекал подобные попытки. Не время сейчас, революция на дворе…
Дни начальника особого революционного сыска были плотно заполнены допросами гвардейцев.
