Джуд Деверо - Рыцарь
Ну как объяснить ему?! Она рухнула на скамью и, понурив голову, сказала:
– Я знала, что ты тут, я чувствовала. А сейчас знаю, что это – наша последняя ночь!
Николас ничего не ответил, постоял некоторое время, потом сел рядом с нею, близко-близко, но не прикоснулся к ней и тихо сказал:
– Я-то всегда тебя чувствовал! Этой ночью ты услышала мой зов, но со мной так было всегда. И после того, как я уехал… – помолчав, он продолжил:
– Я чувствовал твои слезы. Я ничего не слышал, кроме твоих рыданий. Я не мог даже смотреть на Летицию, потому что все время видел лишь тебя, в слезах! – Он сжал ее руку. – Я расстался с Летицией – никому ничего не сказал, даже Киту, просто взял лошадь и уехал. В тот момент, когда я должен был произносить слова клятвы, я мчался к тебе! И вот только что добрался…
Именно этого она и добивалась, но сейчас ей стало страшно. И, глядя на него, она спросила:
– Что же теперь будет?
– Будет… – задумчиво начал он, -…будет… взрыв возмущения! Да… взрыв… с обеих сторон: Кит… и моя мать… – Не договорив, он отвернулся от нее.
Дуглесс видела, как он мучается, разрываясь между долгом и любовью. И ведь ее уже не будет, чтобы ему помочь! Сжимая его руку, она спросила:
– Ты не женишься на ней, даже когда я уйду? Он глянул на нее, глаза его блестели:
– А ты могла бы меня сейчас покинуть?
Ее глаза наполнились слезами и, бросившись ему на грудь, она воскликнула:
– Я никогда бы не покинула тебя, будь у меня выбор, но его нет, теперь уже нет. Да, сейчас места для выбора не осталось! Я скоро от тебя уйду, я знаю это – чувствую! Целуя ее, он отвел с ее лица волосы и спросил шепотом:
– Сколько же еще у тебя времени? – Думаю, это случится на рассвете. Никак не позже! И я, Николас… Поцелуем заставив ее замолчать, он проговорил:
– Что до меня, то я скорее проведу несколько часов с тобой, чем всю жизнь с другой! Хватит, не надо более разговоров! Пошли, последние часы мы проведем любя друг друга! Он приподнял ее, поставил рядом с собой, а затем повел к фонтану и стал намыливать ее же туалетным мылом.
– Ты оставила его здесь! – сказал он, улыбаясь ей. Забудь о том, что это конец! – сказала себе Дуглесс. Да, нужно просто забыть об этом! Пусть время остановится на одну эту ночь!
– А откуда ты узнал, что я тут моюсь? – запинаясь спросила она.
– Я был одним из тех, кто подглядывал, – ответил Николас.
– Подглядывал?! – переспросила она, перестав намыливаться, и Николас так и замер под ее взглядом. – Кто же тут подглядывал за мной? – с возмущением спросила она.
– Да все, – ухмыляясь ответил он. – А ты разве не заметила, как мужчины весь день зевают? Им ведь приходилось вставать очень-очень рано, чтобы успеть спрятаться! – Спрятаться?! – воскликнула она, приходя в еще большую ярость. – А ты, значит, был одним из них, признавайся, был? И ты допускал такое?! Дозволял этим мужчинам шпионить за мной?!
– Да, но, останови я тебя, сам лишился бы удовольствия! В этом-то и дело!
– Дело! – вскричала она. – Да как ты?! – И она кинулась на него с кулаками.
Николас отступил, а потом схватил ее и прижал к себе. Он забыл о своем желании мылить ее и, склонив голову, принялся целовать ее груди, в то время как на них лилась из фонтана вода.
– Я всегда мечтал об этом, – говорил он, – еще со времени того моего видения!
– Да, в душе! – пробормотала она. – Это был душ! – Пальцы ее рук ерошили ему волосы, а губы его скользили все ниже и ниже… Вот он опустился перед нею на колени! – О Николас, Николас мой! – воскликнула она.
И они занялись любовью – в точности так, как это делали когда-то, в воде. Для Николаса это было открытием ее тела, но для Дуглесс – чем-то, о чем она помнила и чего желала все эти долгие недели и что наконец сбылось! Руки ее блуждали по всему его телу, как бы и припоминая и стараясь запомнить, и она безотчетно стремилась найти на нем такие новые местечки, которых не касалась или не целовала прежде.
Прошли часы, прежде чем они решили отдохнуть. Вода перестала течь, и они с Николасом улеглись прямо на сладко пахнущую траву, сжимая друг друга в объятиях.
– Нам все же нужно поговорить! – наконец произнесла она.
– О нет, не надо! – ответил он. Прижимаясь к нему все теснее, она сказала:
– Но я должна! Мне совсем не хочется, поверь! Но это мой долг!
– Придет утро, солнечные лучи коснутся твоих волос, и ты только посмеешься над всем этим! – отозвался Николас. – Никакая ты не женщина из будущего! Сейчас ты здесь со мной и так будет всегда!
– Мне хотелось бы… – начала она, с трудом проглотив подкативший к горлу комок. Рука ее блуждала по телу Николаса, – осталось не много времени, совсем не много. – Ну, пожалуйста, Николас, – взмолилась она, – выслушай меня! Прошлый раз, когда ты ушел в свое столетие, никто о тебе и не помнил! – начала Дуглесс. – Как будто ты никогда и не существовал! И это было так страшно! – Она уткнулась лицом ему в плечо. – Ты появился и исчез, и никто не помнил об этом – как если бы я попросту выдумала тебя!
– Наверное, так уж мне суждено! – предположил Николас.
– Но я-то никогда не забуду тебя! – воскликнула она, приподнимаясь на локте, чтобы в который уже раз посмотреть на него, потрогать его бороду, провести пальцами по щекам, погладить брови, поцеловать глаза.
– И я тебя не забуду! – проговорил он, тоже приподнимаясь и целуя ее в губы, но когда захотел большего, Дуглесс чуть-чуть отодвинулась.
– Возможно, и меня здесь забудут, когда я уйду. Ты должен воспринять это, как должное. И не надо… не знаю даже, как сказать… не надо приходить в ярость и требовать, чтобы меня вспомнили!
– Да ну, никто тебя не забудет!
– Нет, скорее всего, именно так и случится! Я вот тут научила людей всяким песням! А если бы они их запомнили? Это наверняка привело бы к краху лучших бродвейских шоу двадцатого века! – Она попыталась улыбнуться, однако это не очень-то получилось! – Обещай мне, поклянись!
– Ну, разумеется, я не женюсь на Летиции! Я вообще сомневаюсь, что меня попросят об этом во второй раз! – с иронией в голосе проговорил он.
– И прекрасно! Право, чудесно, просто чудесно! Тогда по крайней мере мне не придется читать о том, как тебе отрубили голову! – Она ласково провела пальцами по его шее. – Обещай также, что позаботишься о Джеймсе, – чтобы больше никаких свивальников и, хотя бы изредка, играй с ним немного!
Целуя кончики ее пальцев, он кивнул в ответ.
– И, пожалуйста, прояви заботу о Гонории – она была так добра ко мне, – продолжила Дуглесс.
– Хорошо, найду для нее самого лучшего из мужей! – отозвался он.
– Именно, – сказала она, – не самого богатого, а самого лучшего! Обещаешь, да? – Когда он кивнул в ответ, она продолжила:
