Шон Рассел - Брат Посвященный
Комавара занял оборонительную позицию — из облака пыли появились трое дикарей, которым чуть раньше пришлось уворачиваться от бегущих в панике пони. Клубы едкой пыли начали оседать, и северянин отчаянно заморгал, но, по-видимому, дикари мучились не меньше его. На этот раз ни один из них не проявил особой прыти или храбрости, и на Комавару навалились все трое. Это было не случайное нападение, а согласованная атака с целью убить его. Если бы не их нежелание рисковать собой, им вполне удалось бы справиться с Комаварой с первой попытки. К счастью, молодой князь не зря заслужил репутацию искусного мечника. Он попятился, притворяясь, что в страхе отступает, пока один из дикарей не сделал длинный выпад, закрывая собой второго, и тут же упал, наткнувшись на сверкнувший в воздухе меч Комавары. После этого юный князь снова встал в защитную стойку, отбиваясь от двух более осторожных противников.
Более рослый из двоих внезапно ринулся прочь, а его напарник прыгнул на Комавару как раз в ту секунду, когда князь обернулся посмотреть, где монах. Князь резко развернулся, собираясь преследовать убегающего дикаря, однако понял, что тот отскочил в сторону не из трусости, а чтобы отвлечь Суйюна.
И снова князь увидел, как хрупкий монах отразил удар меча голой рукой. Суйюн просто зажал лезвие в ладони и удерживал его, точно оно и не было острым. Ладонью свободной руки инициат плашмя оттолкнул от себя варвара с силой, показавшейся Комаваре просто невероятной. Разбойник, которому Суйюн едва доставал до плеча, ударился о валун и неподвижно распростерся на земле в оседающей пыли.
Окинув взглядом поле боя и убедившись, что враги, хотя бы временно, не представляют угрозы, Комавара подошел к монаху и взял у него меч, а потом, совершенно забывшись, схватил его за руку и внимательно осмотрел ладонь.
— Как получается, что у тебя на руке не осталось следов?
Суйюн ответил не сразу, и князя поразило странное выражение глаз инициата. В бою он входит в транс, догадался Комавара. Когда монах заговорил, северянину показалось, что слова даются Суйюну с трудом.
— Просто не позволяй лезвию вонзаться в кожу. Я заработал немало порезов, пока научился этому. Прежде всего рука должна уловить скорость, с какой движется меч, а как только ты крепко схватил лезвие, его можно отвести в любую сторону.
Объяснения монаха изумили Комавару. «В этом путешествии каждый день сталкиваешься с невозможным», — подумалось князю. Он снова уставился на руки Суйюна, словно в них крылась разгадка фокуса.
Один из поверженных Суйюном дикарей перекатился на спину и застонал. Комавара быстро подошел к нему и связал своим поясом. Князь дрожал от ярости и еле сдерживался, чтобы не прикончить беззащитного. «Они грабят мою страну, — думал он, — они лишили жизни близких мне людей, моих родных; они никогда не оставят нас в покое». Князь туго затянул узел, а когда поднял голову, заметил, что Суйюн пристально смотрит на него. Комавара подавил гнев.
В куртке дикаря они нашли кинжал, нож для снятия шкур и кошель. Других вещей у него при себе не было.
— Надо бы их связать, брат, хотя я не знаю, что с ними делать.
Суйюн вернулся к тем двоим, с которыми дрался Комавара, и обнаружил, что они мертвы. Ненависть в глазах юного князя поразила его. Короткая молитва о душах варваров и прощении — все, что он мог сейчас сделать.
Первый из связанных дикарей пришел в сознание и теперь в страхе переводил взгляд с монаха на князя. Суйюн увидел, что, несмотря на залегшие на загорелом лице морщины, дикарь вовсе не стар. Мальчишка, подумал Суйюн, не старше их самих, а то и моложе.
— Посмотри-ка, Суйюн-сум, — промолвил Комавара и протянул руку. В кошеле варвара князь нашел золотые монеты — точно такие же были у дикарей, напавших на Сэй в последний раз: квадратные, прекрасной чеканки, с круглым отверстием посередине.
— Грабить их заставляет не нужда, — сказал князь — с нескрываемым презрением.
Суйюн кивнул.
— Они говорят на языке хадза-маль, наречии охотников западных степей. Не знаю почему, но они сильно удалились от своих земель.
— Это не охотничьи клинки, Суйюн-сум. К тому же при них нет ни копий, ни луков. Только это. — Комавара взвесил на ладони нож для снятия шкур. — Интересно, на кого они охотятся?
Монах обернулся к варвару и спокойно обратился к нему на его родном языке.
— Почему ты напал на нас, кочевник? — спросил он. — Мы не собирались причинять тебе вред.
Варвар молча смотрел то на Суйюна, то на Кома-вару, пока князь не выставил меч на изготовку. Дикарь вперил глаза в лицо князю и заговорил — тихо, без гнева и негодования в голосе.
— Он говорит, что они последовали за Гензи, своим предводителем — одним из тех, что наткнулся на ваш меч, князь, — перевел Суйюн. — Гензи хотел напасть на нас, а они были против этого.
— Почему?
Монах терпеливо задал вопрос.
— Он говорит, что не знает, но явно лжет.
— Каким словом у них обозначается ложь? — спросил князь.
— Малати.
Комавара приставил острие меча к шее дикаря и повторил:
— Малати.
Варвар снова заговорил, быстрее и другим тоном.
— Гензи был нужен наш «ботара дену» — кажется, так. Приблизительно это означает что-то вроде «камень силы». — Суйюн сунул руку под одежду, извлек нефритовый кулон на цепочке и показал его варвару. Глаза дикаря расширились, и он энергично закивал, насколько позволяло приставленное к горлу лезвие. — Он говорит, они убеждали Гензи, что эта попытка принесем им… несчастье. Плохой перевод, но по-другому не скажешь.
— Что Гензи собирался делать с камнем? — спросил Суйюн и снова прислушался к словам пленника.
— Он хотел подмазаться к хану, которому нужна сила камня, — перевел монах. — Эти люди — члены племени, которое не поддерживает хана. Он утверждает, что в обмен на «ботара дену» они рассчитывали получить от хана золото. Похоже на полуправду, князь.
Комавара опустил меч.
— Лучше пусть лжет, Суйюн-сум. Мы скорее узнаем истину из его лжи, чем докажем ему важность правды. Спроси его, откуда золото.
Суйюн обратился к варвару, и тот с готовностью заговорил,
— Он сказал, что люди хана платят им за лошадей, но это тоже неправда. — Инициат задал еще один вопрос. — Он говорит, что никогда не совершал набегов на Сэй. Кажется, он не врет.
Не дожидаясь следующего вопроса, варвар что-то залопотал. Комавара видел, что тот явно нервничает.
— О чем он, брат?
— Налетчикам тоже раздают золото. Это награда за храбрость и плата за то, что они не похищают сэйянских женщин. Хан запретил увозить их.
— Странно.
— Он твердит, что заработал деньги честной торговлей и что ничего не имеет против жителей Сэй.
